Блог Ефим Гальперин

Взывание

Это же, как повезло Канту! Да и Ницше. И иже с ними. О, как же старательно, их штудировали. Просто-таки с упоением. И правилом хорошего тона было принято вворачивать при случае «вот у Гегеля...» или «как говаривал старина Фрейд...». Библиотеки были забиты диссертациями, написанными чуть ли не по каждой фразе их учений.

А ведь появись подобные им светочи мысли сегодня, как пить дать, остались бы  незамеченными. В лучшем случае какой-нибудь захудалый доцент с ироничным безразличием проскроллил бы мышкой на экране монитора пару страниц. Те же Эрик Фромм с Карлом Густавом, который Юнг, моментально утонули бы в океане рекламных объявлений из серии «как продлить коитус». далее➤

Памяти майора Анатолия Шапиро,
вошедшего в Освенцим ранним утром
27 января 1945 года.

«Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы нашей армии и флота!
К вам обращаюсь я, друзья мои!» — и голос его дрогнул.
3 июля 1941 года
Первое после начала войны выступление по радио Сталина
(«эффективного менеджера» по версии официальных историков России)

«Я прощаю. Забудьте…»

Если верить академику Павлову, животным память выдана в простом варианте — в системе инстинктов безусловных и условных. Хотя, опять же, сегодня по этому поводу накопилось много сомнений. далее➤

Жара. Пятнадцать лет назад…

Соединённые Штаты Америки. Флорида. Городок Сарасота. Офис Службы социального обеспечения. Задрипанный, провинциальный. Вентиляторы под потолком лениво перемалывают горячий воздух. Три десятка людей в очереди буквально расплылись на узких стульчиках, расставленных под стенкой по периметру комнаты. Знаете, эти идиотские железные стулья в присутственных местах с такими деревянными подлокотниками. Наверно, ещё со времён Великой американской депрессии.

Я старательно откладывал визит. И только почуяв, что ещё день-два и я пролетаю, я собрал силы… Встал ни свет ни заря и двинулся в центр городка, чтобы успеть к открытию офиса. далее➤

Ну, это, граждане-товарищи, совсем никуда! Вся Москва снегом завалена, да не чистят ни хрена! Кроме как в центре, на улице Горького и на Красной площади. Да ещѐ на Арбате для проездов Вождя. А ведь как-никак 1953-й начался, восьмой год без войны... Ну, никакого тебе порядка!

Короче. Пру я, значит, между сугробами по натоптанной народом за день тропке. Уже трижды поскользнулся, мать их дворников! Вечер поздний. Мороз. Метель метѐт так, что за пару шагов ничего не видать. Вокруг ни души. И тут — на тебе:

— Стоять! Ко мне! Кому говорю! — нарисовались передо мною двое. Светят фонариком прямо в глаза. Жирный в кожаном пальто корочкой своей тычет. Мол, «старший лейтенант такой-то». А второй, чую, за спину мне заступает. далее➤

А ведь всей этой херни могло и не быть!

«Октябрьская революция в России» под таким названием фигурирует в мировой истории эта авантюра. И уж совсем цинично по отношению к трудящимся всего мира как «Великая пролетарская революция».

На самом деле это была просто успешная операция Генерального штаба Германии по выводу России из Первой мировой войны, путем государственного переворота и приведения к власти марионеточного правительства. Так называемое «принуждение к миру».

Так начинается политический триллер "Бешенство подонка". Книга — откровение. Книга — Апокриф. Бомба к столетнему юбилею этого безобразия.

Книга эта пользуется популярностью в Рунете. Есть она и на английском языке с названием “Frenzy of scumbag” в сетях ведущих книжных магазинов мира — Amazon, Barnes & Noble, Itunes, Apple, Scribd, Inktera и т.д. далее➤

Вот уже несколько веков как в календарной литературе существует особый жанр — «святочный рассказ». При этом не одно тысячелетие в еврейском календаре есть День Искупления и Всепрощения – Йом Кипур. А жанра Йом-Кипурных рассказов как не было, так и нет. И это нехорошо.

Моему Другу Семёну Винокуру

Ямщик, не гони лошадей...

Шмулевич в синагоге появлялся раз в году. Да-да, он был из тех самых евреев, которые, чтобы окончательно не испортить отношения со Всемогущим со скорбным видом отдают дань иудаизму только в Йом-Кипур. Понятное дело, в этот день Шмулевич, как и все, постился, каялся и обращался к Всевышнему с просьбой. И она у Шмулевича ежегодно была одна и та же. Он хотел оказаться в Швейцарии. И так, чтобы навсегда. Представьте себе, вокруг него стонали, рыдали евреи в белых одеждах. Били себя кулаками в грудь, истошно умоляли простить все накопившиеся за год прегрешения, а потом плавно переходили от этих просьб к постановляющей части: далее➤