Вы здесь
Преступная организация, скрывающаяся за ложью и розовыми мифами
К двадцатилетию убийства Влада Листьева
Начну с воспоминания. Недели за три до гибели он позвал меня на ток шоу, вероятно, устроенное специально для меня с руководителями КГБ. Естественно, когда до меня дошел черед, я сказал все, что думал о КГБ, о том, что за месяц до этого был убит мой сын и что следы убийства, как и многие другие, вполне ясно ведут на Лубянку. А потом говорил генерал-лейтенант Леонов, по-моему, тогда недолгое время даже руководивший, после очередного реформирования очередной раз переименованного КГБ. Говорил, что КГБ никогда не нарушал законов: ни при советской власти (что было некоторой наглостью сказать в то время, поскольку общепринятым было представление о КГБ, как о преступной организации), ни теперь. Что просто законы были разные, а они всегда были законопослушны и выполняли то, что от них требовали. Влад просто птицей бросился на Леонова и закричал:
– Так вы что проститутки и ложитесь под всякого, кто вам платит?!
Леонов пытался как-то вывернуться, но все это была запись и из пошедшей в эфир передачи Листьев это место аккуратно убрал, хотя по-видимому оно соответствовало и отношению Листьева к КГБ и, вероятно, отношению КГБ к Листьеву.
Я не хочу сказать, что Листьев был убит через три недели, потому что назвал проституткой руководителя КГБ, но сегодня через двадцать лет на самом деле стало яснее кто был убийцей и кто по прежнему мешает найти убийц Листьева.
Убийством моего сына я просил заниматься знаменитого важняка из Генеральной прокуратуры Уварова, перед тем он как раз отказался от своей должности и ушел, потому что получил поручение вести дело Листьева и сразу понял, что ничего сделать не сможет. Мне он по разным причинам отказать не мог, но я не мог оплатить охрану, которую он тут же потребовал и небольшой аппарат для его работы. Насколько я понял и Листьева и Тимошу убили одни и те же люди, а потом дважды пытались убить и меня. И через несколько лет полковник Литвиненко уже из Лондона позвонил мне, а в своей книге «Лубянская преступная группировка» впрямую их назвал. Это было то самое УРПО под руководством генерала Хохалькова, где через два года начал работать Литвиненко. Впрочем, описанное Литвиненко специальное подразделение убийц в КГБ, очевидно, не было единственным. Генерал Рохлин был профессионально убит (с уничтожением всех исполнителей) уже тогда, когда из-за догадливости Литвиненко УРПО разваливалось. Им поручили убить Березовского и Литвиненко сообразил (вдова это прямо говорит в фильме Некрасова), что после этого уничтожат всех исполнителей. Сообразил и уговорил коллег, хотя бы в масках, дать интервью о заказе на убийство Березовского. Только Литвиненко был на интервью без маски, поскольку он еще недавно там работал, да и в книге описал только недавние, не приведшие к убийствам, заказы. Но полковник КГБ Трепашкин говорил мне, что еще до прихода Литвиненко в УРПО они выполнили поручения об убийствах более чем двух десятков человек и поэтому остальным, кроме Литвиненко, приходилось надевать маски, чтоб их не опознали. Впрочем, о цифрах убитых были и другие сведения. Сергей Можаров — сын известного пианиста Александра Брумберга, выросший заграницей и зять Толи Гладилина, решил заняться бизнесом в освободившейся России, добился больших успехов, но по недомыслию стал вести переговоры с Леонидом Кучмой о замене на Украине русской нефти более дешевой арабской. В те годы информация довольно легко продавалась и ему незадорого показали список из 27-и людей намеченных к ликвидации. Сам он был на 15-м месте, на 14-м был Березовский, на 13-м, убитый вместе со своим сыном Сергей Дубов, владелец концерна «Новое время», 12 предыдущих уже были убиты. (Это у них ноу-хау было такое — убивать сыновей, а потом отцов, впрочем, Явлинскому из большого либерализма сперва прислали отрубленный палец его сына-музыканта и лишь пообещали следующий раз прислать руку). Можаров бросил все свои дела в Москве, срочно вернулся в Париж и успел рассказать своему тестю об этом списке, успел — потому что через несколько дней был убит автоматной очередью через дверь своей квартиры. Впрочем, его вдова, как и вдова Дубова, до сих пор, через двадцать лет, боится даже говорить об этом — хочет сохранить детей.
Но вернемся к Листьеву. Как раз сейчас, когда говорят, что через двадцать лет все так же невозможно понять, кто был заказчиком и исполнителем убийства, что по-прежнему есть силы мешающие следствию, все становиться гораздо яснее — уже нет никого из тех правительственных кругов, которые боролись тогда за контроль над телевидением, уже нет тех олигархов, которые были заинтересованы в крупных доходах от рекламы и которые, якобы, были заинтересованы отнять эти доходы у Листьева. Осталась лишь одна организация, которая по-прежнему и через двадцать лет может мешать проведению следствия и не заинтересована в раскрытии правды. Впрочем ее и называть не надо.