Правовыми методами с ними бороться бесполезно

Верховный суд России в четверг отказал группе общественных деятелей и журналистов, которые подали жалобу на указ президента Владимира Путина о засекречивании потерь военных в специальных операциях в мирное время.

Податели двух аналогичных жалоб - гражданский активист Денис Востриков и группа правозащитников и журналистов - доказывали в суде, что президент Путин, велев в одном из пунктов своего указе от 28 мая этого года засекретить данные о потерях военных в мирное время в специальных операциях, слишком расширительно истолковал закон о гостайне, который относит к секретным сведениям лишь данные о численности военных частей.

Представители президента возражали, что президент имеет соответствующие полномочия, к тому же речь идёт именно о "спецоперациях", а не о любых смертях военнослужащих в любых обстоятельствах.

Судья Верховного суда Юрий Иваненко, огласив решение, обещал выдать сторонам его мотивировочную часть позже.

И лишь один человек и всего один раз за примерно семь часов заседания сказал прямо, о чём на самом деле идёт спор.

"Я считаю, что этот указ издан с целью засекречивания незаконного использования граждан России в незаконных так называемых "специальных операциях" в так называемых отпусках в Украину", - сказала в заключительной реплике Светлана Давыдова, которую обвиняли в разглашении тайны - сведений о перемещении российской военной части предположительно на территорию Украины.

"Как бы мы их ни называли, какой бы статус ни присваивали - военнослужащий, срочник, контрактник, "зелёный человечек", "вежливые люди", ополченцы - это граждане России. И общество должно знать о потерях, которые несёт общество России, чтобы предотвратить в будущем эти потери", - продолжила Давыдова.

Все остальные - и заявители, и юристы, представлявшие президента - тщательно избегали упоминания Украины. Даже депутат Псковского областного заксобрания от "Яблока" Лев Шлосберг, первым в России прошлым летом опубликовавший сведения о похоронах российских военных, погибших, судя по косвенным данным, на Украине (официальные лица это отрицают), в своих выступлениях ни разу не произнёс слово "Украина".

"Любой отрицательный результат - тоже результат. Огласка - это вообще потрясающая вещь. Я на многое и не рассчитывал, говорить, что я рассчитывал, что иск удовлетворят, конечно, было бы неправдой", - сказал Русской службе Би-би-си Денис Востриков, комментируя решение суда.

"В таких делах, которые носят характер государственной важности, суд выполняет не только функцию правосудия. У него есть ещё и особая государственная функция, которая есть сейчас практически у всех государственных органов в выстроенной вертикали власти. Мы понимаем, что поставили суд в очень тяжелое положение", - добавил другой заявитель, адвокат Иван Павлов.

По словам Павлова, он с соратниками намеревается обратиться в Конституционный суд с просьбой оценить закон о гостайне, на который опирались в Верховном суде представители президента, защищая новый указ.

Заявители в суде объясняли, что в статье 5 закона о гостайне содержится закрытый список типов сведений, которые могут быть объявлены секретными, в том числе численность войск - но сведения о потерях сами по себе не выдают тайну о численности подразделений или всей армии.

"Если только вся армия разом не умрёт", - пошутил Иван Павлов.

"Президент [...] в пункте десять своего указа по сути ввёл новую категорию сведений, которые могут быть засекречены, но не указаны в статье 5 (закона о гостайне), и мы полагаем, что это не соответствует действующему законодательству и является основанием для признания данного пункта недействующим", - сказала юрист Дарья Сухих.

Юрист министерства обороны Наталья Елина, представлявшая в суде президента Путина, в ответ постоянно подчёркивала, что речь идёт об участниках специальных операций.

"Личный состав, участвующий в проведении спецоперации в мирное время - "Иванов, Петров, Сидоров" - соответственно, их физическое, нравственное, моральное, психологическое состояние, кто-то без вести пропал, кто-то ранен, кто-то погиб - составляют сведения, составляющие государственную тайну, потому что их данные уже как участников спецоперации составляют сведения, составляющие государственную тайну", - сказала Елина.

Заявители доказывали, что в российском законодательстве нет разъяснения, что такое "специальная операция". Елина утверждала, что специальная операция - это вид контртеррористической операции, которая описана в законе о противодействии терроризму.

Не был получен ответ, будут ли привлекаться к уголовной ответственности за разглашение гостайны люди, узнавшие о гибели военных, но не знавшие, что это произошло в ходе "специальной операции".

Спорный документ  был подписан 28 мая. Согласно указу, потери личного состава минобороны в специальных операциях, проходящих в мирное время, становится государственной тайной.

Это решение вызвало негативную реакцию журналистов, заподозривших, что указ призван скрыть участие российских военнослужащих в вооруженном конфликте на Украине.

Иски в суд подали Денис Востриков и группа российских журналистов, политиков и правозащитников: Владимир Воронов, Светлана Давыдова, Тимур Олевский, Павел Каныгин, Аркадий Бабченко, Иван Павлов, Лев Шлосберг, Григорий Пасько и Руслан Карпук.

При этом пресс-секретарь президента Дмитрий Песков отверг эти обвинения, заявив, что указ никак не связан с Украиной и что Россия не собирается проводить на территории соседнего государства никаких спецопераций.

Член президентского Совета по правам человека Сергей Кривенко называет указ президента Путина правовым нонсенсом. Вооруженные силы - это не диверсионные подразделения и создаются открыто для обороны государства. "Они формируются из общества и должны быть ему подконтрольны", - заявил правозащитник. "Засекречивать любые потери - даже в военное время - это возврат к СССР, противостоянию со всем миром. И отрадно, что граждане обратились в Верховный суд", - пояснил он.

 Кривенко считает, что даже в случае применения указа президента журналисты и правозащитники не должны нести ответственности за разглашение сведений о потерях среди военнослужащих. "Секретность должны соблюдать должностные лица, которым доверена государственная тайна, а не журналисты и общественные деятели", - пояснил он. Но так должно было бы быть в нормальном государстве. В России, говорит Кривенко, все сложнее. "Секретность - один из инструментов запугивания общества. Я знаю многих журналистов, которые сняли свои публикации из-за риска быть обвиненными в разглашении гостайны", - отметил он.

 Опасения общественности не лишены оснований. Действующая редакция российского уголовного кодекса предусматривает наказание за разглашение секретных сведений не только теми людьми, которым они были доверены, но и теми, кому они стали известны "по службе, работе, учебе или в иных случаях".