СКП фактически закрыл дело о смерти Магнитского, но не знает, как об этом поудобней сказать…

Джемисон Файерстоун Официальные заявления СКП по поводу расследования дела о смерти Сергея Магнитского противоречат друг другу и выглядят обескураживающе. Напомню, что почти год назад после вмешательства Президента Дмитрия Медведева СКП был вынужден возбудить по факту гибели Магнитского в СИЗО уголовное дело. Сделано это было весьма неохотно, а потому уж очень «коряво». Уголовное дело было открыто в связи с предполагаемой халатностью работников СИЗО. В таком виде оно было нежизнеспособно, что было очевидно каждому, кто хоть немного был знаком с обстоятельствами дела. Не может быть никакой халатности там, где был ясный и твердый умысел. Магнитский умер не по «недосмотру», а, наоборот, потому что за ним слишком пристально присматривали. Ему совершенно сознательно ухудшали условия содержания, чтобы принудить к даче «нужных» показаний. С этой же целью, когда он заболел, ему стали отказывать в предоставлении адекватного лечения. В общем, этого никто особенно и не скрывал. Решения принимали следователи и оперативники, исполнителями были тюремщики, в том числе, в белых халатах. С самого первого дня расследование напоминало дурной фарс.

Это было подобие спектакля, в котором следователь ходит по комнате, где на полу лежит труп с простреленной головой, но он его не замечает, а тщательно осматривает печку на предмет утечки угарного газа, которым, не дай Бог, убитый мог отравиться. Этому спектаклю положила конец Людмила Алексеева, которая уже в марте 2010 года, не дожидаясь окончания фарса, назвала вещи своими именами: убийц – убийцами, мошенников – мошенниками. Алексеева направила в СКП заявление о возбуждении уголовного дела не столько против исполнительных врачей, сколько против отдававших им приказы следователей. Она, сославшись на результаты работы Московской общественной наблюдательной комиссии, убедительно доказала, что Магнитский был сознательно умерщвлен заинтересованными в его гибели сотрудниками МВД, которые создали для него пыточные условия содержания в СИЗО. На это заявление ответ по закону должен был быть дан в течение 3 дней. Ответ очень простой – да, основания начать расследование есть, или нет, расследовать здесь нечего. Это пока только должно было быть решение о начале расследования, а не само расследование, которое, конечно, может тянуться, Бог весть сколько. Но это простое решение оказалось СКП не по зубам. Более того, оно ввело всю нашу следственную систему в ступорозное состояние. Сначала заявление Алексеевой послали так далеко, как только было возможно. Оно оказалось у следователя Следственного отдела по Тверскому району г. Москвы с фамилией Трикуля. Дело это он обернул лихо. Вместо трех дней вышло три месяца, но ведь качественная работа требует много времени… Следователь отдела СКП Трикуля, получив заявление Людмилы Алексеевой, отправил его на рецензию нескольким авторитетным экспертам – а именно: Олегу Сильченко, Артему Кузнецову и двум его подчиненным, непосредственно задействованным в организации ареста Магнитского. Отзывы были, что ни на есть достойные – все вышеуказанные лица вину свою отрицали. Их доводы показались Трикулю столь убедительными, что он в возбуждении дела тут же отказал, сочтя, что расследовать совершенно нечего. Не успела пресса объявить об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению Людмилы Алексеевой и общество разразиться негодованием, как последовало опровержение, и пресс-служба СКП заявила, что решением руководства это постановление Трикуля отменено. На этот раз простодушным сотрудникам низового звена доверять не стали, а дело поручили одному из лучших следователей Сергею Голкину в центральном аппарате СКП. Но что может сделать даже самый лучший следователь, если задача поставлена не найти, а закопать поглубже, что никто не отрыл? У матерого следователя на раздумья ушли те же три месяца, что и у опростоволосившегося Трикуля, но итог оказался тем же – 7 сентября 2010 года глава СКП Бастрыкин заявил в отношении смерти Магнитского, что «учитывая выводы судебно-медицинских экспертов и специалистов Российского кардиологического научно-производственного комплекса минздравсоцразвития о причинах его смерти, нет оснований считать, что она связана с действиями должностных лиц, осуществлявших его уголовное преследование». Это заявление вызывает очень много вопросов: Во-первых, как такой вывод можно сделать именно на основании судебно-медицинской экспертизы? В конечном счете, все люди умирают от остановки сердца, - с этим не поспоришь. Вопрос весь в том, что эту остановку сердца вызвало. Магнитского не лечили, и он вследствие этого умер. Если бы его лечили и содержали в нормальных условиях (хотя бы в таких, как до июля 2009 года, когда его перевели в Бутырку и стали «прессовать»), он был бы жив. Какое отношение имеют выводы судебной медицинской экспертизы к решению вопроса о том, что Магнитского незаконно арестовали, отказывали в предоставлении лечения, прописанного, между прочим, тюремным врачом и создавали пыточные условия содержания? Во-вторых, на экспертизу были направлены результаты вскрытия, проведенного тюремным паталогоанатомом сразу после смерти Магнитского. То есть, это была вторичная экспертиза по документам и в рамках вопросов, заданных следователем. Напомню, в повторной независимой экспертизе прокуратура родным Сергея отказала. Что может вообще дать эта псевдоэкспертиза? Она обречена повторить выводы тех, кто делал вскрытие: в этих случаях, что у эксперта «на входе», то у него будет и «на выходе». В-третьих, и это самое главное, а что собственно стало с заявлением Людмилы Алексеевой? До сих пор внятного ответа на ее заявление нет. Итак, мы видим, как спланированно заходит в тупик направленное туда умелой рукой дело о халатности. Как и следует ожидать СКП не находит никакой небрежности в действиях медиков. Это естественно, они ведь бездействовали. В то время как действовали правоохранительные органы. Но именно об этом и писала Алексеева, подавая свое заявление о возбуждении уголовного дела против сотрудников МВД в связи с незаконным арестом, пытками и умышленным убийством Магнитского. СКП продолжает по этому поводу хранить молчание, проверяет – забыла общественность о заявлении Алексеевой или нет. По реакции общества на заявление Бастрыкина оказывается не забыла. Тут же делается шаг назад, и уже 16 сентября 2010 года СКП спешит успокоить тех, у кого оказалась хорошая память абсурдным по своему смыслу заявлением: хотя установлено, что никакой вины врачей и следователей нет, но дело о халатности будет продолжаться и продолжаться. И снова ни слова о заявлении Алексеевой, год клонится к своему финалу, а матерые следователи все никак не могут принять решения – открывать или не открывать дело против следователей. На самом деле все решения давно приняты. Конечно, никто ничего не хочет открывать. Цель у этого следствия одна – дело прикрыть. Но в условиях повышенного общественного мнения и непрекращающейся волны разоблачений сделать это непросто. Вот и вынуждено СКП забрасывать пробные шары, делая взаимоисключающие заявления: то объявит об окончании следствия, то сдаст назад и успокоит общественное мнение. Расчет на самом деле прост. Это расчет на то, что все рано или поздно начнет забываться, другие трагедии вытеснят из памяти людей гибель Сергея, и тогда можно будет, наконец, свернуть это дело. Это напрасный расчет. Мы не смогли предотвратить смерть Сергея, но мы не дадим умереть этому делу. Никто не будет забыт, и ничто не будет забыто! http://www.echo.msk.ru/blog/jamison_firestone/711233-echo/