Вы здесь
Главное условие системы - полная зависимость населения от государства
Российская история полна аналогий, которые повторяются с некоторой периодичностью, чему сильно способствует архаичная, но неизменно воспроизводящая себя вновь и вновь модель управления.
Можно увидеть цикличность в сменяемости правителей, начиная от карикатурного «лысый-лохматый», до вполне подтверждаемого фактами «самодержец-консерватор-реформатор-самодержец», маятник истории заставляет повторять схожие ошибки во внешней политике, выбирать тех же врагов и союзников, реанимировать и вновь свергать идеи и ценности, и все это с предсказуемым же исходом.
Цикличность событий зиждется не только на несменяемости модели управления страной, подлежащей лишь косметическим правкам, но и на консервативном населении, добровольном, чаще всего, изоляционизме. Что приводит в итоге к любопытному диссонансу довольно развитого технологически общества при реликтовой фазе его самосознания сверху донизу.
Отношения барин-холоп благополучно перерастают в барин-крепостной и вполне живы поныне под другими именами...
Рассмотрим еще один цикл, который непосредственно касается каждого.
Последние годы с официального языка властей не сходит тема поддержки малого бизнеса, создаются фонды и советы, назначаются омбудсмены, а контролирующие органы призывают воздержаться от разнузданных пыток в адрес бизнесменов.
И с не меньшей активностью бизнес продолжает исчезать, уходить в тень, параллельно получая все новые поборы со стороны так пекущихся о нем чиновников.
Вектора явно расходятся, а учитывая, что практика куда лучше показывает реальные намерения, чем многочисленные воззвания, можно делать вывод, что фактическая задача состоит как раз в сокращении объёма малого бизнеса и выкачивании его доходов до момента исчезновения. А заклинания с властных зиккуратов о поддержке бизнеса, многочисленные тусовки экспертов по его проблемам — не более чем белый шум, который должен замаскировать подлинные намерения.
Можно проследить, отматывая пятилетки назад, как ситуация с частным бизнесом планомерно ухудшалась и планомерно же росла доля государственных компаний (прямо или косвенно).
2015 году совсем не то, что было в 2005, 2000-м или 1995 годах.
Прослеживается явный и целенаправленный тренд на ухудшение условий, и, как у любого линейного процесса, у него есть начальная точка, точка равновесия и финал, приводящий систему в противоположное началу состояние.
То есть, если условия планомерно ухудшаются, в какой-то момент они станут совершенно невыносимыми.
И здесь было бы уместно провести аналогии с ликвидацией НЭПа, прошедшей почти 100 лет тому назад.
Как и в начале 90-х, предпосылками НЭПа были полный развал прежней модели экономики и судорожное желание как-то накормить граждан и насытить рынок товарами в стране, где большая часть трудовых ресурсов много лет либо была в солдатах, либо не имела вследствие возраста или уже утратила мотивацию к квалифицированному труду, либо рекрутировалась в новую номенклатуру (до 40% руководящих работников происходили из рабочего класса).
Как и в 90-х, быстрое насыщение, буквально взлет экономики страны в те годы породил класс нэпманов, располагавших значительными ресурсами, можно их даже называть «олигархами», причем за многими из них, как и за современными, ощутимо видны уши «силовиков». Поэтому феномен «олигархов-назначенцев» также не нов и имеет прямые аналоги.
НЭП прошел через ряд кризисов, которые потом были поставлены ему в вину и стали обоснованием для свертывания. Впрочем, многие доводы были надуманными и лежали в плоскости марксисткой этики, что также имеет аналогию с кризисами 90-х и дальнейшим объявлением их «лихими» из популистских соображений.
НЭП породил новый класс крупных собственников ресурсов, класс средний и малый, который мы сейчас могли бы назвать «бизнесом», и это привело к тому, что в недрах социалистического общества появился и окреп крупный экономически и политически независимый сегмент, уже начинавший отстаивать свои интересы.
Трудно представить больший вызов системе, ориентированной на усреднённую массовость, обобществление и борьбу единым фронтом в горниле мировой революции.
Это источник постоянной оппозиции, живой пример жизнеспособности критикуемой западной модели и крайне опасная группа, готовая отстаивать свои права и собственность до последнего.
Манипуляция этой группой, возможность сверхэксплуатации — индустриальной или военной, возможность изымать её ресурсы для своих нужд, пользоваться результатами её активности, снизив до минимума потребительский спрос и принудив к труду — все это становится крайне сложным. Собственно, судьба грядущей тирании ставится под сомнение.
Естественно, вопрос ликвидации этой группы назрел скоро и был эффективно реализован в конце 20-х годов, став первой пробой пера для сталинского правления.
Каким же образом удалось уничтожить НЭП?
Частные предприниматели на протяжении 20-х гг. подвергались яростной травле и судебным преследованиям. Предприятия не могли самостоятельно решать самые простые вопросы. Ограничению предпринимательской деятельности способствовал растущий налоговый пресс, практика принудительных займов, дискриминация частных предприятий по сравнению с государственными. Сам термин «нэпман» был введен в оборот как маркер унизительного и враждебного властям положения.
Страна нуждается в деньгах и не гнушается любых способов их получить.
В 1927 Наркомторг вводит ежегодную норму по экспорту антиквариата.
Центральной фигурой эпохи стал налоговый инспектор, его руками начало осуществляться планомерное налоговое удушение частного бизнеса.
В 1928 году налоги на частный бизнес (нэпманов) увеличиваются вдвое, что приводит к резкому сокращению числа частных компаний, в основном магазинов, лавок, мастерских.
Инвестициям в стране взяться неоткуда, еще в 1922 году СССР отказался признать долги Российской империи, что лишило его возможности иностранных вложений.
В 1929 году выходит акт о борьбе с сокрытием доходов, что приводит к массовым арестам предпринимателей и их семей с конфискацией имущества.
Проводятся обыски в квартирах, создаются тройки для вынесения решений на местах, все это проводится после предварительного сбора данных, в обстановке секретности, чтобы не допустить сокрытия средств. К работе привлекаются соседи и пролетарский актив, для создания атмосферы вражды и нетерпимости.
Проводятся «чистки» в финансовых учреждениях и самих налоговых органах, откуда изгоняются лица, «уличенные в сношениях с торговцами». Аналогичные акции проводятся в партии для недопущения «сращивания с частником».
Одновременно проводится реорганизация банковской системы, с переподчинением Госбанку акционерных банков, которые стали играть роль дополнительных офисов и региональных отделений.
Социальная сфера также отреагировала на растущий тренд: из университетов стали исключать студентов из семей, где были заняты частным бизнесом.
Далее так называемый «нетрудовой элемент» подлежал выселению из муниципальных домов, либо ему кратно повышалась квартплата.
Сотрудники частных компаний также поддерживали травлю, выдвигая ультимативные требования по повышению зарплаты, а в случае отказа инициировали процессы против своих руководителей. Устраивались длительные забастовки, которые часто заканчивались разорением и без того загнанного в угол частника.
Введение колхозов в экономическом смысле можно трактовать как возврат продразверстки, с отличием лишь в том, что колхозник вынужден отдавать как бы ничейное зерно, а не собственное как ранее. Так был сломан хребет частной инициативе в сельском хозяйстве, а огромное аграрное население приведено к роли государевых крепостных.
К 1930 году основная масса частного бизнеса была ликвидирована.
Естественно, начались перебои со снабжением, ряд товаров стал дефицитом, но в этом успешно обвинялись частники, якобы виртуозно скрывающие товар, что только подстёгивало общественную агрессию.
В 1931 году тресты и синдикаты были поставлены под контроль наркоматов. Процесс огосударствления завершился.
Теперь у рабочих не осталось альтернативы: если раньше государственный завод предлагал мизерную зарплату, на которую никто не хотел идти потому что рядом был частник с лучшими условиями, то сейчас любое рабочее место стало огромной ценностью.
Вырос класс единоличников, которые работали на собственное обеспечение, занимаясь натуральным хозяйством.
И естественно, они стали следующей целью!
На совещании в ЦК Сталин требовал «создать такое положение, при котором крестьяне-единоличники имели бы меньше возможностей и жили хуже, чем колхозники... Надо усилить налоговый пресс». Это было сказано уже осенью 1934 года, тогда же были повышены ставки сельхозналога для единоличных хозяйств и последовала их скорая ликвидация.
Теперь подавляющее большинство населения оказалось в экономической зависимости от государства. Это позволило эффективно манипулировать потребительским поведением, административно удерживать заниженным уровень жизни, распоряжаться добавленной стоимостью продукта в свою пользу, своевременно направлять занятость в нужные сектора и уменьшать издержки до минимума, что будет полностью реализовано с помощью лагерных строек.
По сути, так были созданы условия для тоталитарного режима и введения беспощадной и беспрецедентной ранее эксплуатации населения, сначала экономической, а затем и военной.
Кроме того, это позволило устранить экономическую базу для возможного сопротивления диктатуре, которая была создана в СССР 30-х, и открыло возможность направить потоки многочисленной и дешевой рабочей силы в тяжелое машиностроение, которое должно было обеспечивать потребности будущей мировой революции.
Очевидны явные пересечения с текущей ситуацией в России, где наблюдается налоговый прессинг предпринимателей, огосударствление экономики и постепенное понижение уровня жизни населения вследствие повышения налогов.
Можно, конечно, только догадываться о побудительных мотивах, сподвигших власти на повторение опыта НЭПа: от банальной инстинктивной реакции на бизнес достигших вершин власти силовиков до попытки сделать население более зависимым, а может, чем черт не шутит, нас ждет пекло глобальной войны...
Как бы то ни было, тренд очевиден, аналогии есть и весьма схожие, остается только прогнозировать сроки реализации и то, на каком этапе ликвидация частного бизнеса покажется достаточной. Будет ли это полная ликвидация, как в 30-х, или с поправкой на реалии небольшая доля бизнеса в стране будет признана допустимой...