Оба двое

Что общего у Путина и Лукашенко

Мы попросили сравнить стилистически два текста — избранные моменты из прямой линии с Владимиром Путиным 16 декабря (об экстремизме, Ходорковском и оппозиции) и интервью Александра Лукашенко для Euronews после выборов 20 декабря.

Михаил Дымшиц, гендиректор консалтинговой компании «Дымшиц и партнеры», участник проекта ВААЛ (изучение влияния текста на массовую аудиторию):

Стилистика ответов Владимира Путина во время прямой линии с гражданами РФ и интервью Александра Лукашенко во многом схожа. Ее можно охарактеризовать как манипулятивную. В ответ на вопрос оба лидера вводят что-то, о чем не спрашивалось, и таким образом смещают центр внимания. Контекст оказывается утерян — так они уходят от ответа на вопрос. Например, Путина спрашивают про экстремизм, а он начинает говорить про интеллигенцию. Лукашенко спрашивают про раненого Некляева — он начинает говорить про систему здравоохранения. Также для стилистики характерна потеря субъекта действия, генерализация и деперсонализация. Это выражено в частом использовании таких слов, как «все», «никто», «каждый» и производных от них. Очень часто употребление таких слов является признаком суждений с заведомо искаженной информацией, так как такие суждения сами по себе очень категоричны. Если говорить о деперсонализации, то здесь мы видим, что у лидеров есть какие-то любимые герои (например, Ходорковский у Путина), все же остальные деперсонализированы, общая масса.

Путин и Лукашенко близки к тоталитарной стилистике. Здесь нужно сделать важное замечание: тоталитаризм предполагает политическое устройство, при котором есть единое сильное государство, объединенное вокруг лидера. Такие же его разновидности, как национал-социализм и коммунизм, помимо сильного государства предполагают выделение внутри общества каких-то социальных групп, которые объявляются врагами. В национал-социализме это происходит по национальному признаку, в коммунизме — по классовому. Так вот постоянная ссылка на народ, которая есть и у Путина, и у Лукашенко, — это признак, скорее, тоталитарной риторики.

Владимир Путин: «Государство на то и существует, чтобы обеспечить интересы большинства».

Государство существует для того, чтобы защищать права КАЖДОГО гражданина. А права не суммируются, т. е. большинство не может решить, что у меньшинства нужно что-то отнять и разделить между членами большинства. Государство защищает ПРАВА, а не ИНТЕРЕСЫ. Интересы защищаются не в демократических, а в фашистских и корпоративных государствах, когда государственный аппарат защищает интересы какой-то группы лиц. Понятно, что этой группой являются те, кто в данный момент называет себя «государством»… Александр Лукашенко: «Я действующий президент в белорусском государстве, и у меня есть свой народ». Если уж говорить корректно, то должно быть что-то типа «народ доверил мне защищать…», а то получается «государство — это я, и я имею свой народ». Дальше: «И я должен обеспечить мир и безопасность этому народу», т. е. не согласные с ним не признаются народом… И еще дальше: «И они за это ответят — не передо мной. Мне это не надо, я не кровожадный. Они ответят перед белорусским народом, по нашим законам». То есть осознает себя как отдельного персонажа, соизмеримого с народом.

Когда же лидеры начинают выделять какую-то особую группу людей, которая противопоставляется другой группе, то это показатель не очень радостный… Например, Путин противопоставляет интеллигенцию милиции и радикальным организациям.

В эмоциональном плане лидеры пользуются лексикой эмоционально насыщенной, но при этом у них присутствует высокий контроль за эмоциями. Послушайте, как они говорят! Вообще, то, как они говорят, сильно влияет на аудиторию. Даже если, как было сказано выше, они уходят от ответа, то коммуникативно — благодаря интонациям и другим эффектам — создается впечатление, что было сказано что-то значительное.

Источник