Герои – первые Западные свидетели Голодомора

После просмотра фильма «Мистер Джонс»

Аннотация

Двадцатое столетие было потрачено на серию безумных кровавых экспериментов, полностью провальных. Проходили же они при сильной поддержке культурной и политической элиты Запада. Ниже следует рассказ о ДВУХ людях, которые пытались повлиять на процесс добычей и распространением подлинной информации. Хотя их героизм и успех были экстраординарными, сегодня они полностью забыты, тогда как их оппоненты или их дети продолжают жить в ореоле славы и вести нашу цивилизацию в ту же пропасть.

Отвечая на вопрос аудитории, верны ли слухи
о голоде в советской глубинке, Бернард Шоу ответил:
«Помилуйте. Когда я приехал в Советский Союз,
я съел самый сытный обед в моей жизни».
(Цитирую по Александру Пасховеру)

«Я могу добавить, что после Сталина, Бернард Шоу
наиболее ненавистен тем, кто может читать газеты».
(Гарет Джонс, Письмо редактору, Март 1933)

Когда мне посоветовали посмотреть новый фильм польского режиссёра Агнешки Холланд «Мистер Джонс», я предположил, что речь идёт о жизни какого-то типового персонажа, настолько обычного, что автор дала ему одно из распространённых имён, и это мог бы быть «Мистер Смит», или «Мистер Браун», или «Мистер Грин».  Потому что будучи довольно хорошо знаком с историей сталинского Советского Союза, в котором я и сам вырос, я не мог себе представить, что упустил и не знаю имени одного из важнейших и героических персонажей того времени.

А упустил. Оправданием служит то, что я не нашёл никого из моих друзей, кто в этом отношении был бы успешнее меня. Только благодаря двум молодым людям, почти ровесникам, Гарету Джонсу (Gareth Richard Vaughan Jones, 1905-1935) и Малькольму Магериджу (Thomas Malcolm Muggeridge, 1903-1990) мир в то время узнал о голоде на Украине, а, шире, во всём Советском Союзе, который сейчас хорошо известен под названием «Голодомор».  Узнал и проигнорировал.  Почему же эти двое остаются так малоизвестными и сейчас? А потому, что те люди Запада, которые были у интеллектуальной и политической власти тогда, остались у власти и сейчас (понятно, что не они сами, но их последователи). Потому что и сегодня те же люди шельмуют и разрушают самую успешную страну мира и хотят заменить её склад жизни на систему, проверенную веком кровавых провалов. 

А тогда потому, что две известные культурные иконы встали, как сталинские агенты, – неважно, платные или нет, - во главе обмана. Это был глава московского агентства газеты «Нью-Йорк Таймз», уже лауреат Пулитцеровской премии (1931) за репортажи из СССР, Уолтер Дюранти, и лауреат Нобелевской премии по литературе (1925) Джордж Бернард Шоу. И дело не в той бестактной цитате Шоу, которую я поставил как эпиграф и которая могла быть апокрифом, а в последовательной защите сталинского режима, как будет показано ниже, и дезинформации культурной и политической элиты Запада.  А элита эта была только рада такому авторитетному обману.  Под влиянием статей Дюранти Франклин Делано Рузвельт в 1933 году признал Советский Союз.

Эти двое, Дюранти и Шоу, – соучастники убийства миллионов людей ещё до ГУЛАГа – и войны, остаются уважаемыми культурными фигурами, а о Джонсе и Магеридже по-прежнему знают немногие, хотя уму непостижимо, как они сумели сделать то, что сделали. Фильм – о Джонсе, и о нём, в основном, статья, но это будет аморально, если я упущу Макериджа.

Я впервые услышал об организованном в Украине голоде более 50 лет назад из книги Василия Гроссмана «Всё течет», прочитанной тогда, по-видимому, в Самиздате. Страшной была сцена, когда солдаты врывались в дом, где обедала крестьянская семья, смахивали и забирали вареную еду со стола. Было очевидно, что это была намеренная расправа с Украиной.  Слово «Голодомор» появилось значительно позже, и почему-то оно относится, главным образом, к Украине, хотя процентная доля умерших в Казахстане была бóльшей.  Александр Пасховер пишет:

«Приблизительно в то же время когда высокий гость жевал самый сытный обед в своей жизни, сын первого секретаря ЦК КП(б) Узбекистана Акмаля Икрамова, писатель Камиль Икрамов, ехал в поезде из Ташкента через казахскую степь. Камилю тогда шел пятый годик, но он на всю жизнь запомнил ужасную картину, который увидел за окном. Вся степь, от горизонта до горизонта, устлана человеческими трупами.

Люди шли в сторону Китая, чтобы найти хоть какое-то пропитание. Тысячи умирали от голода прямо по дороге. Голод в Казахстане – это следствие конфискации и падежа скота.

С осени 1931-го здесь, а затем и в Украине - голодная смерть стала собирать неслыханный в истории человечества урожай смерти». Украина рассматривает процесс как геноцид.  Очень приблизительные цифры, цитируемые Википедией для зимы 1932-33 годов в отношении ИЗБЫТОЧНЫХ смертей, таковы: Украина – 3.9 миллиона, или 12.9% населения республики,  Россия – 3.3 млн. (3.2%), Казахстан – 1.3 млн. (22.4%); всего в СССР – 8.7 млн. (5.4%).  Это страна, которой еще предстоят смерти от ГУЛАГа и от войны. Заметим и дополнительный результат: страна потеряла лучший генетический код, и это особенно сказалось на крестьянстве.

Гарет Джонс

Фильм, в общем, неплохой и смотрится легко, но моя оценка всё снижается по мере размышлений. Дело в том, что с фактами у авторов плоховато (сценарист – Андреа Чалупа). Есть предел тому, сколько можно фантазировать, хоть и в ХУДОЖЕСТВЕННОМ, но биографическом фильме, тем более, что в распоряжении исследователей и авторов есть прекрасный документированный вебсайт, поддерживаемый Уэльским университетом и семьёй, расшифрованы и изданы дневники, которые Джонс вёл всю жизнь.  Материалы о Магеридже также находятся там.

Гарет Джонс родился 13 августа 1905 года в Уэльсе. Уже в возрасте 22 лет он, нанявшись кочегаром на паровоз, добрался до Риги, где жил в семье русских эмигрантов, чтобы выучить язык. К 1929 году он уже окончил Уэльский университет и Тринити-колледж в Кембридже со степенью отличия первого класса по французскому, немецкому и русскому языкам.  Его нанял в качестве советника по иностранным делам бывший премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж. Почти все события фильма происходят в 1933 году.

 В конце января 1933 года Джонс в Германии и в качестве корреспондента наблюдает восхождение Нацистской партии к власти и назначение Гитлера канцлером. Огромный журналистский успех:  Гитлер пригласил его в свой самолёт и во время полёта  с ним и Геббельсом во Франкфурт 24 февраля Джонс интервьюирует обоих.

По возвращении из Германии в начале фильма, Джонс делает доклад какому-то важному собранию, скорее всего, руководству либеральной партии, потому что присутствует Дэвид Ллойд-Джордж, хотя он уже 11 лет, как не член правительства, и уже два года не возглавляет партию. Джонс:

«Теперь нацисты могут подавить любую оппозицию».
«Почему вы так уверены?»
«Геббельс мне сказал».
(хохот)
«Вторая мировая война уже началась».
(хохот)

«Нам нужен союз со Сталиным», - говорит Джонс, хотя у него уже нет иллюзий и тут.  Он уже дважды был в России, и ещё в 1930-м году писал родителям из России:

«Коммунисты были ко мне очень добры, и я прекрасно провёл время… … Ситуация в России ужасная; всё паршиво, еды нет, есть только хлеб; угнетение, несправедливость, нищета среди рабочих и 90% недовольных. Я повидал кое-что настолько плохое, что меня просто бесит, когда я думаю о том, как люди типа Бернарда Шоу ездят туда, где их водят за нос, они едят вдоволь, после чего они возвращаются и называют Россию райским местом»

До начала фильма он был в СССР ещё раз  в 1931-м.  Тогда он и Джек Хайнц II (по-видимому, из семьи владельцев пищевого концерна Heinz) совершили 6-недельное путешествие по России, и Джонс написал такое предисловие к книге Хайнца:

«Зная Россию и русский язык, мы могли отклониться от проторенной дороги, поговорить с закоптелыми рабочими и грубыми крестьянами, а также с такими лидерами, как вдова Ленина и Карл Радек [секретарь Коммунистического Интернационала]. Мы побывали на огромных инженерных объектах и ​​фабриках, ночевали на клоповниках на полах крестьянских изб, делили с ними черный хлеб и щи - короче говоря, вошли в прямой контакт с русскими людьми в их борьбе за существование и, таким образом, смогли выяснить их реакцию на драматические шаги Советского правительства. Это был опыт огромного интереса и ценности как исследование страны, охваченной пролетарской революцией».

Вернёмся к фильму. После описанного заседания Джонса увольняют с государственной службы, что говорит и об упавшем влиянии его босса. Ллойд Джордж говорит, что лучшего советника по иностранной политике у него не было и даёт ему рекомендательное письмо. Джонс едет в Москву, надеясь на интервью со Сталиным.

Первая фиктивная личность в фильме - журналист близких с Джонсом взглядов, Пол Клеб. Он ему звонит, говорит, что приедет и что дела в России плохи. Нам видно, как властная рука на телефонной станции вырывает провод из гнезда и обрывает разговор. К моменту приезда Джонса в Москву Пол Клеб убит якобы при «ограблении», около сильно охраняемой гостиницы «Метрополь».

На самом деле Пол Клеб не существовал. Введение его в фильм – дань памяти Агнешкой Холланд американскому журналисту Полу Хлебникову (Paul Klebnikov), который возглавлял русское отделение журнала «Форбс» и был убит в Москве в 2004-м году.

Гарет тут же знакомится со «звездой» журнализма Уолтером Дюранти, который и сообщает ему о гибели Пола Клеба. Джонс спрашивает Дюранти, откуда у Сталина деньги на гигантское промышленное строительство и в первый, но не в последний раз, слышит ответ: «Пшеница – золото Сталина». Один из журналистов смеётся, услышав такое объяснение. Следуя в точности предсказанию Ленина, что капиталисты «и веревку нам продадут для их повешения», американские и британские проектировщики, инженеры, рабочие создавали советскую тяжелую промышленность, перевозя на кораблях построенные в США и разобранные целые заводы. А в России их ждал бесплатный РАБСКИЙ труд заключённых: ЭТО ПОЗОР ИСТОРИИ ТОГО ВРЕМЕНИ, ЧТО ЗАПАДНЫЕ ПРОМЫШЛЕННИКИ СОГЛАШАЛИСЬ НА ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ТАКОГО ТРУДА.

Страница из записной книжки Гарета Джонса

На Дюранти производит впечатление, что Джонс добился интервью с Гитлером, но не обещает помощи со Сталиным – Джонс так и не встретился с ним. Дюранти приглашает Джонса на вечеринку.  Ему говорят, что у Дюранти лучшие вечеринки во всей Москве.

Придя на вечеринку, мы узнаём, как много советские власти позволяют «своим» иностранцам (если правда): его встречает совершенно голый Дюранти и женщины, единственной одеждой которых является партбилет;  гости  открыто используют наркотики. «О, я вижу нагого Пулитцеровского лауреата», - издевается Джонс, сам оставаясь в костюме и галстуке. Говорит хозяину, что ничего подобного в жизни не видел, и старается побыстрее уйти. Хозяин полагает, что у него скучный гость.

Обедая с каким-то высоким чиновником, Джонс жалуется, что журналистов не выпускают из Москвы, а ему хотелось бы посмотреть сельскую Украину. «Чушь, - отвечает тот, - хотите на Украину? Пожалуйста. Я могу легко организовать вашу поездку».  И Джонс едет поездом в Украину в  сопровождении некоего человека в штатском, но, несомненно, сотрудника ОГПУ или НКВД. Во время сытного завтрака чиновник хвастает: «У нас есть абсолютно всё! Партия обо всём заботится и всё нам даёт!». Джонс отпрашивается в туалет  и, не взяв даже пальто, только с сумкой, сбегает от своего «опекуна» в вагон, набитый крестьянами. Когда он бросает на пол очистки от апельсина, дети тут же бросаются подобрать. Он просит мужика продать ему пальто. «Деньги мне не нужны, только хлеб». Джонс отрезает половину своей буханки, получает пальто и выходит на одной из станций. Седьмое марта – заметьте, что ещё 24 февраля Джонс летел в самолёте Гитлера, а 29 марта он в Берлине рассказывает о том, что видел.  Это и есть главное содержание фильма и более или менее отвечает фактам.

Я думаю, что здесь Агнешка Холланд показывает себя  мастером. Такой реалистичности изображения жизненного кошмара я не видел, и в то же время она нигде не переходит эстетическую границу. Нигде не напоминает Иеронима Босха. Дома пусты, трупы. видимо, уже похоронены. Но в одном доме чистенькие, в праздничном платье, супруги, лет 60, лежат на кровати, взявшись за руки: они решили умереть так. Повозка с трупами проезжает мимо только что погибшей женщины. Мальчик кричит: «Мама, мама!» - и труп, и живого мальчика бросают поверх трупов на повозку.  Что Гарет ест в течение трех недель, непонятно, но один раз показано, как он грызёт кору дерева.  Однажды трое детей без родителей кормят его жареным мясом. На вопрос, откуда это, дети спокойно объясняют, что едят старшего брата Колю. На улице он видит труп в снегу, и его рвёт.  Непонятно, умер ли Коля сам, или младшие его убили. Если дают немного хлеба, то люди дерутся, отбирая друг у друга. 

Дальше в фильме очень мало правды, а, скорее, детектив. Джонс возвращается в Москву, и слышит об аресте шести британских инженеров, обвиняемых в шпионаже – так было.  Но не было дальнейшего ареста Джонса и его освобождения чиновником, который вёз его на Украину. Условие освобождения Джонса, а впоследствии и инженеров, - отрицание голода Джонсом за границей.  На самом деле отъезд Джонса не был столь драматичным. 23 марта его принял Нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов, который твёрдо отрицал голод. Содержание интервью записано и доступно. Литвинов обещал, что инженеры не будут расстреляны (ещё не 1937-й!) и что из рук ОГПУ они уже переданы обыкновенному суду.  Понятно, что Литвинов не мог взять у Джонса обет молчания как условие освобождения инженеров.  Они были вскоре освобождены в результате переговоров на более высоком уровне. Любопытная деталь. Литвинов до революции был в эмиграции в Англии и с интересом наблюдал за тем, как Ллойд Джордж провёл первый закон о национальном медицинском страховании в 1911 году.  А когда Джонс ушёл, Литвинов послал телеграмму в Советское посольство в Лондоне с инструкцией выразить жалобу на него Ллойд Джорджу в самых сильных терминах. Затем Литвинов запретил Джонсу дальнейшее посещение Советского Союза.

Прежде чем уехать, Джонс успел посетить рабочий посёлок под Москвой. А 29 марта в Берлине он созывает прессу. Вот его сообщение, тут же перепечатанное многими газетами, включая The Manchester Guardian и New York Evening Post:

«Я прошел по улицам сёл и 12 колхозов. Везде было слышно стенание: «У нас нет хлеба, мы умираем!» Это стенание было слышно по всей России: на Волге, в Сибири, Белоруссии, на Северном Кавказе, в Средней Азии. Я прошёл через чернозёмную область, потому что это когда-то был самый богатый сельскохозяйственный район в России и потому что корреспондентам запретили туда ездить, чтобы они не смогли своими глазами увидеть, что там происходит.

В поезде коммунист отрицал, что голод существует.  Я бросил корку хлеба, который я ел в мусорное ведро, и крестьянин-пассажир выудил её оттуда и съел. То же было с очистками апельсина… Я остановился на ночь в деревне, где было раньше двести быков – сейчас только шесть   Люди едят ту же пищу, что и скот, и её осталось на месяц.  Они сказали мне, что многие уже умерли от голода…   «Мы ждём смерти, - так меня встречали,  - но, по крайней мере, у нас ещё есть еда для скота. Идите дальше на юг – там у них совсем ничего нет. Много пустых домов, потому что люди в них уже умерли», - плакали они».

О поездке в посёлок под Москвой, The London Evening Standard, 31 марта 1933:

«Отец, квалифицированный рабочий, и сын-комсомолец, пристально смотрели друг на друга. Отец, потерявши контроль, кричал на сына: «Мы, рабочие, голодаем. Посмотри на Челябинск, где я раньше работал. Болезнь уносит нас, рабочих, а ту ничтожную еду, которую мы получаем, есть невозможно. Вот что вы сделали с матушкой Россией».

Сын: «Зато посмотри, какие гиганты промышленности мы построили»…
Отец: «Что толку, когда вы разрушили всё лучшее в России!»

Дети, просящие милостыню в Москве. Evening Standard, 31 марта 1933 г.

96% русских людей думают так… Главным итогом Пятилетнего плана было полное разрушение сельского хозяйства России». В другой статье Джонс без обиняков говорит, что коллективизация согнала с земли «6-7 миллионов лучших работников».

В фильме мы видим звонок на квартиру Дюранти в Москве из его редакции с приказом написать статью, чтобы замять скандал. «Срок – завтра». И действительно, уже 31 марта, через два дня после выступления Джонса в Берлине, Нью-Йорк Таймз печатает отпор, написанный Дюранти, под названием "Русские недоедают, но не голодают", где он называет отчёт Джонса «большой историей для испуга».  Далее Дюранти добавляет, что нет и настоящего голодания, а только массовая смертность от болезней в результате недостаточного питания (malnutrition)! «Кремль и иностранные наблюдатели в стране отрицают голод, - продолжает Дюранти в статье, - и нет оснований для предсказания катастрофы». Профессор истории Йельского университета Тимоти Снайдер поражён, как такой язык a la  Оруэлл мог быть принят публикой.  Даже через пять месяцев, в статье от 23 августа, Дюранти продолжает утверждать, что «любое сообщение о голоде в России сегодня (отметим это исключение «сегодня», написанное уже в разгар следующей "жатвы") – преувеличение и злостная пропаганда».

Репутация Дюранти оставалась столь высокой, что, видимо, повлияла на решение Франклина Рузвельта признать Советский Союз. В ноябре 1933 года нарком Литвинов устроил по этому поводу приём в Нью-Йорке в отеле Вальдорф-Астория. Был зачитан список гостей, и каждое имя сопровождалось вежливыми хлопками. Пока не был назван Уолтер Дюранти. Зал разразился долгими продолжительными аплодисментами.  А Малькольм Магеридж назвал Дюранти «самым большим лгуном, которого он встретил в журналистике»…

В фильме пропущена пресс-конференция Джонса в Берлине, но мы видим, как Джонс сидит в кафе со своим издателем, когда появляется молодой человек, примерно того же возраста. «Знакомьтесь. Это новый писатель, которого я издаю - Эрик Артур Блэр. Только не ищите книги в магазинах с таким автором, потому что он взял себе псевдоним: «Джордж Оруэлл»». Молодые люди, казалось, сразу находят общий язык.  Мы видим, как Оруэлл за кадром начинает печатать на машинке «Скотский двор», а в конце фильма он читает повесть Джонсу. Но этого не могло быть, потому что повесть написана через 12 лет, в 1945-м, а «1984-ый» ещё позже. Оруэллу, тогда довольно левому, было нужно пройти через Испанию, книгу «Памяти Каталонии» (1938), чтобы полностью сформироваться политически. Более того, скорее всего, он и Джонс даже не были знакомы.

Джонсу публика не верит, подвергает остракизму, женщины в церкви отказываются говорить с ним. По фильму Джонс, изгнанный из своей газеты, тайком (чуть ли не через чердак) пробирается к конкуренту Уильяму Херсту, и тот заказывает ему статью.  Назавтра статья на первой странице газет Херста, и мальчишки кричат: «Голод в Советском Союзе! Голод в Советском Союзе!»  На самом деле, Херст и Джонс были давно знакомы, и встреча могла быть и была легко организована

Поскольку въезд в Россию для Джонса теперь невозможен, он едет на Дальний Восток, в Китай и Японию, оттуда – с одним спутником во Внутреннюю Монголию.  В последнем письме (14 июля 1935 года) он пишет, что китайские власти на границе предупредили их об опасности путешествия и заставили подписать текст, что они едут под свою ответственность.  Его спутником был немец Герберт Мюллер, которого он полагал своим другом.  В конце июля их захватили бандиты и потребовали большой выкуп.  Мюллера через несколько дней освободили без выкупа, а 17 августа власти нашли тело Джонса с тремя пулевыми ранами. Предполагается, что он был расстрелян 12 августа, за день до своего 30-летия.  Трудно усомниться в том, что его «заказали» советские власти в качестве мести.  По-видимому, Мюллер был их агентом и наводчиком.  Ещё в 1934 г. Джонс шутливо писал другу:

«Увы! Тебя весьма позабавит услышать, что безобидный маленький «Джонески» достиг такой важности, что попал в «чёрный список» ОГПУ, и ему запрещён въезд в Советский Союз». В Монголии «безобидному маленькому «Джонески» советские власти показали, что отнеслись к нему очень серьёзно… 

25 августа в британских газетах появился некролог, написанный Ллойд Джорджем.

Малькольм Магеридж

Малькольм  Магеридж прожил долгую, полную активности, жизнь и дожил до 87 лет.  Здесь – только то, что касается голода в 1932-33 годах и почти полные переводы писем в газету Manchester Guardian, написанных Бернардом Шоу и, в ответ, Гаретом Джонсом.

26 мая 1982 года Малькольм Магеридж дал интервью Канадской компании, получасовая версия которого выставлена на You Tube. Он сказал, что и до этого встречался с массовой смертностью – в Индии во время эпидемии холеры. Но в Советском Союзе было совершенно  другое: нарочито вызванный голод в результате хорошо продуманной политики.  Он своими глазами видел, как армия отправляла в ссылку «кулаков». В Москве он встретил Джонса, и они убедились, что их сведения и заметки совпадают. 

Малькольм Магеридж, 1929 и 80-ые годы

Вначале увлеченный коммунизмом, Малькольм Магеридж впервые появился в Москве в 1932 году как корреспондент The Manchester Guardian. Очень быстро он разочаровался и захотел расследовать слухи о голоде в Украине.  Он поехал туда и на Кавказ, не испросив разрешения властей, а свои отчёты посылал в газету дипломатической почтой.  Газета боялась, но всё же публиковала статьи без имени автора 25, 27 и 28 марта. 29-ое – пресс-конференция Джонса в Берлине.  То-есть выглядит так, что до 25 марта пресса ещё не знала о голоде. 

Тут что-то непонятное с датами.  2 марта The Manchester Guardian опубликовал письмо Бернарда Шоу, подписанное ещё двадцатью людьми, где выражается резкий протест против антисоветской пропаганды.  Другого письма мы не знаем, но это встретило отпор Джонса в двух письмах, написанных после 31 марта.

Переводы больших выдержек из трёх писем следуют. Полные тексты оригиналов находятся на сайте Гарета Джонса.

«Бернард Шоу [и двадцать других].
The Manchester Guardian.  Четверг, 2 марта 1933 г.

Письмо Редактору

Социальные условия в России
Мнение недавнего посетителя

Сэр,

Растущая безработица и провал частного капитала в попытке справиться с ней по всему миру, вызывает интерес людей всех классов и партий в отношении всё большего прогресса Советского Союза.  Но именно этот момент был выбран, чтобы удвоить интенсивность слепой и безрассудной кампании с целью дискредитации этого прогресса. Нет лжи, столь фантастичной, клеветы столь устаревшей, никакого утверждения слишком абсурдного, чтобы его не использовали безрассудные элементы британской прессы… 

Особенно оскорбительными и нелепыми является возрождение старых попыток представить положение русских рабочих как состояние рабства и голода, пятилетний план как провал, новые предприятия как банкроты, а коммунистический режим как приближающийся к падению. Хотя над такой воспламеняющей безответственностью легко посмеяться, мы не должны забывать, что есть много людей, недостаточно хорошо осведомленных в политическом плане, чтобы иметь доказательства против этого, и что среди наших дипломатов есть твердые приверженцы, которые все еще мечтают начать контрреволюционную войну где угодно и так или иначе, если только они могут через прессу вызвать панику в общественном мнении…

Мы, нижеподписавшиеся, недавно побывали в СССР. Некоторые из нас путешествовали по большей части его цивилизованной территории. Мы хотим отметить, что мы нигде не видели доказательств такого экономического рабства, лишений, безработицы и циничного отчаяния в отношении улучшения, которые принимаются как неизбежные и игнорируются прессой как не имеющие «ценности новостей» в наших собственных странах. Повсюду мы видели полный надежды и энтузиазма рабочий класс, уважающий себя, свободный до ограничений, наложенных на него природой, и ужасное наследие тирании и некомпетентности своих бывших правителей; развивающий общественные работы, расширяющий медицинское обслуживание, образование, достигающий экономических целей; независимых женщин и детей, живущих в безопасности.  И это несмотря на многие серьезные трудности и ошибки, которые социальные эксперименты включают в себя, они прежде всего (и которое они никогда не скрывали и не отрицали), подают пример трудолюбия и поведения, которые значительно обогатили бы нас, если бы наши системы давали нашим работникам какой-либо стимул следовать ему…»

Авторы признаются, что «путешествовали по большей части… цивилизованной территории» страны.  Они не отважились посетить сельскую Украину.

Это письмо вызвало два отклика Джонса, напечатанные в той же газете. Одно, взятое с другого источника, не имеет даты, второе – от 8 мая.  Первое:

«Могу ли я сказать как либерал, насколько отвратительно мне мнение либералов этой страны. Подход либеральной прессы труслив и лицемерен. The Manchester Guardian краснеет, когда какие-то неприятные события случаются в Восточной Галиции, но когда сто миллионов крестьян обречены голоду и крепостничеству, The Manchester Guardian молчит; но угнетение в Галиции – укус блохи в сравнении с тем, что происходит в России. Этого нельзя простить, тем более, что у газеты есть превосходный корреспондент в Москве [Малькольм Магеридж, конечно – авт]. Я утверждаю, что газета предала то доверие, с которым на неё смотрят либералы всего мира… Типичным для либерального мнения является и письмо в The Manchester Guardian от 2 марта. Будучи в Москве, я прочитал его перевод в ИЗВЕСТИЯХ, и отсюда оно сморится как фарс. В Москве оно выглядит как смесь лицемерия, легковерия и столь значительного непонимания ситуации, что тем, кто его подписали, должно быть стыдно за попытку выразить мнение по предмету, о котором они так мало знают. Я могу добавить, что после Сталина, Бернард Шоу наиболее ненавистен тем, кто может читать газеты».

Второе письмо:

The Manchester Guardian.  8 мая 1933 г.
Письмо Редактору
Крестьяне в России – закончились продукты.

Сэр,

В серии статей, которые вы опубликовали 25, 27 и 28 марта, ваш корреспондент описал его поездку на Северный Кавказ и в Украину, и он суммировал свои впечатления так; «Сказать, что здесь голод, значит сказать много меньше, чем правду. Поля заброшены и поросли сорняками, нигде не видно скота, мало лошадей. Хорошо кормят только армию и ГПУ, остальное же население голодает и терроризировано.

Были сделаны попытки дискредитировать вашего корреспондента…  Могу ли я, как человек с либеральными взглядами, потративший 4 года в университете для изучения русского языка и истории и который совсем недавно – в марте – посетил около 20 разных деревень в Украине, черноземном районе и в московской области, полностью подтвердить выводы автора и поздравить его за то, что он оказался первым журналистом, который информировал Британию о подлинном положении в российском сельском хозяйстве.  Эти деревни я посетил пешком и один…

Одна фраза была повторена так часто, что не  выходит из головы: «Все опухли»… Не забыть вздутые животы детей в домах, в которых я спал…

Ваш Гарет Джонс»..

Заметьте, как щедр Гарет Джонс к Малькольму Мугериджу, отдавая ему пальму первенства.

Я думаю, что на этом можно закончить фактическое изложение событий и их описания. Но интересна мысль самого Магериджа из интервью. Магеридж заметил (1982 год!), что в нашем обществе дети видят и по телевизору, и в кино, и в школах некую культуру якобы консенсуса, которого нет на самом деле, а культура дискуссий (deliberations) остается им незнакомой.  Магеридж действительно знал Оруэлла и был с ним дружен в более зрелом возрасте писателя.  Магеридж тоже  упомянул книгу о Каталонии,  в которой рассказано,  что коммунисты - сталинисты и троцкисты - скорее погибали от рук друг друга, чем от солдат Франко. По этому поводу он выразил удивление, что Оруэлл сражался не на стороне Франко. Оруэлл (по Магериджу) люто ненавидел интеллектуалов и полагал, что «наша цивилизация погибнет из-за поклонения «ложным образáм» (“false images”)». 

Это то, с чем мы сегодня живём.

Eliezer Rabinovich