Вы здесь
Холуй и провокатор, это как шлюха и проститутка - перманентное состояние
Люди проверяются в острых событиях. Иногда, даже вовсе не связанных с ними. Нельзя сказать, что 15 суток Бориса Немцова – событие исключительное по остроте и драматизму, но все же не тривиальное. На 15 суток за участие в санкционированном митинге у нас сажают не часто, тем более, лидеров оппозиции с приличной репутацией и международной известностью.
Не удивительно, что общественная реакция была бурная и неоднозначная. Например, журналист Николай Сванидзе и актриса Наталья Фатеева были у Немцова на суде. Писатель Мариэтта Чудакова пришла в спецприемник передать Немцову свою новую книгу. Писатель Виктор Шендерович встал в одиночный пикет протеста перед мэрией. Простые и очень важные проявления солидарности.
«Международная Амнистия» признала Бориса Немцова и других арестованных на митинге 31 декабря «узниками совести». Не остались равнодушными и западные политики. Свою озабоченность арестом Немцова высказали официальный представитель Госдепартамента США Филипп Кроули и пресс-секретарь Совета национальной безопасности США Майк Хаммер, председатель подкомитета Европейского парламента по правам человека Хейди Хаутала. Американские сенаторы Джон Маккейн и Джо Либерман назвали административный арест Бориса Немцова и других оппозиционеров «постыдным» и «возмутительным».
Американский сенатор Марк Бегич заявил: «(...) Недавние аресты более чем 130 демократических активистов в Москве и Санкт-Петербурге угрожают охладить американо-российские отношения в момент, когда мы не можем себе этого позволить. (...) Всего несколько недель назад я с удовольствием голосовал за ратификацию всеобъемлющего договора о ядерных вооружениях, который укрепляет американо-российские отношения. После этого важного решения Сената я разочарован тем, что российское правительство арестовало граждан, мирно добивавшихся демократических реформ, и бросило их в тюрьму».
На фоне этой солидарности с Немцовым поучительно выглядят высказывания в России тех, кто умудряется совмещать лояльность правительству с заботой о собственном демократическом имидже.
Главный редактор журнала «Эксперт» Валерий Фадеев, отвечая в эфире «Эха Москвы» на вопрос ведущей о его отношении к задержаниям пикетчиков около спецприемника, где сидит Немцов, ответил сразу и честно, что он в этом не очень разбирается. То есть, в отличие от своего журнала, не эксперт. Затем он объяснил слушателям, что не видит в этих задержаниях ничего сногсшибательного, никакого драматизма, что все это «невинные шалости». Когда дошло до вопроса, что это за политика такая, главный эксперт посерьезнел и авторитетно объяснил, что «игры в задержания - это не политика». «В стране есть огромное количество реальных серьезнейших проблем... И решение этих проблем и есть политика». Политика – это когда серьезные проблемы и большие деньги, важные люди и высокие посты, бюджет и социальные программы, распилы и откаты, назначения и отставки. Вот это настоящая политика! Здесь эксперт чувствует себя как рыба в воде. Понятно, что такие мелочи как свобода слова и манифестаций или право на справедливый суд и защиту закона для члена Общественной палаты Валерия Фадеева вопросы не политические. Пусть ими занимается маргинальная оппозиция и другие чудаки, которые в реальную политику не вхожи.
Какая же гнилая советская муть поднимается со дна растревоженного Немцовым российского политического болота! Вот пишет один из авторов ЕЖа, член Совета Федерации и Глава комитета по международным делам Михаил Маргелов. В остальное время можно в меру пофрондировать, поприветствовать «перезагрузку» или с легким оттенком либерализма осторожно порадоваться сближению с Западом, но настает момент, когда надо показать суть. Когда надо дать жесткую отповедь любителям критиковать нашу страну за нарушения прав человека. Какая старая песня!
Михаил Маргелов спел ее тоже на «Эхе Москвы». Вначале он бодро ерничал насчет того, какое мужество нужно было иметь сенаторам Маккейну и Либерману, чтобы «сидя у потрескивающих дров в камине где-нибудь в Метрополитен Клабе в центре Вашингтона, принимать столь смелые, проникнутые гражданским мужеством заявления». «Восхитительная смелость, восхитительная», - истекал сарказмом Маргелов. Тут бы и напомнить ему, что, например, Джону Маккейну мужества, в отличие от товарища Маргелова, не занимать. Будучи военным летчиком, Маккейн воевал с коммунистами в Юго-Восточной Азии, был сбит над Ханоем, тяжело ранен, зверски избит и пять с половиной лет провел в тяжелейшем плену в Северном Вьетнаме. В тамошних тюрьмах он подвергался изощренным пыткам, о которых Маргелову, иронизирующему по поводу мужества сенаторов, доводилось, вероятно, только читать.
Из сравнения биографий уже можно ясно понять, кто какую позицию занимает, и кто чего стоит. Если Джон Маккейн боролся с коммунизмом, то Михаил Маргелов прислуживал тоталитарному режиму и делал на коммунистическом поприще профессиональную карьеру. Изучив арабский язык, он пошел работать в Международный отдел ЦК КПСС, а затем преподавал в Высшей школе КГБ СССР. Вероятно, оттуда он и вынес традиционно презрительное советское отношение к правам человека и выученные наизусть заклинания о невмешательстве во внутренние дела.
Неуклюжими и неуместными считает Маргелов «заявления американских сенаторов Маккейна и Либермана в поддержку ряда российских оппозиционных политиков, задержанных в Москве за совершение административных правонарушений». «Медвежьи услуги из-за границы никогда не помогали российской оппозиции», - так, по словам РИА Новости, авторитетно заявляет Маргелов, как будто именно он более всех на свете озабочен успехами российской оппозиции.
Чисто по-советски Маргелов пользуется двойными стандартами. Высказывания американских сенаторов о российском суде он считает недопустимым вмешательством в наши внутренние дела, а собственные высказывания о суде в чужой стране считает вполне допустимыми. В январе 2008 года, озаботившись судьбой пророссийской организации «Ночной дозор» в Эстонии, Михаил Маргелов в интервью «Интерфаксу» говорил: «Хотелось бы верить, что на этот раз суд, проходящий в стране-члене Евросоюза, будет беспристрастным и открытым, а не закончится показательной расправой над людьми, которые имеют собственные взгляды на историю».
Это он высказался еще весьма дипломатично. А вот на перенос Бронзового солдата в Таллине он отозвался так: «То, что происходит сейчас в Талине, иначе как государственным терроризмом назвать нельзя. Может ли государство, которое варварство сделало нормой своей правоприменительной практики, называться действительно европейской страной?».
Экое возмущение! А ведь речь шла не о живых людях, посаженных под арест, а всего лишь о переносе памятника в столице чужого государства с одного места на другое. Американские сенаторы, напомним, не обвиняли российский суд в терроризме (хотя, по сути это так и есть), а всего лишь назвали решение суда постыдным и возмутительным.
Что совсем удивительно, глава Комитета по международным делам Совета Федерации видимо плохо понимает, как устроено американское политическое общество. Ему кажется, что оно, подобно российскому, нанизано на одну вертикаль, на вершине которой сидит президент. «Становясь президентом, Барак Обама обещал не повторять ошибки своего предшественника: не вмешиваться во внутренние дела других стран и не насаждать демократию во всем мире силой», - обижается теперь на американского президента Михаил Маргелов.
В пример он ставит российскую внешнюю политику: «Мы не устраивали "шаманских плясок" по поводу утечек американской секретной переписки на Викиликс, не потешались ехидно над военными и политическими неудачами США в Ираке и Афганистане. Мы не язвили по поводу неудач демократов и республиканцев в дебатах по поводу реформы здравоохранения, ни в других сложных внутриполитических делах США. Мы ведем себя по партнерски и хотим того же в отношении себя», - говорит Маргелов.
Бывшему преподавателю школы КГБ трудно понять, что американские сенаторы могут иметь собственное мнение, отличное от мнения президента Соединенных Штатов. Жаловаться на них их президенту смешно и глупо. В отличие от российских сенаторов и депутатов они самостоятельные политики, а не президентская челядь. Американский президент не может их приструнить и заставить вместе с администрацией чисто по-пацански перетирать свои проблемы с Кремлем или коллегами по российскому парламенту.
Заветная идея Маргелова и всей кремлевской дворни состоит в том, чтобы спокойно, тихо и по партнерски, за наглухо закрытыми дверями решать с сильным противником важные для наших стран вопросы. Чтобы этому приятному процессу не мешали ни маргинальные российские оппозиционеры, ни сумасбродные американские сенаторы. «В своих делах мы разберемся сами. Хочу, чтобы господа Маккейн и Либерман, с которыми мы неплохо знакомы, меня услышали», - заключил Маргелов.
Американские сенаторы, скорее всего, услышат г-на Маргелова. Но вряд ли примут его пожелания к сведению. Им ни к чему юлить перед своим президентом, как Маргелову перед своим. Они, как и другие добропорядочные люди в разных странах, могут позволить себе проявить солидарность с российскими узниками совести, могут заглянуть в завтрашний день и подумать о будущем не только Америки, но и России. В этом и есть отличие свободы от несвободы.
P.S. К вопросу о свободе и несвободе. Как обычно, я послал эту статью в ЕЖ, но там ее отказались печатать, поскольку М. Маргелов – постоянный автор ЕЖа. Нельзя так обижать «своих». Собственно говоря, это еще одна «проверка Немцовым». Жаль, но придется распрощаться с «Ежедневным журналом».
А. Подрабинек