Готовы ли арестованные за митинги протестовать снова?

Почти 800 человек в Москве получили административный арест за участие в январских митингах в поддержку Навального. Многие из них жаловались на тяжелые условия содержания в спецприемниках и угрозы полицейских. Би-би-си узнала у вышедших на свободу, тяжело ли им дались дни ареста, и не отобьют ли их злоключения желание протестовать в дальнейшем. Мнения опрошенных разделились.

Александра интересуется политикой лет пять, а 2 февраля впервые была задержана за участие в несанкционированной акции. "Так я узнала, что одним и тем же людям как по кальке штампуют один и тот же текст, одну и ту же статью, при том, что доказательств не было. Я узнала про план "Крепость" (когда его вводят, в отдел полиции нельзя никого впускать и выпускать, в том числе адвокатов), узнала, что в ОВД полицейские еще и издеваются, говорят: "Вас посадят!", - сказала она.

30-летняя Александра уверяет, что не участвовала в митинге активно, а стояла в переулке, в стороне. "Мне сказали: девушка, не стесняемся, проходим, руки к стене", - вспоминает она. Так Александра взглянула на государственную систему наказания изнутри.

Андрею Бабичу 23 года, он недавно закончил театральный вуз. Он говорит, что провел 30 часов в автозаке после того, как ему присудили десять суток ареста. Арестованных было так много, что полицейские не знали, куда их везти отбывать наказание.

"Сотрудники просили, чтобы мы жаловались в прокуратуру, в [правозащитный проект] “ОВД-инфо", потому что сами хотели домой”, - рассказывает Андрей.

За эти 30 часов он не заснул ни на минуту: мест хватало не всем, сидели арестованные по очереди, и поначалу полицейские даже не выпускали в туалет, советуя "пописать в бутылку". Андрей говорит, что взял на себя задачу договариваться с полицией, чтобы они принимали передачи волонтеров: "Если бы не наши герои, тяжело бы пришлось. Но волонтеры присылали воду, булочки, им даже удалось привезти шаурму".

Другой задержанный на акции - Дмитрий - рассказывает, что первую ночь, еще в ОВД, спать пришлось без матрасов, на деревянной лавке: "Я человек худой, мне было больно. Пришлось носки подкладывать, чтобы хоть минут 40 поспать".

А 23-летнего инженера Максима на лавке в другом ОВД, по его словам, покусали клопы: у него началась аллергия, распухла шея, было трудно дышать. "Попросил девушку привезти таблетку супрастина: еду пропустили, а таблетки - сказали, нельзя", - рассказал он. Врачей Максим в ОВД так и не дождался, но полицейские перевели его в другое помещение.

Степану Бочкареву 43 года, он работает редактором на новостном сайте. И в автозаке, и в камере он оказался одним из самых старших. Бочкарев - протестующий со стажем: выходил на пикеты против войны в Чечне, позже - на “Стратегию-31” в начале 2010-х. Его задерживали и раньше, но арестованным он оказался впервые. В отделении два полицейских силой тащили его снимать отпечатки пальцев, рассказывает он.

На следующий день Степана отвезли в ЦВСИГ в деревне Сахарово в Новой Москве: это миграционный изолятор для иностанцев, ожидающих депортации, в который стали возить "политических", когда в Москве переполнились спецприемники. Арестованные стали жаловаться на условия содержания, а их родственники - на то, что приходится по несколько дней стоять в очереди, чтобы передать еду и одежду.

После этого в Сахарово приезжали правозащитники, а то, что арестованных часами держали в автозаках около ЦВСИГ, комментировал даже пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков. Через несколько дней передачи стали принимать быстрее, арестованные стали чаще получать телефоны для связи с близкими, им выдали положенные тапочки и шампунь.

Там, считает Бочкарев, было лучше, чем в полиции: "По ощущениям, хуже все-таки в ОВД: там неизвестность, - рассуждает он. - А жизнь в Сахарово можно назвать устоявшимся бытом: есть койка, матрас, посуда какая-то, туалет, в конце концов. Хотя по обстановке это тюрьма тюрьмой".

После 30 часов в автозаке Андрей Бабич тоже попал в Сахарово. "Мы зашли в камеру, и первое впечатление было - мы тут сдохнем. Там девять батарей, которые адски греют комнату. Мы залезли на подоконник и дышали, потому что очень жарко было". Чтобы спастись от жары, все шестеро сокамерников разделись до трусов.

"Сначала все стеснялись друг друга, а потом стало пофиг", - вспоминает Бабич.

Александре не давали сообщить о себе родным - ни перед судом, когда многим задержанным возвращают телефоны, ни даже в первый день в Сахарово. "Мы передавали освобожденным записки с номерами, чтобы они написали нашим родным, что мы живы-здоровы, просто дали пять суток, а телефона нет", - рассказывает она о людях из ее автозака, которым назначили штраф, а не арест.

"Это был голодный день - передачи закончились, в ОВД новые передачи не брали, говорили, что нас вот-вот повезут в спецприемник, - вспоминает Максим. - Вечером нас вывезли из полиции, но в Сахарово нам сказали, что на нас уже не заказали еды. Так и остались голодными".

Впрочем, когда еду в Сахарово давали, она была вкусной, даже с мясом, рассказывают бывшие арестованные.

Все арестованные рассказывают, что компания и в автозаке, и в камере была приятная.

"Время провели с удовольствием, - говорит 28-летний Вадим Маковеев. - Я ничуть не жалею, я рад, что оказался в такой компании".

В их камере заключенные по очереди читали лекции о том, что хорошо знали: "Один у нас был риелтор, второй специалист по стройке домов, третий относился к левому блоку, рассказывал про свои идеи".

На столе в камере была нарисована шахматная доска, но самих шахмат им не хватило: разобрали другие камеры. "Мы сделали из туалетной бумаги шашки и играли в них. И еще на туалетной бумаге писали слова и играли в "крокодила". Как все выйдем, хотим снова собраться, проводить дружеские встречи", - продолжает Маковеев.

Нечто похожее происходило и в других камерах. "Нас всех - 10 человек - вместе посадили, кто в ОВД вместе сидел и кого в суд вместе возили, - рассказал Максим. - Мы сдружились, по вечерам в камере проходили дебаты, как будто один из нас стал президентом, а другие выбирали, проголосуют они за него или нет".

"Есть небольшое чувство вины, что мы напрягли родных и близких, но само времяпрепровождение мне очень зашло, - соглашается Александра. - Было весело в камере. К нам пришла правозащитница Марина Литвинович и добилась, чтобы нам дали тапочки и шампунь. И сразу атмосфера стала такая, как будто мы просто уехали за город в отель, а туроператор нас обманул, и отель не очень хороший. Не пользуйтесь услугами "Автозак-тур".

В библиотеке Александра нашла том Хемингуэя и зачиталась, а в окно камеры было слышно, как в прогулочном дворике скандируют "Свободу политзаключенным" или поют "Перемен" группы "Кино" и "Смерти больше нет" группы Ic3peak.

Степан Бочкарев считает, что власть действует глупо, сажая "политических" в спецприемники: "Те же штрафы, по крайней мере, минимизировали бы общение людей. А тут заперли вместе людей, которые и так вышли на митинги - так теперь они будут активно общаться, сдружатся. С другой стороны, штрафов особо уже никто не боится: люди организуются, жертвуют на штрафы. А людей пытаются запугать. Но запугают ли, у меня есть сомнения".

Вадим Маковеев уверяет, что его и его сокамерников опыт отсидки не испугал, а укрепил в желании протестовать.

"Все мы абсолютно едины: мы и дальше будем выходить на митинги, на протесты. Я сам думал, что люди будут бояться - в отделении нас пугали, что будут еще серьезнее штрафы. Если за первую административку штраф от 10 до 30 тысяч, то при рецидиве - уже 150 тысяч. Но мы все равно решили, что будем выходить за правду", - говорит он.

Не все настроены столь оптимистично. Трое из шести опрошенных митингующих, вышедших из спецприемника, сказали, что не готовы продолжать ходить на протесты - или ушли от ответа.

Дмитрий разговаривал с журналистом Би-би-си по дороге в Сахарово: вез оставшимся там сокамерникам еду и радиоприемник. Он не уверен, что пойдет на следующий митинг: "Я не буду лезть на рожон, тем более, сейчас эти новые законы. Смысла и желания садиться нет, у меня семья, ребенок".

Зато он обещает поддерживать протест "с тыла": "Я буду ездить по ОВД, передачи передавать. Я стану частью этого растущего гражданского общества, которое у нас отстает от европейского на десятки лет".

Дмитрий собирается подождать, а когда его административка "сгорит", снова выйти на протесты: "Если я еще в этой стране буду жить. Я уже в другой стране жил, и, если и дальше будет такая тенденция сохраняться, для меня большого труда не составит собрать вещи и уехать".

Александра тоже решила теперь помогать волонтерам, которым очень благодарна: "Мы более-менее хорошо провели время именно благодаря передачам и волонтерам. Закрывать чеки, помогать, подвозить, если нет машины, я, разумеется, буду". Отвечать на вопрос, пойдет ли она снова протестовать, она не стала.

А Максим на следующий митинг точно не собирается. "Страх - он же не сразу уходит, - объясняет он. - Люди выходят на мирные митинги - а с ними такое творят. Даже эта ситуация с клопами - я там реально думал, что помру".

Андрей Бабич тоже пришел к выводу, что на новых митингах ему делать нечего, так как его участие ничего не поменяет.

"В разговорах я слышал, что надо сделать перерыв: многие боятся пойти по "дадинской" статье (ст. 212.1 УК РФ, которую прозвали "дадинской" - по имени Ильдара Дадина, первого осужденного по ней к реальному лишению свободы), - рассказывает Степан Бочкарев о настроениях в своей камере. После трех административных протоколов за нарушения на митингах в течение полугода они могут "превратиться" в уголовное дело. - Но я бы не сказал, что людей подавили морально. Дайте людям передышку, потом дайте повод - и мне кажется, они будут выходить. Здесь, конечно, важна моральная поддержка со стороны общества. Передачи, организационные проблемы решили. Люди видят, что борьба не бесполезна, просто это долгий путь".

Жена Степана волнуется за него и предлагает выходить на митинги вместо мужа. Дома у них маленький сын. "Я и так старался осторожно вести себя. Любой человек выходит на улицу не для того, чтобы быть задержанным и избитым, - говорит Бочкарев. - С другой стороны, не выходить тоже нельзя. В какой-то момент я тоже выйду".

Команда Навального сменила стратегию: следующие большие митинги они объявят не раньше весны, сказал на прошлой неделе соратник Навального Леонид Волков. "Если мы будем выходить каждую неделю, мы будем получать еще тысячи арестованных и сотни избитых. Будет парализована работа штабов и будет невозможна работа по выборам уже за просто так", - объяснял он свое решение.

Вместо этого Волков предложил провести новую акцию в ином формате: выйти во дворы своих домов на несколько минут и зажечь фонарики или свечи. "Вы познакомитесь со своими соседями, которые близки вам по духу, и вам станет вместе теплее", - надеется он.