Власти пытаются публично дискредитировать Навального

В пятницу, 2 апреля, сразу несколько государственных и прокремлевских СМИ выпустили репортажи о том, как оппозиционер Алексей Навальный отбывает срок в колонии во Владимирской области. Колонию навестили Мария Бутина, отбывавшая срок в тюрьме США по обвинению в работе иноагентом без лицензии, а теперь сотрудница пропагандистского телеканала RT, и исполнительный директор МИА "Россия сегодня" Кирилл Вышинский, сидевший в Украине по обвинению в госизмене.

Эта парочка журналистов сделала бесстыдный, лживый пропагандистский репортаж в духе нацистской пропаганды, о содержании Навального в ИК-2 и о чудесных условиях в самой колонии.

В сюжетах рассказывалось о том, какие хорошие условия в покровской колонии, приводился диалог Бутиной с Навальным, где Бутина спрашивала Навального, почему он не хочет убираться, а он обвинял ее во лжи и уверял, что не давал согласия на съемку. Также приводились съемки с камер видеонаблюдения из ИК-2, которые якобы доказывали, что никакой "пытки сном" Навальному не устраивают и никто не будит его каждый час, вопреки его заявлениям.

Сам Навальный и его адвокаты не говорили, что просили о встрече с Бутиной и Вышинским, а публикация кадров с камер видеонаблюдения и регистраторов из колонии вызвала вопросы. О том, насколько законна публикация таких съемок и почему обычно журналистов не пускают в колонии, рассказала глава юридического департамента "Руси сидящей" Ольга Подоплелова:

— Да, я склонна согласиться с такой оценкой. Дело в том, что есть положение УИК, которое четко регламентирует вопросы посещений исправительных учреждений, в том числе представителями СМИ и иными лицами. И здесь очень четко нужно понимать, что такие посещения возможны исключительно по специальному разрешению администрации исправительного учреждения или вышестоящего органа, а видеосъемка и интервьюирование производятся исключительно по письменному согласию самого осужденного.

Во-первых, здесь у меня есть вопросы к тому, было или нет согласие Алексея Навального на интервьюирование, действительно ли он выразил его в письменной форме, действительно ли он дал согласие на это.

Во-вторых, хочется отметить, что вот эта норма о разрешении администрации исправительного учреждения, вообще в принципе на посещение СМИ заключенных, она имеет очень нехорошее свойство на практике и используется фактически для дискриминации независимых СМИ. В 2020 году "Новая газета" как раз судилась с ФСИН по вопросу о допуске в одной из ярославских колоний, где отбывает наказание бывший мэр Ярославля. И есть разъяснения Верховного суда, которые касаются как раз того, что ФСИН и администрация исправительных учреждений не вправе произвольно отказывать СМИ в посещении осужденных, но на практике это происходит именно таким образом. То есть используются совершенно какие-то дикие предлоги из разряда: "Сейчас в исправительном учреждении обстановка не позволяет оперативно проводить видеосъемку и интервьюирование". И вот на этом основании независимым СМИ фактически заворачивают их обращения, но при этом очень часто так бывает, что параллельно государственные СМИ или местные телекомпании, которые тоже, в общем-то, находятся под контролем государства, местных органов, они проходят в колонии и снимают репортажи, которые можно квалифицировать как пропаганду.

— Администрация исправительных учреждений имеет право проводить видеосъемку осужденных как раз-таки для целей обеспечения безопасности и так далее. Но вопрос передачи, тем более СМИ, это вопрос совершенно правомерный. Потому что мы знаем, что, например, адвокаты или даже следствие, когда речь идет о пытках, не могут получить записи видеонаблюдения из колоний, они не могут получить записи видеорегистраторов, а здесь мы видим тотальное пренебрежение частной жизнью человека. Ради чего? И на каких правовых основаниях? Это не предусмотрено УИК и, конечно, не предусмотрено правилами внутреннего распорядка – передача СМИ таких материалов.

— Да, я считаю, что наметилась, безусловно. Именно для этого все и сделано.

— Прежде всего я хочу сказать, что вероятно исключение Марины Литвинович из ОНК, но, в принципе, вписывается в общую канву того, что мы видим, какую политику в отношении ОНК. Например, сейчас в Нижнем Новгороде на аналогичных основаниях происходит лишение статуса Олимпиады Усановой – тоже одной из самых активных членов ОНК в этом регионе. И в целом изменения закона 2018 года позволили лишать статуса члена ОНК на таких основаниях. Поэтому все вполне вписывается в общую политику государства – закрытие мест лишения свободы от независимого общественного контроля.

Поэтому, если произойдет прекращение статуса члена ОНК в отношении Марины Литвинович, стоит ожидать, что активного освещения локальных каких-то проблем в СИЗО и других местах принудительного содержания станет, безусловно, [меньше], будет сложнее это сделать – не так много остается активных членов ОНК.

«Цель этих пропагандистских репортажей очевидна»

Фигурант «московского дела» Константин Котов, который тоже сидел в этой колонии, оценил сюжет и рассказал «МБХ медиа», что не показали прокремлевские СМИ.

— Да, я узнал колонию. Конкретно в том бараке, который показали, я не был. Но они все типовые. Это точно не карантин и, скорее всего, не сектор усиленного контроля (СУКА).  

— Отряды в ИК-2 состоят обычно из 40-50 человек. То, что мы видим на записи, это очень нетипично для Покрова. Это точно не рабочий отряд. Полагаю, что этот отряд делали специально для Навального. Вместе с ним там находятся так называемые «доверенные» осужденные, которым поручено контролировать Навального и сообщать о каждом его шаге администрации. 

— Это начальник отряда — сотрудник отдела воспитательной работы (ОВРО). Такие начальники закреплены за каждым отрядом. Через них осуществляется первоначальное взаимодействие с администрацией. Если нужно написать какое-то заявление, то изначально подписать его нужно у начальника отряда. Ну и в том числе именно эти люди занимаются составлением рапортов за нарушения правил внутреннего распорядка (ПВР). 

Та сцена, которую мы видим, очень похожа на то, что этот сотрудник подошел к Алексею (действительно ли это Навальный? - ЭР), потому что он нарушил одно из правил. Первый момент — это, конечно же, расстегнутая верхняя пуговица. Там это называется «неаккуратный внешний вид», я сам в свое время выговор за это в ИК-2 получил. И второй момент — кружка в руках. Дело в том, что прием пищи в колонии происходит в определенное время, это закреплено в расписании. В спальном помещении прием пищи запрещен, поэтому это тоже может быть как одно из нарушений. Поэтому сотрудник на видео, вероятно, подходит к Алексею и просит его прекратить нарушать ПВР, дальше они о чем-то говорят, и потом, возможно, идут в кабинет начальника отряда разбирать эту ситуацию.

— Что касается головного убора, то в помещении на самом деле для сотрудников они не обязательны. На улице они должны носить либо кепку летом, либо форменную шапку зимой. Хотя на практике это нередко не соблюдается. А сотрудники оперативной части могут и вовсе ходить в гражданской одежде.

А вот с камерой ситуация интереснее. Во всех бараках, в которых я находился, камеры в спальных помещениях не было. Камеры есть только в карантинном отряде, где по прибытии в колонию человек находится некоторое время. Даже в секторе усиленного контроля камеры находятся только в коридоре и на входе в барак с улицы. Но в данном видео это не карантинный отряд. Поэтому, полагаю, это новшество было введено специально под Алексея. Мы видели в СМИ сообщения, что ИК-2 закупает камеры. Вот, видимо, их теперь будут устанавливать везде, где будет находиться Навальный.

— Естественно, чтобы его контролировать. Администрация хочет перестраховаться. Следить за каждым шагом Алексея. К тому же камеры можно использовать, чтобы объявить ему очередной выговор. Увидят через монитор, что он снова не застегнул пуговицу, и появится повод составить рапорт и назначить ему дисциплинарное взыскание. 

— С одной стороны, это смешно. С другой, конечно, грустно. Когда человек говорит, что лагерь это чуть ли не санаторий — ну, это неправда.

— Именно в этой гостинице я не был, но в Алтайском крае был. Так что да, условия там не лучше. Но если без шуток, то для стороннего наблюдателя они могут показать что угодно. И ходящих строем веселых и радостных заключенных, и столовую, и прочее. Кстати, обычно, когда в колонию приезжают журналисты, заключенным выдают повышенную порцию пищи. Кладут туда лавровый лист! Там это стандартная практика. 

Кроме того, за час-полтора нахождения в колонии Бутина узнать реальных условий содержания там осужденных не могла. В ее сюжете мы видели момент, когда показываются «комфортные» кровати. Так вот такие кровати находятся в специальном отряде. Там содержатся те люди, которые сотрудничают с администрацией, и поэтому помещены в относительно комфортные условия. 

Остальные заключенные находятся в совершенно иных условиях. Там другие кровати. Бутина почему-то не показала, что два часа и больше в день заключенным приходится стоять навытяжку, руки за спиной, ожидая проверки со стороны сотрудников учреждения. 

— Понимаете, даже того человека, который содержится в теплом бараке с пластиковыми окнами, могут отвести в темное помещение, где не будет никаких камер видеонаблюдения, и просто избить. Бытовые условия отнюдь не отрицают того, что сотрудники администрации могут создать для человека атмосферу унижения и пытки. Я, например, находился в штрафном изоляторе — сыром помещении с дыркой в полу вместо туалета и крысами. 

Давайте не путать колонию, которую показывают журналистам, и колонию, в которой на самом деле сидят осужденные.

— Видео с Навальным в этом плане очень показательно. Любое твое отклонение от ПВР там сразу карается. Мы видим, как к нему сразу же пришел сотрудник, чтобы составить рапорт. И вот как раз тем, что они заставляют осужденных выполнять строго правила внутреннего распорядка, режим там доводится до полного абсурда. Постоянный контроль, постоянная невозможность заняться тем, что ты хочешь, и составляет основу для пыточных условий. 

— Мне самому, находясь там, часто приходилось с ней сталкиваться. Я в колонии заразился чесоткой и тоже долго пытался добиться нормальной медицинской помощи. Так же, как и Алексей, я просил, чтобы ко мне пригласили гражданского специалиста — врача-дерматолога. И мне это удалось, хотя и потребовало несколько месяцев. Моим родным даже пришлось обращаться к уполномоченному по правам человека Татьяне Москальковой. Хотя эта процедура осужденному положена по закону. Если в колонии нет необходимого медицинского специалиста, ПВР предполагают его вызов в колонию. Достаточно заявления осужденного на имя начальника учреждения. Он должен рассмотреть его в течение трех дней и удовлетворить.

Кстати, в сюжете Бутиной показывают врача, который — всего лишь фельдшер. То есть медик низкой категории. Он не способен выполнить диагностику, он не специалист. Максимум, что может этот врач — провести внешний осмотр, измерить температуру и дать таблетку. 

— Да, они ко мне тоже приезжали. Наверное, на третий или четвертый день моего нахождения в колонии. Как раз в их числе был Владимир Григорян, который недавно давал комментарии о содержании Навального. Они со мной тогда побеседовали буквально пять минут. Спросили кормят ли меня и обеспечили ли одеждой. Вот и все. Все другие вопросы — оказываемое на меня давление, условия содержания — их просто не интересовали.

— Думаю, ОНК во Владимирской области выполняет чисто декоративную функцию.

— Их цель очевидна, показать, что Навальный получает заслуженное наказание. Вот он находится в образцово-показательной колонии, где он должен перевоспитываться. А вместо того чтобы становиться примерным осужденным, он нарушает режим. Требует к себе какое-то привилегированное отношение.  Хотя условия у него, как они говорят, в принципе идеальные. Это и есть цель всех пропагандистских репортажей, которые мы видели по ТВ. На деле же, никакого хайпа в действиях Навального нет, он, как и любой осужденный, имеет полное право на оказание квалифицированной медицинской помощи и обязан ее получить.