Вы здесь
Все силы режима, стареющего вместе со своим лидером, будут уходить на поддержание статус-кво, а не на осуществление прорыва
Мы живем и будем еще некоторое время жить в эпоху перемен. Началась она в январе 2020 года с конституционной реформы, запустившей трансформацию российского политического режима. Для объяснения происходящих с тех пор изменений одной единой логики мало. Есть более длинная – инициативная, проактивная – и более короткая – реактивная – логики политического развития. Действия, связанные с коронавирусом, отравлением Навального, хабаровскими и белорусскими протестами – это более короткая. Репрессии в отношении элиты и гражданского общества – это более длинная. То же в отношении СМИ, хотя в последнем случае есть и элемент реактивности.
Нынешние выборы в Госдуму – важный эпизод этой политической трансформации. Сведенные к формальной процедуре и почти незаметные, они все равно отличились мощным давлением даже на системную оппозицию и использованием самых непритязательных приемов – от раздачи денег до двойников-спойлеров.
И даже споры, сохранит ли «Единая Россия» в следующей Думе конституционное большинство, не кажутся значимыми, потому что ЕР как реального, и тем более консолидированного субъекта политики не существует. Есть разношерстная компания депутатов, аффилированных с разными элитными группами: Кириенко и Володина, ведомств и корпораций, регионов. С ними со всеми Кремль может работать при любом раскладе, но и общий характер этой работы, и ее результаты с точки зрения баланса интересов различных элитных групп могут быть разными.
Тем не менее при всей своей демонстративной бессодержательности эти выборы играют важную рубежную роль. Если уходящая Дума обеспечила Кремлю законодательное оформление трансформации, то Дума обновленного состава (а, по оценкам, состав партии власти может обновиться почти наполовину, других думских партий – на четверть) будет единственным органом власти, полномочия которого далеко выходят за рамки ключевого для системы 2024 года. Иными словами, Дума получает роль политического гаранта транзита, что бы это ни значило в наших условиях.
На новом этапе политической трансформации турбулентность будет только возрастать. Чистки в гражданском обществе и в медийном пространстве идут с прицелом вперед, а не назад. После выборов все не успокоится, а, наоборот, начнется самое главное. В чем-то этот процесс будет напоминать события 2012 года – только тогда власть «строила» общество и резко усиливала контроль над элитами, чтобы не допустить смычки протестующих граждан и каких-то элитных групп, а сейчас власть в преддверии недовольства в элите стерилизует информационное и гражданское пространство.
Передача власти от Путина – каждодневного президента к Путину – портрету в телевизоре уже отчасти произошла. И новый формат спорадического присутствия президента в публичной политической жизни – результат не столько пандемии, сколько сознательного дистанцирования от рутинных задач управления и представительства. Чем дальше, тем больше Путина будут играть многочисленные заместители, жрецы и толкователи.
То, что заместителей будет много, в каждой сфере свой, плюс еще и территориальные наместники вроде Трутнева, с одной стороны, снижает для президента опасность появления слишком влиятельных фигур, а с другой – обрекает систему на топтание на месте.
Путин остается президентом, но чем дальше, тем более дистанционным, а главного и тем более одного заместителя у него не будет и по определению быть не может. Вместо этого будет семиглавый орел и режим автопилота, предполагающий, что нужный курс задан, надо лишь его выдерживать.
В таких условиях нетривиальной задачей становится согласование действий всех семи голов: правительства президента и правительства премьера, администрации президента, Совбеза, Госсовета, Комиссии Козака, ВЭБа как мегаинститута развития. Это не считая крупных корпораций с прямым выходом на президента. Все силы режима, стареющего вместе со своим лидером, будут уходить на поддержание статус-кво, а не на осуществление прорыва, не важно в каком направлении. Система в целом и отдельные ее блоки будут стремиться к упрощению решаемых ими задач, сведению их к типовым, к борьбе не за будущее, а за сохранение настоящего.
Уже сейчас в работе разных голов наблюдается перекос. Те из них, у кого есть свои ресурсы (а они есть у правительства, у ВЭБа, у корпораций), могут перегруппировываться и решать ставящиеся перед ними задачи быстро. Другие – например, Комиссия по вопросам содействия международному развитию Козака, указ о создании которой был подписан еще в прошлом ноябре, – так и остаются на бумаге.
Яркий пример такого неравномерного развития – невообразимо быстрое развертывание системы ЦУРов (центров управления регионами) во всех регионах страны, осуществленное правительством под эгидой президентской администрации в 2020 году. Менее чем за год была создана мощная централизованная система сбора в соцсетях информации о волнующих граждан проблемах, оперативного ее анализа и быстрого реагирования. Эта система уже была задействована на думских выборах, а на полную проектную мощность должна выйти к 2024 году.
После сентября 2021 года предстоит самое сложное в плане внутренней конфликтности – запустить и отладить принципиально новый управленческий дизайн, провести массовые кадровые замены-назначения: в политическом блоке (спикеры, лидеры партий), в судебном (главы высших судов), в силовом (СБ, ФСБ, МВД, СКР), в корпоративном блоках («Газпром», «Ростех»). Пока, с 2016 года кардинально обновлены губернаторский корпус и механизм его работы, наполовину обновлены силовики. Предстоит же, вообще говоря, замена-перетасовка всего высшего управленческого слоя.
Один из первоочередных шагов, который можно ожидать сразу после выборов, – это реконструкция всего партийно-политического блока с заменой обоих спикеров и партийных лидеров, а также реконфигурацией партийно-политического дизайна. Это назрело, и только приоритет, отданный решению тактических задач, а также необходимость сначала определить общие контуры трансформируемой системы, привели к тому, что к выборам 2021 года партийный самолет долетел на честном слове и на одном крыле.
С перспективами дальнейшей трансформации нашего политического режима все было бы хорошо, но есть три серьезные проблемы. Первая – это неспособность системы проводить серьезные масштабные реформы, требующие согласованного действия разных ее частей. Яркой иллюстрацией этого может служить так называемая пенсионная реформа 2018 года.
Вторая проблема – это утопичность и контрпродуктивность конечного результата. Система управления огромной страной, с одной стороны, вроде децентрализуется, а с другой – превращается в «большого президента» – огромную разветвленную структуру, где заместители и представители президента по разным направлениям работают в полуавтономном режиме, обеспечивая функции текущего управления. Наконец, третья связана с новыми вызовами, как внешними, так и внутренними, которые будут возникать перед системой чем дальше, тем больше – из-за нарастания общей турбулентности, накопившихся перекосов и усталостью материала.