Общественно-политический журнал

 

Ва-банк

Что политика – это рампа, сцена, шоу, спектакль – об этом разве что немые не говорят. Отсюда и перчик сюжетов, и атрибутика, и одержимость актеров.

Именно этим – легко, логично объясняется «необъяснимость» поступков, когда персонажи политических мелодрам в трезвом уме лезут на трибуны перед возбужденными толпами, провоцирует, чтоб их повязали, а за решеткой устравают голодовки. И вообще ведут себя ва банк, порой рискуя головой. Так, как это нынче ярко демонстрируют Навальный и Саакашвили.

Брутальность их движений у обывателя вызывает спектр реакций от недоумения до восхищения, квалификации и в глупости, и в героизме. В любом случае, воспринимаемые глазами «простого человека», в отношении к ним явно преобладают эмоции. При этом обращаю внимание, что штамповый термин «простой человек» закавычен, поскольку «простота» здесь имеет единственное значение – удаленность от политики.

В остальном – профессионально, интеллектуально, характерологически масса «простых людей» в своей сложности не только не уступают, но часто и превосходят тех, кто алчно стремится к власти. Именно равнодушие к власти у огромного числа людей и создает эмоциональную волну восприятия. Одни  презирают политиков за патологическую тягу к ней, другие наоборот дивятся упорством и самоотдачей в достижении цели.

Однако, и картинка, и ее восприятие резко меняется, когда переходишь на другую волну – рассматриваешь и расцениваешь поведение политика как профи. Во-первых, моделируешь его замысел-расчет. То есть, пытаешься из наблюдений и логики представить, на какой сценарий развития событий рассчитывали те же Навальный и Саакашвили? Во-вторых, хладнокровно взвешиваешь реальную степень их риска в соизмерении с дивидендами за него? А они  куда выше, чем у тысяч его – обывателя – рисков, на которые он идет в погоне за богатством  или уважением в роли бизнесмена, вора, грабителя, спекулянта и т.д. В-третьих, когда понимаешь, что чем острее и драматичней коллизия, которую ты вокруг себя создаешь, то тем больше внимания к себе привлекаешь. И эти устремленные в телеящик глаза повышают гарантии твоей безопасности. И политик знает, что в тюрьме у него она намного выше, чем за ее пределами. В конце концов, ведь даже если шансы остаться без головы равные, первый вариант предпочтительней уже по формуле «На миру и смерть красна». 

Когда с такой профессиональной позиции анализируешь, то даже актерские улыбки Навального и Саакашвили не кажутся наигранными, выдавленными и наклеенными, а многозначительными. Поскольку в обих случаях идет игра с гигантскими ставками и длинными  историями, в которой нет предопределенности. Зато есть сигналы и признаки того, что оба политика бросились в руки врагов отнюдь не бесрассудно.

Особенно это заметно в сюжете с Саакашвили. Он уже добился немалых успехов. Триумф не получился, но сам приезд его знаково улучшил результат на нынешних выборах по сравнению с предыдущими. И аукнулся впечатляющей массовкой в Тбилиси 14 октября. Более того, создалась подвешенная ситуация неопределенности, перенесшая основную драматургию во второй тур.  И на сегодняшний день исход  30 октября мало кто берется уверенно предсказать.

Но даже если ярких сюрпризов не будет, для Саакашвили с его амбициями его поступок не был ошибочным. Ведь то, какую косточку бросил ему Зеленский, не оставило никаких сомнений, что в Украине его ожидает политическое небытие. А это не  по  его темпераменту и размеру. С другой стороны, возвращение даже в виде пленника в одночасье повысило политический КПД, сделало постоянным персонажем мировых СМИ, шипом, воткнутым в тело нынешней власти.  Во всяком случае, уже де факто выиграл он: «Грузинская мечта» тает, он – приобретает.

Сложней оценить баланс приобретений и потерь у Навального. Ведь и ставки несоизмеримы. Но как борец, достигший весовой категории, когда  весь мир нарекает его статусом главного противника российского монарха, он уже совершил скачок в приумножении политического капитала. И в таком статусе, оказавшись в колонии, за ее решетками увеличил еще и свою безопасность. Будучи же в эмиграции, он не имел даже таких формальных позиций и иллюзий во власти, которые были у Саакашвили в Киеве. В его случае вопрос стоял ребром: или ты – политический труп. Или драматический актер мирового уровня.

Означает ли это, что политики такого уровня не нуждаются в сочувствии и поддержке? Я бы ушел от прямого ответа в силу его двойственности. Потому что важней ведь результат. А он таков, что именно в  способности, и даже – можно сказать – в обреченности политиков идти под рампу, они и обретают вокруг себя зону эмоциональной  энергии, которая их питает и лечит.

Владимир Скрипов