Вы здесь
Зачем России дружба с ЦАР
В Центральноафриканской Республике вводят обязательное изучение русского языка для студентов магистратуры. В школах русский изучают уже два года. Российские бизнесмены получают доступ к золотым рудникам и добыче алмазов в регионе. Все это на фоне военного присутствия России в ЦАР. В конфликте участвует и частная военная компания "Вагнер". Три российских журналиста, которые приехали в ЦАР снимать фильм о наемниках, были убиты, но подозреваемых до сих пор нет.
В Банги – столице Центральноафриканской Республики – встречают российские танки. Эти машины Россия подарила стране и прислала сотни военных инструкторов. Внутренние конфликты в ЦАР продолжаются на протяжении десятилетий. При поддержке России правительственные войска смогли оттеснить повстанцев, но насилие по-прежнему не закончилось.
"Для России это не более чем операция, которая подчеркивает ее геополитический статус, не более чем, – говорит эксперт-африканист Сергей Елединов. – Такой экспорт безопасности. Причем не при участии своих национальных вооруженных сил, а исключительно через частные военные компании и через военно-техническое сотрудничество".
Обо всем этом договорились четыре года назад. С тех пор российские власти лишь усиливают свое влияние в ЦАР, и не только с помощью оружия. Посольство проводит конкурсы красоты, а детям показывают мультики про русского медведя, который спешит на помощь африканским друзьям.
В центре сюжета российского фильма "Турист" – военные инструкторы из России. СМИ писали, что в эпизодах есть и настоящие наемники. Съемки мог оплатить бизнесмен Евгений Пригожин. Его связывают с частной военной компанией "Вагнер", которая в странах Африки воюет уже многие годы.
Координатор инструкторов из России Александр Иванов говорит, что за время работы российские инструкторы "очень качественно обучили армию", "подняли ее боеспособность".
Итог этой работы – не только показательные выступления местных военных, но и серьезные обвинения со стороны ООН. В докладе организации о нарушениях прав человека правительственные войска и российских инструкторов обвиняют в убийствах мирных жителей, грабежах и пытках. Пока в одних школах ЦАР учат русский язык, другие, по данным ООН, захватывают российские инструкторы, а дети боятся ходить на учебу из-за слухов о минировании. В Кремле причастность россиян к подобным преступлениям отрицают.
"Отличие между официальным военнослужащим и частником очень простое. За частника не несет ответственность государство", – отмечает Сергей Елединов.
Официально в Центральноафриканской республике – более 500 инструкторов из России. Но в ООН считают, что всего в стране их может быть больше двух тысяч – и это не считая наемников из ЧВК.
Президента ЦАР охраняют россияне вместе с голубыми касками ООН. Президент Франции даже назвал его заложником: по мнению Эммануэля Макрона, российские наемники захватывают шахты, а вслед за ними – и политическую систему страны.
По данным газеты Le Monde и издания The Bell, золотые рудники интересуют российского бизнесмена Евгения Пригожина. Сам он это отрицал, хотя связанные с ним компании получили разрешение на добычу алмазов и драгоценных металлов в ЦАР.
Максим Матусевич, профессор университета Сетон-Холл, рассказывает: "Они не строят никакую империю – они занимаются бизнесом. Конкретные люди делают конкретные деньги. И если мы посмотрим, где проявляются российские интересы, то это места, где гражданское общество находится в слабом состоянии: ЦАР, Судан. Или где очень авторитарные элиты, как в Египте. То есть это люди, с которыми проще заниматься бизнесом".
В общем, главные друзья – это бриллианты. Еще одна ценность – это дипломатическая поддержка. Большинство африканских стран не голосуют за резолюции, которые осуждают действия России в Украине.
Ирина Филатова, доктор исторических наук, профессор университета "Высшая школа экономики", специализируется на Африке, рассказала, что Россия делает в Африке и какие страны борются за влияние на континенте.
– Как бы вы описали присутствие России в Африке?
– Мне очень жаль, что я не видела начало вашего эфира. Я видела только самые последние кадры, но вы видимо довольно четко обрисовали во всяком случае одну часть российского присутствия в Африке – это неформальные военные образования: это Судан, Центральноафриканская республика и так далее. Кроме этого, есть и экономические отношения, есть торговля, есть дипломатические отношения, есть очень много всего. В частности, например, вполне официальная торговля. Россия – самый большой экспортер оружия в Африку из всех. Так что вот пожалуйста.
– А кому продает?
– Самые крупные партнеры – это Египет и Алжир. Но, конечно, продает и другим странам, таким как Ангола, например, то есть традиционным союзникам. Продает в общем всем: оружие продавали в 21 страну, в 2020 году заключили договоры с 10 странами, очень много чего продают в смысле оружия. А вообще торговля России с Африкой очень и очень невелика. Самый крупный торговый партнер африканских стран – это Европейский Союз, несмотря на увеличивающуюся роль Китая, Евросоюз остается самым крупным торговым партнером. Россию на этом фоне не видно вообще.
– Ирина, я сегодня читала доклад или статьи Совета по международным отношениям, и там говорится, что к 2050 году четверть населения мира будут африканцы, молодая растущая рабочая сила станет самой многочисленной в мире, что государства, которые сейчас претендуют на мировое лидерство, не могут не обращать на это внимания. Между кем и кем разворачивается сейчас борьба в Африке?
– Во-первых, насчет демографии одно слово скажу. Демография непредсказуема. Все эти прожекты очень и очень, при всем уважении к демографии как к науке, действительно очень условны. Мы не знаем, что будет с эпидемиями, мы не знаем, что будет с ростом и падением населения в том числе и на африканском континенте. Сейчас, действительно, африканское население растет очень быстро. Это население безработное. Что до главных соперников, это, безусловно, Европейский Союз в целом и Китай, затем США в каких-то определенных аспектах, и все остальные страны гораздо-гораздо меньше.
– А за что борются: за эту упомянутую мною рабочую силу, за упомянутые моим коллегой бриллианты, за что?
– Вы знаете, во-первых, ресурсы – здесь и энергетика, здесь и уран, здесь и конголезские полиметаллы, и золото, и алмазы. Все-таки Африка – это очень богатый континент в смысле полезных ископаемых. Здесь и газ, потому что сейчас находят у побережья буквально всего африканского континента. За этим было бы будущее, если только Африка это разрешит. А Африка это не разрешает довольно странными, то есть не странными, а необычными способами. Потому что то, что произошло в Мозамбике не так давно, в провинции Дельгаду, показало, что газ очень трудно было добывать там, где нестабильность. Так что вот за эти ресурсы, во-первых, за влияние в мире. Рабочая сила вряд ли, потому что рабочая сила остается очень и очень необразованной и малопригодной для того, чтобы использовать ее на современном производстве пока что.
– То есть основные игроки: Китай, Евросоюз, США, потом уже Индия, Япония, Россия, Турция, арабские государства Персидского залива там все чаще появляются. Видите ли вы предпосылки к тому, что какое-то одно государство в итоге победит? Или это будет еще долгая борьба?
– Я думаю, что это будет очень и очень долгая борьба. Безусловно, Китай увеличивает свою роль очень быстро и очень упорно, и очень настойчиво. Но когда мы начинаем мыслить масштабами 2050 год, 2060 год – что будет с самой китайской экономикой, мы не знаем, во-первых. Во-вторых, мы не знаем, что будет происходить с Африкой и как изменится отношение к Китаю, к китайским капиталовложениям и к взгляду самого Китая на эту самую Африку. То есть в короткой перспективе мы видим, что доля европейских держав уменьшается, доля США уменьшается, доля Китая в торговле прежде всего растет. Доля России, повторяю, в торговле, кроме торговли оружием, минимальна. Так что пока что тенденция роста влияния Китая. А что будет – посмотрим.
– Ирина, а есть ли угроза прямых столкновений на этом континенте между соперничающими государствами?
– Я так не думаю. Я не думаю, чтобы какая-то из соперничающих держав стала посылать туда свои войска для того, чтобы воевать, так сказать, за интересы этой страны. Военная поддержка может быть. Вы говорили о частных военных компаниях. Советники – может быть. Но отнюдь не настоящая война. Войн здесь своих хватает, вы знаете, без всякого вмешательства.