Вы здесь
У слабеющей власти все спасение в войне
Признаться, раньше я думал, что меня вряд ли может удивить какое-либо событие российской жизни и, более того, с такой силой задеть за живое, что заставило бы кинуться к перу и бумаге и вывести первую громовую строку. Господа мои, я ведь товарища Сталина провожал в последний путь, и Хрущева видел, как вас, и помню, похож он был на разъярённого хряка, и плачущую по Леониду Ильичу мою подругу урезонивал, говоря: "Что ты, дура, плачешь", а она сквозь рыдания говорила: "Ну, как же, он ведь за мир был, и три августовских дня и три ночи сидел в Белом доме, ожидая, что сейчас ворвется какая-нибудь "Альфа" и постреляет всех из своих бесшумных автоматов", – словом, вы понимаете, что с высоты прожитых лет я мог бы хладнокровно наблюдать за мимо текущей жизнью.
Однако в последнее время чувствуешь нарастающую тревогу, теряешь покой и пытаешься понять: то ли я круглый невежа и вообще болван, то ли сошла с ума вся российская власть, от её верхушки, где в ледяном одиночестве двадцать лет сидит дарованный нам Борисом Николаевичем и всеобщей куриной слепотой подполковник КГБ, до чиновника областного масштаба, который глядит на людей с их заботами как на досадную помеху своему существованию, или судьи районного суда, словно бы грезящего о мрачной славе Торквемады.
Вдруг – и с каждым днем всё больше – во власти появляются люди с выжженной совестью, покончившие с моралью, нравственностью и стыдом, как будто бы к ним обращался вождь Третьего рейха, сказавший своим солдатам: "Я освобождаю вас от грязной и разлагающей химеры, именуемой совестью и моралью". Я даже не говорю о Рамзане Кадырове и его свите, любимым занятием которых стала охота на людей.
Удивительны не они с их клокочущим варварством, с их призывами отрезать головы тем, кого они объявили врагами, с провозглашением кровной мести своим политическим противникам, с их уверенностью, что вся Россия должна жить по их законам. Удивительно молчание Госдумы, где не нашлось ни одного депутата, который бы дал отпор любителю позолоченных пистолетов Адаму Делимханову, публично обещавшему отрезать головы членам семейства судьи Янгулбаева; поразительно невнятное бормотание говорящей головы Кремля. Очень может быть, впрочем, что и большинству депутатов, и Дмитрию Пескову, и его патрону в глубине души нравится Кадыров. Ибо в их мировоззрении сила государства – жестокость, искусство управлять, умение лгать с наичестнейшим взором, а правосудие – едва прикрытое людоедство.
Если бы всё было иначе, то разве был бы приговорен к пяти годам тюрьмы школьник из города Канска, Никита Уваров – в том числе за то, что вместе с друзьями в компьютерной игре задумал подорвать здание ФСБ? А раньше выступал в поддержку московского студента Азата Мифтахова, обвиненного в попытке поджога офиса "Единой России" и приговоренного к шести годам заключения. Приговоры школьникам и студентам – это вернейший признак бессилия вырождающейся власти. Пора, давно пора ей на выход. И потом – помилуйте! – кого из порядочных людей не тошнит от "Единой России"? И кто не говаривал, проходя Лубянкой и глядя на здание ФСБ: да чтоб этому месту быть пусту. Можно было бы сказать, что сажать мальчика в тюрьму – сумасшествие, однако в данном случае это прозвучало бы скорее оправданием следствия и суда и всем, кто стоит за этим бесчеловечным приговором. Нет, это не безумие, не паранойя: это агония.
И точно такой же признак неизлечимого заболевания власти - дезинфицированный (!) снег, по которому на Пискаревском кладбище в инфернальном одиночестве шёл возлагать венок Владимир Путин. Старики и старухи, пришедшие поклониться жертвам блокады, своим родным и близким, стояли за оградой. Снайперы с крыш соседних домов смотрели на них в свои оптические прицелы. Жуткая была картина.
Бессменный президент России трепетно относится к своему здоровью, в чем мы успели убедиться за время пандемии. Но, право, можно ещё поспорить, чего он боится больше – ковида или своего народа. Его представление о российской действительности искажено многолетним пребыванием в другой жизни, с которой истинная жизнь обычного гражданина России не соприкасается ни в одной точке. Наверное, люди, томившиеся у ограды Пискаревского кладбища, могли бы дать президенту немало полезных советов и пожеланий, которые звучали бы с особенной силой именно здесь, у врат вечности, но он предпочел спрятаться за спинами своей охраны. Играть в хоккей, где матёрые профи поддаются ему, как ребенку, много приятней и проще.
Чем власть слабее, тем с большей жестокостью она относится к человеку. Слабая власть всегда бесчестна, ибо она стремится сохранить status quo, и во имя этой неблагородной цели лжёт, изворачивается и прибегает к любым средствам, вплоть до войны. Нашего президента воротит от Украины – её государственности, её стремления в Европу и желания обособиться от соседа, уже укравшего у нее Крым и заложившего мину замедленного действия в виде так называемых республик Донецка и Луганска. Слабеющая власть с её неизжитым имперским комплексом, с её державными снами, с её мечтой возвратить прошлое, ищет спасения в войне, благо враг не где-то за океаном, а совсем рядом. Неведомо, начнется ли война 16 февраля, или позже, или вообще не начнется, но уже одно лишь то, что российская власть заставила обсуждать её возможность весь мир, может быть приравнено к преступному намерению.
Ибо война с Украиной – преступление. Это война со своими братьями; война, которая втопчет в кровь и грязь память о войне минувшей; эта война станет окончательным подтверждением агонии режима и неизбывным грехом России перед Богом, украинским народом и перед всем человечеством.