Сообщения о массовой вербовке заключенных стали приходить отовсюду

— Здравствуйте, мой муж осужденный, записался добровольцем в ЧВК Вагнер, помогите его вернуть.
— Да, можно попробовать. От вас потребуется заявление.
— А без меня нельзя? Как бы хуже не было.

И всё, она исчезает. Впрочем, иногда может появиться снова:

— Сказали, что погиб, а тело осталось в районе боевых действий. Доставьте мне тело.

Сотрудники «Руси Сидящей» скупо соболезнуют, отвечают, что не занимаются доставкой тел из района боевых действий. Если мне такое попадается, я разъясняю: «Ваш муж военный преступник, он добровольно согласился идти воевать с оружием в руках в соседнюю страну, которая на нас не нападала».

Наверное, жестко и жестоко. Или нет.

Был слух, что из зон вербуют не добровольно. Мы занимаемся мониторингом ситуации с вербовкой в зонах с самого начала войны. И мы видим очереди. Зэки хотят, стремятся на войну. Пишут их друзья и родственники: «К кому обратиться, чтобы скорее забрали воевать?»

Если разбираться с мотивацией, то с натяжкой можно сказать — некоторый элемент недобровольности есть, если кому-то угодно его так называть. Российские зоны — места пыток, издевательств и унижений. Для многих заключенных вербовка на войну — это выход. Что угодно лучше зоны.

А родственников интересуют обычно деньги. Про деньги — восемь вопросов из десяти. Не обманут ли? А когда зарплату получать? А почему контракт не прислали? А за ранение сколько положено? А за тяжелое?

Несколько женщин все же борются за возвращение своих мужчин обратно в место отсидки. Самый первый наш случай был самым коротким и самым эффективным.

В Ярославской области это было. Он — обычный заключенный, осужден за нанесение тяжких телесных. Козел. В смысле это такое его место в тюремной иерархии — сотрудничает с администрацией ИК.

А вот жена — жучка. Это тоже место в тюремной иерархии, и довольно почетное. Означает, что она тоже была судима, и при отсидке не сотрудничала с администрацией, «отрицалово». Не поддалась, выстояла, не стучала, не выслуживалась. А что потом жучка вышла замуж за козла, то это не считается, то на воле было, на воле другие законы.

И вот она обратилась к нам за помощью. Его завербовали. А там сроку-то оставалось с гулькин нос. У них двое детей, младший совсем малыш. Она у нас была первой обратившейся по такому делу. Мы быстро взялись инструкцию сочинять, а она рванула к нему на свидание. И справилась сама, без инструкций. Просто вставила мозги на место мужику. Может, и по рогам дала, жучки такой народ, да. И он просто забрал заявление. На него махнули рукой — и без него от желающих отбоя нет.

А вот вторая история, которая тоже меня поразила. Она случилась чуть позже, когда все инструкции уже были написаны. Анна ими воспользовалась, и у нее все получилось. Мужа, уже было завербовавшегося, оставили в колонии. Да и всю колонию оставили в покое.

Мы с ней разговаривали уже потом.

— Анна, какая вы молодец, все у вас получилось. Вы сразу стали сражаться за мужа. Кстати, а почему?

— Не хочу, чтобы он шел воевать в частную военную компанию. Еще чего?! Частная. Вот если б была государственная, тогда другое дело.

Обычно я за словом в карман не лезу, но на работе стала все чаще застывать соляным столбом и неметь.

Как это все началось

А началось это еще в феврале. Причем еще до войны. Ростовские зэки стали рассказывать — куда-то их всех массово перевозят. Говорили – капремонт колонии. Странно, нормальная колония, только что бараки своими силами отстроили — в смысле за счет родственников, как обычно. И на сайте госзакупок никакие ростовские колонии стройматериалы не закупают.

А потом началась война. Две колонии сразу отдали под военнопленных, к тому времени их уж расселили. Ну, и там уже не ФСИН, там военная полиция и ФСБ.

Тогда же пошли звоночки из зон БС — это «безопасное содержание бывших сотрудников». У нас омоновцев-собровцев, прокуроров-следователей, таможню и вертухаев отдельно от людей сажают, им с людьми нельзя, покалечат. Одна из таких зон есть под Рязанью, другая под Нижним Новгородом — туда приходили. Есть они и в других местах, но оттуда сообщений не было.

И вот в Рязань и в Нижний кто-то приходил в конце февраля, вербовали на войну. Непонятно, кто. БС-сидельцы особо и разбираться не стали, все отказались. Ну а что, они ж ушлые. Это ж не школоту по бульварам гонять и не дела на интеллигентов очкастых шить. Дураков нет.

Это, стало быть, февраль. В апреле присмотрелись к так называемому чеченскому батальону, про который сейчас что-то мало что слышно, а тогда он без конца видосики из Украины выкладывал. И вот на них обнаружились граждане, этнические чеченцы, которым еще мотать и мотать свои сроки. Ну так то Чечня, территория вне закона, бои без правил. Кого они там понабрали, знает только Аллах и его заместитель.

А в самом конце июня пришли в зоны Ленинградской области. И это была ЧВК Вагнер — музыканты, так принято говорить. Заключенные быстро освоили этот вокабулярий: записываемся, дескать, в оркестр.

Что-то мутное обещали. Подписывали какие-то бумажки, везде разные. Кто-то говорил, что писал согласие вступить в ряды милиции ДНР. Кто-то рассказывал, что у него был бланк с шапкой «Министерство обороны Российской Федерации», и там надо было отметиться, что согласен воевать с Украиной. Говорили, что будут условно-досрочно освобождать согласившихся поехать воевать. Или вроде амнистия будет. Но при этом если убьют, то, стало быть, «застрелят при побеге из зоны».

Выглядело все это полным бредом.

А в первых числах июля первая партия заключенных, 42 человека, была вывезена из Ленинградской области в ростовскую ИК-2. Это одна из тех зон, что якобы закрылась на капитальный ремонт.

Оттуда, из ростовской ИК-2, еще доносились какие-то сведения от завербованных. Рассказывали, что их переодели в «зеленку», что тренируются по 20 часов в день, едят наспех сухпаек. Учат разминированию и — не знаю, как это пишется на военном языке — штурмовому ремеслу? В общем, из зэков в штурмовики ускоренной квалификации. При этом многие завербовавшиеся даже в армии не служили.

Еще в официальных ответах из ФСИН, когда родственники спрашивают — куда дели моего? — приходят ответы, что, мол, переведен по его собственной просьбе в ИК-12 той же Ростовской области. Вот там и ищите.

В этих зонах проходят какое-то военное обучение.

Изначально обучение должно было длиться две недели, но в свой первый бой заключенные первого, так сказать, транша пошли 14 июля. Видимо, не доучившись пару дней. Этот бой и воспел Никита Михалков в своем «Бесогоне». Там он рассказал о геройской гибели Константина Тулинова, который якобы гранатой взорвал себя и еще троих украинцев, чтобы не сдаться в плен.

В питерской зоне (ИК-7, Яблоневка) узнали о гибели Кости Рыжего (собственно, там он был больше известен под таким ником) через несколько дней после этого боя, задолго до пафосных рассказов Михалкова. Заключенные рассказывали, что их построили, и начальник зоны Александр Рулев сообщил им о судьбе Кости Рыжего и о ранении еще нескольких, так сказать, коллег. Жене одного из раненых дали пообщаться с ним по видеосвязи. Ей показывали какие-то медицинские документы, из которых она поняла, что ее муж в госпитале лежит не под своей фамилией, а тоже под кликухой.

Михалков в Бесогоне утверждал, что Константин Тулинов оступился в жизни, однако кровью смыл свое нехорошее прошлое. Какое именно, распространяться не стал. И понятно, почему. Тулинов был неоднократно судим, активно сотрудничал с администрацией, а последний свой срок получил за вымогательство денег с сокамерников. Проще говоря, устроил в «Крестах» пресс-хату (чего не сделаешь без ведома администрации, а возможно, и при ее долевом участии), но перестарался. В Бесогоне также утверждалось, что Тулинов посмертно помилован. Однако в Российской Федерации нет механизма посмертного помилования. На сайте президента РФ есть раздел «Помилования», но упоминаний о Тулинове там тоже нет (как и Кости Рыжего - ЭР). Как и о других погибших или живых заключенных, отправившихся воевать в Украину.

А представители ЧВК «Вагнер» сразу после визита в Ленинградскую область отправились в Новгородскую - еще до первого боя заключенных, воспетых в Бесогоне. Там в одной из исправительных колоний заключенным удалось снять на мобильный телефон вертолет с надписью «ЧВК Вагнер» на борту, он взлетал с режимной территории.

С тех пор сообщения о массовой вербовке заключенных стали приходить отовсюду: из всех зон европейской части России, кроме Калининградской области (видимо, анклав препятствует таким перемещениям). В начале августа ЧВК добралась до Татарстана. Тогда же начали поступать сообщения о вербовках и в СИЗО — стали известны подробности из Подмосковья, там даже один подозреваемый в краже (довольно легкая статья) успел завербоваться, ему пообещали приостановку уголовного дела, он был отправлен воевать, получил контузию, вернулся, и тут же снова оказался в СИЗО. Приостановили дело — возобновили дело. Ну, а что, а как ты хотел.

Одновременно со всем этим из разных зон стали поступать сообщения, что к ним «приезжал лично Пригожин, повар Путина» – именно в таких формулировках и рассказывали. В это трудно было поверить. Однако сообщения были массовыми, в том числе и от заключенных, которые бы точно узнали этого человека. Детали повторялись из рассказа в рассказ, от зоны к зоне, и нашлось несколько очевидцев, с которыми Пригожин беседовал лично, как они уверяли (запись таких разговоров передана в редакцию). Многие говорили, что человек, сильно похожий на Пригожина, был со звездой Героя России на груди. Официально о награждении Пригожина ничего не известно.

Что обещают

В конце концов все более или менее прояснилось с бумагами, которые подписывают заключенные при вербовке, и с обещаниями вагнеровцев.

Про обещания чуть ниже, а с бумагами так. Заключенные пишут две бумаги: ходатайство о переводе в УФСИН Ростовской области для дальнейшего отбывания наказания, и прошение о помиловании на имя президента. Понятно, что ни одно из них юридической силы не имеет, когда речь идет об отправке осужденных на войну.

До сих пор остается совершенно непонятным правовой статус завербованных. И, собственно, на основании чего они покидают места лишения свободы, определенные им судом. Суды, надо заметить, ведут себя так, как будто ничего не происходит. И прокуратура, включая прокуратуру по надзору за соблюдением законности в местах лишения свободы, тщательно смотрит в другую сторону. И молчит.

Впрочем, одна реакция все же последовала. Один из адвокатов «Руси Сидящей», который пытался добиться от руководства зоны «Яблоневка» (ИК-7, Санкт-Петербург) ответа на вопрос, где и на каком основании находится заключенный, отправленный воевать, был вызван в Следственный комитет в Москву якобы по другому делу. И там следователь, в собственном кабинете, сказал адвокату открытым текстом: мол, смежники (так обычно называют ФСБ) просили передать, что если будешь этим продолжать заниматься, у тебя найдут наркотики лет на десять. Спустя некоторое время к подопечному этого адвоката, к завербованному заключенному, который на тот момент был уже ранен и лежал в госпитале в Луганской области, подошли представители ЧВК «Вагнер» с прямыми угрозами: родственники должны перестать разбираться с правовыми основаниями для отправки обитателей мест лишения свободы на войну, иначе плохо придется именно завербованным. Что конкретно вагнеровцы имели в виду, непонятно, но адресат понял это так, что его просто пристрелят. Было сказано слово «обнулят». Его часто используют сейчас в смысле «убьют».

Собственно, обещание расстрела на месте входит в «гарантированный пакет» вербовщиков. Надо сказать, что обещают они всем завербовавшимся одно и то же. Начинают с «пряников».

«Пряники»:

— Зарплата 100 тысяч рублей в месяц наличными, еще 100 тысяч премия. На руки завербованному или на руки родственникам. Никаких документов родственникам не выдают.

— 5 млн рублей родственникам в случае гибели. Да, несколько таких выплат уже были произведены. Далеко не всем, но – были.

— Денежная компенсация за ранение (какая, не уточняется). В случае тяжелого ранения обещают отпустить домой со снятием судимости. Пока о таких случаях нам ничего не известно.

— В нескольких зонах прозвучало обещание в случае совершения особенно героического подвига привезти на самолете жену или мать на свидание. Ну, тут комментировать нечего, судя по всему.

— После полугода участия в военной операции (именно после первого боя, а не после согласия на вербовку)

— отправка домой свободным человеком, снятие всех судимостей и помилование от президента.

«Кнуты»:

— Расстрел на месте за попытку дезертирства или сдачи в плен. Косвенно это подтверждается рассказами и самих завербованных заключенных, и вагнеровцев: за зэками идет заградотряд «из более опытных бойцов Вагнера».

— Расстрел на месте за употребление наркотиков или спиртного.

— Расстрел на месте за мародерство. (Интересно, что старожилы ОРДЛО, с которыми я периодически разговариваю по работе, а также по душам, с большой теплотой вспоминают Игоря Стрелкова-Гиркина именно за это – за то, что стрелял мародеров на месте без суда и следствия. На мои слабые попытки возразить, что могут же быть ошибки, надо же разбираться, есть же суд – пожимают плечами).

В конце концов, если исходить из того, что наемничество в РФ запрещено законом, а деньги у ЧВК, похоже, текут рекой, рано или поздно они задумаются: а зачем отдавать их зэкам? Они же конечные. Пусть, конечно, зэки повоюют. А перед зарплатой можно и пристрелить. Мародерство допускал! Иди докажи.

16 августа во ВКонтакте появился самодеятельный рекламный ролик с участием зэков — новоиспеченных вагнеровцев. Главный посыл - мол, мы не пушечное мясо, у нас тут все зашибись. Первый, кто это говорит, — осужденный Михаил Шпаковский из ИК-7, Панковка, Новгородская область. Был трудоустроен на зоне пожарным. Был убит на пятый день после публикации ролика.

Вообще среди первых заключенных, вступивших в бой в середине июля, в живых осталось процентов десять. И совершенно непонятно, что будет с тяжелоранеными. За некоторыми из них мы следим. Вот, например, некто Пальчевский Семен Андреевич, тоже из Панковки. Ему оторвало руку, он лечился в госпитале в Луганске. Он был одним из первых тяжелораненых. В последние дни он перестал выходить на связь. Дома его нет, в зоне тоже. Где он, неизвестно. Если нам сейчас покажут целого и здорового Пальчевского, который никуда не поехал и спокойно сидит в ИК-7, так это его отец. Династия.

Что сейчас

По самым скромным подсчетам, в частные военные компании (похоже, не все из них именно Вагнера) на сегодняшний день завербовано около пяти тысяч заключенных. Но не все из них на фронте: кого-то еще обучают, кого-то еще не забрали из зон — не справляются с потоком желающих. А кто-то уже убит.

И это при том, что ЧВК прочесали пока только зоны европейской части России. Кто-то из заключенных рассказывает, что вагнеровцы или лично Пригожин упоминали, что собираются рекрутировать 20 тысяч заключенных. Но чаще повторяется число 50 тысяч.

Смогут? Запросто, если пойдут на Урал и дальше, в Сибирь.

Человек, похожий на Евгений Пригожина, говорит заключенным: «Я обещал президенту выиграть эту войну».

Похоже, что так и есть. Обещал. Причем именно президенту.

Ибо никому в России, никому — ни Патрушеву, ни Бортникову, не говоря уже о такой не самой крупной сошке, как директор ФСИН, не удалось бы вывести из правового поля столько заключенных.

Вы только представьте себе: на серьезной режимной территории — а иногда это даже не только зоны строгого режима, но и особого режима, где по ошибке не сидят — приземляется вертолет частной компании. И вышедшие из вертолета люди просто выгоняют сотрудников вместе с начальством вон. На глазах у заключенных. Занимают штаб, располагаются в кабинетах, забирают личные дела. Привозят полиграф — собеседования проводят с ним, особенно интересуясь отношением к Украине.

Потом просто забирают людей. Увозят. Тем, кого увозят, разрешают взять с собой смену трусов и носки, а также две пачки сигарет. Больше ничего. Говорят, что «там» все будет.

Вообще-то у тюремщиков земля должна гореть под ногами. Они-то понимают, что будут крайними. Именно они отвечают за жизнь и здоровье заключенных (хотя и на то, и на другое им наплевать), но случись что – они должны что-то объяснить. А что они объяснят? Что прилетел лысый дядя в голубом вертолете и забрал кого захотел?

А как же решение суда?

А как же сроки?

Перевоспитание, реабилитация, возвращение в общество его члена?

Где твой член?

Тюремное начальство прекрасно понимает, что политика завтра станет другой, и что? Кто будет назначен крайним? И прокуроры это понимают. И ФСБ.

И все они очень не хотят, чтобы политика завтра стала другой.

Теперь им нужны только две вещи: вечный Путин и вечная война.

Это вон военным хорошо. Они ни при чем. На любые запросы они пишут ответы: это не мы. У нас с судимостями нет. Ничего не знаем. Целуем крепко, ваше Министерство обороны.

У нас вон армией непонятно кто командует, а вы еще хотите, чтобы мы за Вагнера отдувались. Нашли дураков по рублю за пучок.

Ну да, нашли.

А тем временем множатся слухи, что из зон стали забирать не только добровольцев. В одной из тульских зон сидел себе парень, ему сейчас 28 лет. Бывший сотрудник МЧС, в очень хорошей физической форме. Сидел за убийство — вагнеровцы вообще такое приветствуют, убийц берут прежде всех. Но наш МЧСник не хотел воевать. Он отсидел половину своего срока (11 лет), на свободе его ждет хорошая жена и трое детей. Он твердо отказался ехать.

А недавно жена узнала, что его забрали. Сказали, когда уже уехал. Позвонить ему не дали. Потом парни, сумевшие отбрехаться, шепнули — прессанули твоего сильно.

Вот она сейчас пытается его вернуть. Мы помогаем. Я верю, что у них получится. Сильная она. Хорошая. А его подвела хорошая физическая форма.

Если ее нет, то еще можно соскочить. Вот у нас еще одна жучка есть, в смысле из отсидевших строгих барышень. В Ухте ее принц сидел. Тоже записался, дурик. Позвонил ей, доложился. Она примчалась мигом. Забирай, говорит, ходатайства и прошения, сиди на жопе ровно.

— Так обнулить же за такое обещали!

— Не заберешь, так я сама тебя обнулю. Прямо тут.

Забрал. Сидит. Не трогают.

Знают, видно, жучку-то нашу.

Ольга Романова