О «войне на истощение» говорят давно, но только сейчас она начинается по-настоящему

В конце 2022 года война подошла к новому переломному моменту. Россия провела «первую волну» мобилизации и частично ликвидировала дефицит личного состава, который осенью стал одной из главных причин многочисленных поражений ВС РФ на фронте. Теперь российская армия может столкнуться с дефицитом другого ресурса — боеприпасов для артиллерии. Однако снарядов остро не хватает и Украине. Восполнить их недостаток трудно — потому что и Запад, помогающий Киеву, исчерпал свои запасы.

На этом фоне идет затяжная артиллерийская битва под Соледаром и Бахмутом, которая нещадно поглощает остатки дефицитного ресурса. Теперь ясно: настоящая «война на истощение» развернется именно в 2023-м. Исход этого этапа противостояния будет зависеть в первую очередь от того, какая из сторон лучше приспособится к усугубляющемуся снарядному «голоду».

Российская армия

В феврале российское командование планировало одержать быструю победу с помощью решительной операции и рекордных темпов продвижения войск. В первые дни вторжения российские войска захватили значительные территории Украины — воспользовавшись тем, что ВСУ не были развернуты и готовы к полноценной обороне нигде, кроме Донбасса.

Однако всего несколько недель спустя, по мере прибытия на образовавшиеся фронты соединений ВСУ, российская армия потерпела поражение: она полностью покинула север Украины (за исключением района Харькова, который был важен для последующего наступления в Донбассе) и с потерями отступила на юге — на периметр 50 километров от Херсона (чтобы город и мосты через Днепр оказались вне зоны досягаемости украинской артиллерии). Стало ясно, что россияне не готовы атаковать позиции развернутого и хорошо мотивированного противника.

На новом этапе войны российское командование рассчитывало провести масштабное наступление на востоке Украины. ВС РФ планировали истощить запасы украинской армии, выбить ее технику и личный состав. При этом уже весной наметились главные проблемы российской стороны, которые она так и не смогла решить до конца 2022 года.

В частях остро не хватало личного состава; это сказалось как на способности войск вести боевые операции, так и на системе снабжения, которая тоже страдала из-за дефицита рабочих рук. Весной Владимир Путин отказался оперативно исправить этот критический недостаток с помощью мобилизации (слухи о проведении которой ходили еще в мае).

Способ ведения войны с помощью батальонных тактических групп постоянной готовности (каждая бригада или дивизия должна была выделять их из своего состав) оказался непригоден для полномасштабной войны — БТГ создавались для скоротечных операций против относительно слабого противника. Другой вариант их использования — в качестве стержня для гибридных операций, но в таком случае «грязную работу» обычно делает легкая пехота, которую предоставляет местный союзник (как в Сирии или ранее в Донбассе). Ни то ни другое не относится к нынешней ситуации в Украине.

Воздушно-космические силы (ВКС) РФ пытались, но не смогли завоевать господство в воздухе. Российской авиации не хватило отработанной системы подавления противовоздушной обороны — подобно той, что есть у НАТО. Из-за того, что украинская ПВО осталась в строю, ВКС РФ лишились возможности применять свое вооружение самым удобным для себя способом (эффективно зарекомендовавшим себя в Сирии) — сбросом обычных неуправляемых бомб со средних высот после прицеливания с помощью новых компьютерных систем. Высокоточного же управляемого оружия (оно не требует длительного нахождения самолета над районами, прикрытыми чужой ПВО) у российской стороны было мало.

Авиация в итоге не сыграла решающей роли ни над линией фронта, ни за ней. Последнее особенно важно: ВС РФ до сих пор не в состоянии остановить поток украинских подкреплений, перебрасываемых на самые сложные участки фронта.

Выяснилось, что система логистики российской армии тоже не приспособлена к ведению интенсивных боевых действий. ВС РФ зависят от железных дорог, а потому могут наступать только в непосредственной близости от станций. А они «в наличии» лишь в Донбассе и на востоке Харьковской области. Есть железная дорога и в аннексированной РФ части Запорожской области, но она связана только с Крымом, снабжение которого само зависит от железнодорожного моста через Керченский пролив. А вот железную дорогу из Донецка в Мелитополь восстановить не удалось — слишком близко, в нескольких километрах от станции Степное к западу от Донецка, проходит линия фронта.

Проблемы с логистикой предопределили то, на каких направлениях ВС РФ могут проводить крупные наступательные операции. Это районы Донецка, запада Луганской области, востока Харьковской области; фактически на всех остальных направлениях они невозможны.

Все это также предопределило ход летней кампании для ВС РФ. Из-за недостатка сил они были вынуждены отказаться от идеи окружения всей украинской группировки в Донбассе. Выбрать пришлось менее амбициозную форму операции, а именно наступление на агломерацию Северодонецк — Лисичанск и удар с севера (из района Изюма в Харьковской области). Цель — выход с двух сторон к главной украинской базе в регионе, расположенной в Краматорске и Славянске.

При этом без полноценной поддержки авиации российские войска всецело полагались на преимущество в артиллерии и запасы снарядов, казавшиеся неиссякаемыми. Во время битвы за Северодонецк и Лисичанск, как утверждали украинские генералы, российская армия (на всем фронте) отстреливала 40–60 тысяч снарядов в день, тогда как украинская — не более шести тысяч.

Северодонецк и Лисичанск в итоге были захвачены в начале июля, тогда же российские силы (главным образом ЧВК Вагнера) вышли к окраинам Бахмута. Но на этом наступление иссякло, и части из-под Северодонецка и Изюма были переброшены в Херсон, где ожидалось контрнаступление ВСУ.

Украинская армия

В начале декабря аналитики британского Королевского института объединенных служб (RUSI) выпустили доклад, в написании которого участвовали высокопоставленные офицеры ВСУ. Он резюмировал видение начального периода войны украинской стороной.

Первые несколько недель с момента вторжения россиян украинская армия не могла развернуться на направлениях главных ударов. Завершилось развертывание только к концу марта, что позволило ВСУ остановить наступление у Киева и Николаева. Важную роль в этом сыграла украинская артиллерия, которая тогда не испытывала дефицита боеприпасов.

Оперативно были развернуты бригады территориальной обороны и новые батальоны в бригадах ВСУ, куда начали поступать мобилизованные граждане. Постепенно части, состоящие из мобилизованных, повысили свою боеспособность.

Украинскому командованию удалось сохранить часть систем ПВО (хотя бóльшая часть оказалась уничтожена первым ударом) и авиации (ВКС РФ не смогли помешать ее рассредоточению по запасным аэродромам).

После отступления российских войск с севера Украины Запад согласился резко нарастить поставки оружия для ВСУ — как количественно, так и качественно. В конце весны в страну начало поступать тяжелое вооружение, в том числе гаубицы. Это было особенно важно, поскольку для старых орудий советского производства стали заканчиваться боеприпасы: во-первых, из-за высокого расхода; во-вторых, из-за потери крупных складов, которые были захвачены или уничтожены российской армией.

Когда в июле украинская армия отступала из Северодонецка, в страну пришла первая партия реактивных систем залпового огня (РСЗО) HIMARS. Это немедленно изменило ситуацию на фронте и ухудшило и без того проблемную логистику ВС РФ. В конце лета крупные российские склады с боеприпасами на железнодорожных станциях взрывались практически ежедневно. Вероятно, российская армия из-за «вмешательства» HIMARS потеряла значительную часть снарядов. Активность российской артиллерии снизилась уже в июле.

Затем ВСУ реализовали численное преимущество, полученное в результате мобилизации в Украине (и отказа Кремля — в тот момент — от собственной мобилизации). Это выразилось в двух основных ударах.

Первый был нанесен в конце августа в Херсонской области и не привел к быстрому успеху. Украинские войска с первых дней столкнулись там с боеспособными российскими резервами, переброшенными из Донбасса, и понесли существенные потери, не добившись значимого продвижения на большинстве участков. Тем не менее сам Херсон российское командование к концу осени все же оставило. Поддерживать крупную группировку, способную долго противостоять украинским атакам, когда переправы через Днепр ежедневно подвергаются бомбардировкам, оказалось невозможно.

Второй удар был нанесен в начале сентября на юго-востоке Харьковской области и вызвал немедленный обвал российской обороны и разгром российского плацдарма на реке Северский Донец, с которого ВС РФ наступали на Славянск и Краматорск. Российские войска, отступая, бросили сотни единиц техники. Через неделю после начала наступления в районе Купянска украинские войска перекрыли пути снабжения всей российской группировки в северной части Донбасса. В результате российская армия оставила и линию обороны по левому берегу Северского Донца, а также крупную железнодорожную станцию и город Лиман.

Успех этого наступления напрямую связан с проблемами, которые есть у российской армии. После кровавой битвы за Северодонецк и Лисичанск она испытывала критический дефицит личного состава. В итоге командованию удалось прикрыть боеспособными войсками только одно направление, которому угрожали ВСУ, — плацдарм на правом берегу Днепра (силы перебросили в том числе из Изюма). В районе же Балаклеи в Харьковской области ВСУ встретили совершенно небоеспособные и малочисленные части.

Чтобы заткнуть дыры во фронте, сразу после падения Лимана Кремль объявил в России мобилизацию. Прибывшие вместе с распутицей в район Лимана и Купянска части, составленные из мобилизованных, не сразу, но остановили продвижение ВСУ вглубь Луганской области.

Самая горячая точка на фронте сегодня — Бахмут. Зачем Россия так упорно наступает на город, а Украина — обороняет его?

Наступление ЧВК Вагнера и других российских сил на Бахмут началось еще в июле — сразу после взятия ими Лисичанска. Довольно быстро масштаб боев сократился. Бóльшая часть российских войск, участвовавших в битве за Северодонецк и Лисичанск, покинула Донбасс в августе (многие были переброшены в Херсон, другие — отправлены на пополнение). Отбыли и многие украинские соединения (в районы будущих наступательных операций и в тыл на пополнение).

Несколько месяцев у наемников ЧВК (тогда обладавшей довольно ограниченными силами) ушло на захват выгодных позиций на флангах скромной украинской группировки, оборонявшей Бахмут. В конце июля Россия захватила Углегорскую ТЭС — в 20 километрах к югу от города. В августе силы самопровозглашенной ЛНР совместно с наемниками получили контроль над заводом Knauf на окраине Соледара, в восьми километрах к северо-востоку от Бахмута. Это расстояние атакующие преодолевали еще пару месяцев — и в результате вплотную приблизились к Бахмуту с юго-востока и северо-востока.

За время такого крайне медленного наступления ситуация на фронтах принципиально изменилась. Исчезла с военных карт российская группировка, которая должна была наступать навстречу ЧВК Вагнера со стороны Изюма. Штурм Бахмута потерял первоначальный оперативный смысл. Речь больше не идет об окружении группировки ВСУ в Краматорске и Славянске и даже о захвате значительной территории Донбасса: за Бахмутом ВСУ уже создали новую полосу обороны, которую российским силам снова придется взламывать, неся потери и расходуя боеприпасы.

Сама ЧВК осенью многократно усилилась с помощью найма заключенных в российских зонах, получила собственную тяжелую артиллерию (вместе с опытными артиллеристами из самопровозглашенной ЛНР), авиацию и ПВО. Из-под Херсона ей на помощь также переброшены десантные подразделения.

В итоге в ноябре натиск наемников усилился, и командование украинской армии вынуждено было выбирать: либо сдать Бахмут, либо перебросить туда крупные подкрепления. Выбрали второе. В декабре в боях от Соледара и Бахмута до окраин Горловки участвовали подразделения более 10 бригад ВСУ.

Стороны не впервые задействовали очень крупные силы в битве, не имеющей стратегического значения, — так же было в Северодонецке. В июне ВСУ перебросили значительные резервы на оборону этого города, хотя и не смогли удержать позиции — и даже, по признанию Киева, понесли огромные потери. Но этот результат измотал российскую армию и лишил ее массы снарядов для артиллерии (к тому же ей пришлось задействовать в битве все имевшиеся в наличии силы, включая переброшенный из Донецка корпус самопровозглашенной ДНР).

Вероятно, обе стороны считают летнюю битву успехом:

• российская армия формально заняла значительную часть Донбасса и сковала крупные силы ВСУ;
• украинская — заставила российскую потратить огромный объем ресурсов.

Последнее мнение разделяют многие западные военные эксперты (в частности, известные специалисты по российской армии Майкл Кофман и Роб Ли): по их оценке, выигранная битва за Северодонецк и Лисичанск нанесла ВС РФ больше вреда, чем осеннее поражение под Балаклеей, Изюмом, Купянском и Лиманом. Именно нерациональный расход российской стороной ресурсов в летних боях стал залогом успеха последовавшего наступления ВСУ, констатируют Кофман и Ли.

И все же в Бахмуте история повторяется не полностью. Теперь обе стороны испытывают нарастающий дефицит боеприпасов, который вряд ли может быть легко преодолен. Если летом, после поражения ВСУ под Северодонецком, Запад поставил Украине больше сотни тысяч снарядов, то сейчас поддержка в аналогичных масштабах едва ли осуществима (об этом ниже). Это же касается и обеспечения российской артиллерии: летом запасы снарядов для нее казались практически бесконечными — теперь дефицит возникает даже под Бахмутом.

Война истощает запасы боеприпасов в России, Украине и на Западе. Как они собираются их компенсировать?

В конце декабря появилось видео, на котором два человека, представляющиеся наемниками ЧВК Вагнера, ругают начальника Генштаба Валерия Герасимова за то, что тот не поставляет штурмующим Бахмут войскам достаточное количество боеприпасов. Владелец ЧВК, близкий к Путину предприниматель Евгений Пригожин позже подтвердил, что видео сняли его бойцы и обращение с ним согласовано. По его словам, дефицит снарядов мешает успешному завершению операции.

Ранее про те же самые проблемы у ВС РФ говорили представители западных армий и разведок: по их прогнозам, критические проблемы с боеприпасами у России начнутся в январе. О том, что российская артиллерия под Бахмутом стреляет реже, чем летом, говорят и украинские офицеры на поле боя.

Именно теперь российской армии аукаются чрезмерно интенсивные обстрелы позиций ВСУ летом. С одной стороны, Россия не может воспользоваться запасами, произведенными во времена СССР (у них истек срок годности); с другой — современные масштабы производства явно недостаточны, чтобы поддерживать интенсивность огня на «северодонецком» уровне (даже если учитывать, что украинские оценки в 40–60 тысяч выстрелов в сутки завышены). По оценкам экспертов, с 2014 по 2021 год Россия произвела около 3,5 миллиона снарядов самого ходового калибра 152 миллиметра. Вероятно, столько ВС РФ потратили в Украине за первые полгода войны. Аналогичная ситуация и с боеприпасами для РСЗО. То есть даже увеличение производства на десятки процентов не решит проблему.

Одновременно в западных СМИ появились сообщения о том, что Пентагон хочет скорректировать подход украинских военных к ведению войны: они должны научиться воевать, как американцы, а именно — не тратить слишком много боеприпасов для артиллерии, заменив повышенный расход снарядов маневренными действиями. «Мы должны обучать крупные [украинские] подразделения — роты и батальоны: создавать условия для маневра, учить их, как маневрировать на поле боя так, как это делают [военные США]. Тогда им не понадобится миллион артиллерийских снарядов», — пояснил высокопоставленный представитель Минобороны США журналистам The Washington Post.

Желание Запада изменить методы ведения войны наверняка вызвано дефицитом снарядов и у стран НАТО. В отличие от армий, выросших на наследии СССР (то есть и российской, и украинской), они в последние десятилетия не рассматривали артиллерию в качестве «бога войны», а потому не имеют ни запасов на долгие месяцы стрельбы сотен и тысяч орудий, ни предприятий, которые могли бы производить боеприпасы миллионами штук в год. Планы Запада по наращиванию такого производства явно недостаточны, чтобы обеспечить Киев необходимыми ему объемами.

Но и заставить ВСУ «воевать, как американская армия» невозможно, предупреждает Майкл Кофман. Американцы полагаются не только на маневры и взаимодействие разных родов войск, но — и это главное — на свою подавляющую огневую мощь. Только основана она не на артиллерии, а на авиации — и этот ресурс для ВСУ (во всяком случае, пока) недоступен.

При этом США предпринимают практические шаги, чтобы украинская авиация уже в своем нынешнем состоянии решала боевые задачи более эффективно. Так, в последнем американском пакете военной помощи Киеву значатся комплекты для переоборудования неуправляемых авиабомб в управляемые. Они могут повысить точность бомбометания, хотя не решат главную проблему — дефицит самолетов. Военно-воздушные силы Украины изначально на порядок уступали Воздушно-космическим силам РФ в численности, а за время войны еще и понесли большие потери. Поставки же самолетов западного производства НАТО пока не рассматривает: в Вашингтоне считают, что это чревато ненужной эскалацией.

Российское командование мыслит схожим с Пентагоном образом. Столкнувшись с дефицитом боеприпасов для артиллерии и невозможностью поражать резервы Украины в тылу, оно пытается вернуть на поле боя авиацию. Для этого в октябре ВКС РФ начали кампанию бомбардировок критической инфраструктуры Украины. Вероятно, основная ее цель — истощить украинскую ПВО, заставить снять с фронта значительную часть зенитных ракетных систем и потратить боеприпасы для них на противодействие ракетам и дронам, наносящим удары по городам.

Если российская операция по подавлению ПВО Украины окажется эффективной, авиация РФ получит возможность наносить удары со средних высот — так, как она делала это в Сирии и в Мариуполе (где украинская ПВО была уничтожена). Впрочем, перспективы такого сценария сомнительны: дело не столько в том, что Запад пытается усилить украинскую ПВО, сколько в том, что у России может не хватить ракет для долгой воздушной кампании. Уже сейчас для бомбардировок используются в основном не старые запасы ракет, а вновь произведенные экземпляры.

У какой стороны выше шансы добиться успеха на поле боя?

Новый этап конфликта может стать реальной «войной на истощение». Этот термин к российско-украинскому конфликту эксперты примеряют давно, но никогда еще так много обстоятельств не складывалось в пользу этого сценария.

И Украина, и Россия увеличивают численность войск, пытаются создать организационные структуры для обучения сотен тысяч мобилизованных и их участия в боевых действиях. Тут у Украины есть большое преимущество: отработанная за месяцы войны система создания новых батальонов и целых бригад, а также помощь с обучением от стран Запада. Минобороны РФ в декабре объявило о создании двух десятков новых дивизий. К этому возникает много вопросов: в частности, где российское командование собирается искать вооружение (включая дефицитные боеприпасы) и офицеров для повышения боеспособности новых соединений.

Обе стороны будут учиться воевать в условиях дефицита артиллерийских боеприпасов. Украинская армия и тут имеет изначальное преимущество — она обладает бóльшим количеством высокоточных систем, которые решают те же задачи, что и обычная артиллерия, с намного меньшим расходом снарядов и более прогрессивной системой разведки и управления. ВС РФ сильнее зависят от количества стволов и объемов арсенала.

Но у Украины есть и своя уязвимость: она все сильнее зависит от поставок с Запада. Ситуация будет оставаться стабильной до тех пор, пока Запад един и поддерживает цель Киева — победить Россию на поле боя. Однако если со временем кто-то из союзников Украины решит смягчить позицию по отношению к Москве, Киеву будет тяжелее добиваться поддержки в достаточном масштабе. Пока известно, что Вашингтон — один из ключевых партнеров Киева — планирует в 2023 году обеспечить Украину примерно таким же объемом военной помощи (в пересчете на месяц), как и в 2022-м.

Стороны будут пытаться задействовать ресурс, который мало и не очень эффективно использовался в первые месяцы войны, — авиацию. Тут ВКС РФ, все еще имеющие несколько сотен современных самолетов, теоретически имеют больше шансов на успех. Правда, в реальности российская авиация до сих пор не доказала, что может воевать в условиях противодействия ПВО — и сама способна эту ПВО подавить.

После мобилизации, проведенной в России, ВСУ будет сложнее освобождать новые территории. Российская же армия с марта в наступлении полагается почти исключительно на повышенный расход артиллерийских снарядов — при этом ВС РФ не в состоянии добиться больших успехов на фронте, тогда как запасы снарядов истощаются. По всей видимости, в 2023 году, несмотря на развернувшуюся «войну на истощение», баланс сил будет меняться в пользу Украины.