Вы здесь
Глава МВФ дезавуировала сделанный ранее прогноз по росту российской экономики, основанный на сомнительных данных Росстата
8 марта глава Международного валютного фонда Кристалина Георгиева в интервью CNN сделала неожиданное признание, неформально дезавуировав недавнее заявление МВФ, наделавшее немало шума. Около месяца назад МВФ сделал прогноз, смутивший многих специалистов, но воодушевивший Кремль. Эксперты Фонда пришли к выводу, что в нынешнем году падение экономики России сменится ростом, а будущем году ВВП России вырастет более чем на два процента. По выкладкам МВФ, экономика России, страны, находящейся в состоянии войны, экономика, теснимая санкциями, окажется в ближайшие два года в лучшем состоянии, чем экономика многих европейских стран.
Этот вывод, противоречащий здравому смыслу, стал результатом неприемлемого легковерия экспертов Международного валютного фонда, пишет в журнале Fortune профессор Йельского университета Джеффри Сонненфелд. Он винит МВФ в том, что тот поет с чужого голоса, или, как пишет профессор, "МВФ попугайничает", принимая на веру данные Кремля.
Специалисты Фонда, занимающиеся Россией, по данным Сонненфелда, не имеют доступа к проверяемым статистическим данным, которые, согласно правилам самого МВФ, требуются для независимого прогнозирования. При этом Россия, вопреки уставу МВФ, перестала с начала войны предоставлять ключевые данные о государственных расходах, производстве и доходах, необходимые для подготовки научных прогнозов. "Российский отдел МВФ, – пишет Сонненфелд, – безоговорочно проглатывает специально подобранные сфабрикованные данные, извергаемые не заслуживающим доверия Росстатом, сертифицируя путинские басни, свидетельствующие о его экономических триумфах". При этом МВФ хранит загадочное молчание по поводу надежности российской статистики, замечает Сонненфелд.
Через день после выхода этой статьи, по сути обвинительного документа, глава МВФ и дала интервью CNN, в котором она оценивает российские перспективы после 2023 года в тонах, резко отличающихся от тона официального прогноза. Они называет их "разрушительными". "Если говорить о наших прогнозах на среднесрочную перспективу, то, согласно им, российская экономика уменьшится на семь процентов", – настаивает Георгиева.
По мнению Андерса Аслунда, прокремлевский прогноз МВФ, скорее всего, был не случайным.
– Андерс Аслунд, Джеффри Сонненфелд и группа его коллег настойчиво утверждают, что российская экономика несет серьезнейшие потери в результате войны и санкций, ее состояние хуже, чем признается Москвой, да и многими западными экономистами. А сейчас Сонненфелд, прямо говоря, обвиняет МВФ в том, что он тиражирует лживую российскую статистику. Ваша реакция?
– Я со всем согласен, – говорит Андерс Аслунд. – Вообще МВФ почти открыто выступил на стороне России. Например, МВФ не организовал никакой стабилизационной программы для Украины до сих пор, хотя в 2014 году МВФ это сделал уже в марте, вскоре после аннексии Крыма Россией. На мой взгляд, руководство МВФ не очень хочет помогать Украине. МВФ очень долго оставался в Москве после начала войны, все время помогал российскому правительству бороться с западными санкциями. Можно сказать, что МВФ выступил на стороне России.
– Вы предъявляете еще одно обвинение МВФ, хотя то, о чем вы говорите, возможно, объясняется неповоротливостью бюрократий. Как вы объясняете такое поведение МВФ?
– Дело в том, что его глава Кристалина Георгиева работала директором Всемирного банка в Москве очень удачно. Она дружила с Путиным со времени организации саммита "Восьмерки" в Питере в 2006 году.
– Говоря о цифрах. МВФ заявил о двухпроцентном падении российской экономики в прошлом году и прогнозирует даже небольшой рост в нынешнем году. Цифры удивительные, учитывая условия, в которых находится Россия. Можно ли предположить, какова реальная ситуация? Вы, помнится, прогнозировали падение экономики на шесть процентов.
– Нет, это невозможно сказать. Я думал, как все, в начале прошлого года, что будет большой спад после начала войны. Но оказалось, что цены на нефть и газ сильно повысились, Россия получила больше экспортных доходов, чем все ожидали. Экспортные доходы России в прошлом году были 630 миллиардов долларов, крупнейшие в истории. Предыдущий рекорд держался 10 лет – 590 миллиардов долларов. Сейчас мы можем предсказать, что экспортные доходы России от нефти и газа будут приблизительно вполовину того, что было в прошлом году. В результате экспортные доходы России в этом году будут только три четверти прошлого года, значит, бюджетные доходы будут приблизительно три четверти того, что было в прошлом году. Это должно серьезно отразиться на ВВП. А МВФ делает положительные прогнозы по поводу России, что очень странно.
Олег Коренок считает, что разобраться в том, в каком состоянии сегодня находится российская экономика, почти так же трудно, как разобраться в том, что происходит в северокорейской экономике.
– Это как Северная Корея, они тоже не дают своих данных, – говорит Олег Коренок. – В том случае некоторые экономисты пытаются определить уровень производства по тому, сколько энергии потребляют, либо сколько света можно видеть ночью, ищут вторичные показатели. В российском случае я не нашел ни одного источника, который дал бы мне хотя бы приблизительно какие-нибудь вторичные данные, по которым можно делать вывод о состоянии российской экономики. Сейчас все просто гадают. Если смотреть по отдельным индустриям, например, производство машин в России сократилось на 99 процентов. Можно посмотреть по товарам, которые продаются в России, они сократились на две трети, это розничная торговля. Но это товары, которые импортируются. Могут ли они заменить чем-то внутри? Иногда могут, иногда не могут – это непонятно. Когда мы пытаемся характеризовать всю экономику в целом, мы говорим об огромных числах. Огромная комплексная задача это все описать. Числа получаются очень приблизительные.
– Профессор Коренок, а можно предположить, что Кремлю реально есть что скрывать, скажем, он не хочет показать, что российская экономика оказалась на краю пропасти? Или это маловероятно?
– Не думаю, что это так. С одной стороны, я не считаю, что их экономика упала только на 2 процента, с другой стороны я не считаю, что их экономика упала на 20 или 30 процентов, такого огромного падения тоже, скорее всего, нет. Что им очень сильно помогло – прибыль от газа и нефти очень сильно увеличилась, когда был скачок цен. Они заработали почти в два раза больше на протяжении 2022 года на нефти и газе, чем в 2021 году.
– И это то, как я понимаю, что позволило властям наполнять прилавки даже в условиях войны импортными продуктами и товарами и позволяло Кремлю вести войну? На что идут эти нефтедоллары?
– Кремлю нужны эти деньги для того, чтобы покупать патроны и снаряды в Иране, им нужно покупать какие-то продукты, микропроцессоры, которые ставят в ракеты. И они сейчас покупают холодильники, разбирают их и ставят микрочипы из холодильников в ракеты. Для этого всего нужны деньги. Они тратят эти деньги в Иране, Индии, Китае, Казахстане, других странах, которые не поддерживают санкций. Эти страны боятся продавать оружие, но холодильники либо какие-нибудь вторичные продукты с микросхемами будут продавать и прикидываться: а что, мы продаем холодильники, в чем проблема?
– Андерс Аслунд, МВФ прогнозирует рост российской экономики в нынешнем году, что, естественно, было встречено с восторгом российской пропагандой. Каков ваш прогноз, учитывая эти неблагоприятные для России тенденции?
– Я думаю, что ситуация будет хуже. Официально, в прошлом году российский ВВП сократился на 2 с лишним процента. Я думаю, в реальности это было процента 4. В нынешнем году он, скорее всего, падение будет большим. Экономисты сходятся на 4–6 процентах спада ВВП в этом году.
– Андерс Аслунд, вы и ваши коллеги, критикующие Кремль, приводите данные о резком падении валютных доходов в результате введения ограничений на цены российской нефти как крайне негативном для Путина факторе. Но как может это отразиться на среднем россиянине с чисто практической точки зрения? Рублей в России достаточно.
– Если меньше долларов в российской казне, значит, будет более низкий курс рубля, они смогут меньше покупать на международном рынке. Конкретно это значит меньше денег для предприятий и для бюджета. Что тогда делать? Конечно, оборона и репрессии – это святое дело. Тратить деньги на эти цели и сокращать социальные расходы.
– В общем, по большому счету, ваш среднесрочный прогноз остается прежним: российской экономике пока не угрожает коллапс, она сможет функционировать в условиях затягивающейся войны, но россиянам нужно быть готовыми к более примитивному существованию?
– Да, надо ожидать постепенного снижения ВВП, не очень радикального, на несколько процентов в год, будет снижаться качество товаров. Русские говорят: была паника месяц, но ведь через два месяца финансовая паника кончилась. Все снова появилось в магазинах, может быть, не те же самые товары, но они есть. Кредитные карточки не работают за рубежом, но работают в России. Между прочим, это все можно сказать по поводу Украины, только там никогда не было паники, независимо от того, что ВВП там снизился на 30 процентов. В Украине все время магазины полные.
– Олег Коренок, в последние месяцы нефтедолларовые доходы России резко упали. По некоторым данным, ее ежедневная выручка упала с 600 миллионов долларов до 200 миллионов. Сумма все еще впечатляющая, но гораздо меньшая, чем весной прошлого года. Угрожает ли это снижение доходов экономической стабильности, стабильности финансовой системы? Ведь когда в ответ на вторжение в Украину была заморожена половина золотовалютных запасов России, были резко сокращены ее возможности операций с долларом и другими валютами некоторые экономисты предрекали коллапс российских банков и другие серьезные проблемы. Этого не произошло.
– Финансовых последствий не случилось, потому что люди, которые предсказывали финансовые последствия, имели в виду экономику, которая ориентирована на рынок. Сейчас экономика в России более и более переходит под контроль государства. Если мы говорим об экономике, которая под контролем государства, там не может быть финансовой паники, потому что там можно просто приказать людям не ходить в банк и не снимать денег. Они просто говорят банкам: можно не выдавать людям деньги. На этом все останавливается. Рухнуть там ничего не может, потому что они всегда могут закрутить гайки, как им надо. На выплату зарплат внутри страны, им доллары не надо, они могут печатать собственные деньги. Вопрос тогда такой: а зачем им нужны доллары? Раньше нужны были миллионы долларов для того, чтобы покупать иномарки, французский сыр либо вино. Самое главное, что они покупали, – они покупали комплектующие. Чтобы производить снаряды, например, им нужны станки из Германии, потому что в России таких станков не делают. Германия теперь им отказалась продавать такие станки, значит, им доллары не нужны, чтобы покупать станки. Иностранная валюта намного меньше нужна сейчас, поэтому и эффект от снижения валютных доходов будет меньшим. Они покупают многое у Китая, где намного дешевле, с Китаем они всегда могут торговать в обмен на нефть. Они могут торговать с Индией, с Бразилией, то есть у них есть средства расчета для этого.
– А угрожает что-либо курсу рубля? Помнится, крах рубля после российского вторжения все-таки вызвал краткосрочную панику в России. Власти сбили панику, по сути, превратив его в неконвертируемую валюту. Тем не менее в последнее время рубль стабильно дешевеет.
– Стабильность рубля абсолютно контролируема Центральным банком. В России я не слышал ничего про черный рынок валюты. Это говорит о том, насколько плотно государство контролирует общество. В Советском Союзе был черный рынок, в России контроль государства еще выше, чем был в Советском Союзе, по крайней мере, в конце Советского Союза.
– Иными словами, вы, как и Андерс Аслунд, полагаете, что российская экономика может находиться в таком состоянии долгое время и продолжать функционировать?
– Они функционировать будут более-менее нормально при снижающемся уровне жизни, даже если экономику абсолютно замкнуть, чего сейчас не происходит, потому что у них все-таки есть выход на Китай и Индию, другие страны, которые не включаются в санкции.
– А как в эту сравнительно благополучную картину вписывается резкий рост дефицита бюджета, на который указывают многие критики Кремля?
– Дефицит бюджета не проблема, если сдержать резкий подъем инфляции. Центральный банк может напечатать денег сколько нужно правительству. Если они станут контролировать цены сами, то инфляции у них тоже не будет, но будет большой дефицит товаров.
– Это что-то вроде северокорейского варианта?
– Если мы смотрим на Северную Корею, нет у них полного развала, они функционируют очень плохо, но они сейчас успешно запускают ядерные ракеты. Если страна решает, что им важно запускать ядерные ракеты, то они могут поставить 50 процентов, либо 70 процентов бюджета в ядерные ракеты и запускать, сколько им хочется.
Удивившая экономистов способность российской экономики к выживанию в условиях войны и санкций вернула к жизни дебаты об эффективности санкций, которые президент Джо Байден неоднократно называл самыми масштабными санкциями. Влиятельный экономист, гарвардский профессор Кеннет Рогофф возражает президенту в статье в издании Project Syndicate, напоминая, что наиболее эффективными оказались в свое время санкции против Южной Африки, поскольку в них участвовал почти весь мир. Для реального успеха санкций против Кремля, настаивает Рогофф, необходимы вторичные санкции против компаний, продолжающих экспортировать в Россию запрещенные товары. Но это, по его мнению, вряд ли произойдет, то есть у Путина есть хороший шанс пережить санкции.
– Господин Аслунд, как бы вы оценили эффективность санкций? На этот счет есть самые разные мнения.
– Финансовые санкции стали очень популярными. Я считаю, что они стоили России 2–2,5 процента экономического роста каждый год с 2014 года. Они лишают Россию доступа к иностранному финансированию, но это не останавливает Путина. Мы знаем, что технологические санкции сломали Советский Союз. Во время холодной войны действовала система КОКОМ, в рамках которой был запрещен экспорт многих технологий в страны соцлагеря. Поэтому санкции на экспорт высокотехнологичных товаров, пожалуй, самые важные сейчас. Третье – ограничение цен на российскую нефть, отказ от импорта нефти и газа. Это будет очень ощутимо для Кремля.
– После начала российского вторжения много говорили о том, что цель санкций – лишить Путина средств и возможностей для ведения войны. Очевидно, что пока у него деньги на войну есть. Как оцениваете эффективность именно этой попытки, попытки помешать Путину вести войну?
– Положительно. Я думаю, что особенно технологические санкции важны. России явно приходится экономить ракеты. Я разговаривал недавно с директором электрической компании в Украине, он сказал, что худшая обстановка от бомбежки России была в конце ноября. У нее сейчас нет достаточно прицельных бомб и ракет, и поэтому бомбежек сейчас меньше. Вчера сообщили, что свет вернулся на улицы даже в Харькове. Россия не имеет достаточно современных ракет и бомб, чтобы сломать электрическую систему Украины.
– А вторичные санкции с целью закрыть лазейки для ввоза в Россию товаров военного назначения, они реалистичны, как вы думаете?
– Укрепляют санкции постепенно. Представители Белого дома предупредили в последнее время несколько стран о последствиях нарушения санкций. Мы видим, что китайцы очень боятся вторичных санкций. Правильно делают.
– Как вы думаете, хватит у Путина запаса прочности пересидеть санкции?
– Это зависит от того, насколько разумно он тратит деньги. Не очень разумно. Очень много получает репрессивный аппарат. Очень много. Денег не остается на другое. Все зависит от того, насколько радикальным будет ухудшение ситуации. Люди реагируют, когда радикальные ухудшения, к постепенным ухудшениям привыкают.
– Олег Коренок, с вашей точки зрения, насколько все-таки эффективны санкции? На них возлагались большие надежды союзниками и сторонниками Украины, но оценки их эффективности самые разные.
– Во-первых, можно спросить: эффективные для чего? Они эффективны для того, чтобы ослабить экономику, либо они эффективны для того, чтобы ослабить производство оружия? С точки зрения производства оружия они, по-моему, были довольно эффективные, потому что мы сейчас видим, что Россия пытается закупать оружие у Северной Кореи, у Ирана. Буквально несколько дней назад была статья о том, что корабль из Ирана через Каспийское море пошел в Россию с определенным количеством оружия. То, что они покупают оружие, говорит о том, что у них проблемы с его производством внутри страны. С точки зрения ослабления экономики России, проблема в том, что страна может абсолютно закрыться, если люди не будут протестовать против этого, и продолжать существовать. У них упадет экономика, люди будут беднее, но если они хотят быть империей, то, может быть, будут готовы терпеть.
– Влиятельный американский экономист Кеннет Рогофф пишет, что заявления президента Байдена о том, что Россия стала объектом самых жестких в истории санкций, не совсем корректны, поскольку, как вы сказали, многие страны продолжают торговлю с Россией. Он говорит, что введение вторичных санкций против компаний из этих стран могло бы резко затруднить для Кремля ведение войны в Украине, но он не уверен в том, что введение вторичных санкций реалистично, хотя Вашингтон только что объявил о санкциях против нескольких китайских фирм.
– В действительности, они уже начались, просто этот процесс идет медленно. Взять хотя бы последнюю новость о том, что турецкие власти запретили транзит товаров, подлежащих санкциям, в Россию. Чем больше будет сообщений о том, что мы находим в ракетах, выпущенных по Украине, микрочипы из западных стран, тем будет больше усилий, чтобы они не попадали в Россию. Есть механизм, с помощью которого эти санкции будут поддерживаться. Чем хороши вторичные санкции, что они направлены не против стран, а против компаний. Если компания не хочет торговать со Штатами и с Европой, то они могут делать выбор: они могут либо торговать со Штатами и Европой, либо могут сказать: мы не хотим торговать со Штатами и Европой, поэтому делаем, что хотим. Это очень сильный аргумент. Если мы возьмем не просто Америку, а Америку, Канаду, Австралию и Европейский союз, то есть это огромный рынок, от которого отказываться – просто сумасшествие.