«Следствие лгало, а суд и прокуратуру вообще не интересовало виновна я или нет. Как оказалось, всем абсолютно все равно»

Студентка из Архангельска Олеся Кривцова, обвиняемая в"дискредитации" ВС РФ и оправдании терроризма за посты в соцсетях о войне в Украине, сбежала из России в Литву, несмотря на домашний арест. Кривцова рассказала Север.Реалии, где находится сейчас и почему решила не ждать приговора суда.

Уголовное дело против 19-летней студентки из Архангельска Олеси Кривцовой возбудили в конце декабря 2022 года по двум статьям – оправдание терроризма (ст. 205.2 УК РФ) и в "дискредитации" ВС РФ (ст. 280.3 УК РФ). Первое дело возбудили за сториз в инстаграме, где Кривцова писала об ударе по Крымскому мосту. Второе – за пост местного активиста Ильи Леушкова, который она переслала в чат с одногрупниками, которые на нее и донесли. В совокупности по двум уголовным статьям Кривцовой грозит до 10 лет.

После возбуждения уголовного дела суд избрал для Олеси Кривцовой меру пресечения в виде запрета определенных действий. Но спустя несколько дней меру пресечения изменили из-за того, что на имя Кривцовой якобы были куплены билеты до Владикавказа и Пскова. В итоге следствие потребовало отправить студентку под домашний арест. Олеся вместе с защитниками в суде пыталась доказать, что никакие билеты ни она, ни ее близкие никуда не покупали, однако суд встал на сторону обвинения.

Вечером 15 марта стало известно, что Олеся сбежала из России. В канале, созданном в ее поддержку, появился короткий ролик, на кадрах которого она разрезает электронный браслет, который ФСИН устанавливает при домашних арестах, а затем показывает табличку с надписью Freedom (свобода) и расколотыми наручниками.

Студентка САФУ Олеся Кривцова покинула Россию

Девушке из Архангельска вменяли статью об «оправдании терроризма», по ней её может грозить 10 лет тюрьмы за антивоенные высказывания в соцсетях.

Также Олесю Кривцову внесли в перечень экстремистов и террористов.#студентка pic.twitter.com/6ghFbIy3zI

— Activatica (@Activatica) March 15, 2023

– Олеся, где вы сейчас находитесь?

– Я нахожусь в Литве. Границу я проходила легально, но больше я ничего не могу говорить на эту тему.

– Что вы почувствовали, когда перешли границу?

– Когда прошла первый пограничный пункт, я вышла и заплакала. Я познакомилась с одной девушкой в дороге, она увидела, что я плачу, и спросила почему. Только тогда я впервые кому-то рассказала о происходящем. Но, наверное, я плакала от успокоения, от того, что это все закончилось.

– В какой момент вы решили уехать из России, не дожидаясь решения суда?

– В начале уголовного преследования я была уверена, что я никуда не уеду, потому что я, в принципе, ничего плохого не делала. Я жила с этой мыслью, а потом случилась подстава, фальсификация ФСБ, когда мне купили железнодорожные билеты до Владикавказа. В тот момент я очень сильно отчаялась и хотела в суде доказать, что я не покупала эти билеты. Я надеялась, что суды услышат мои доводы и отпустят меня назад под запрет определенных действий. Но, как оказалось, всем абсолютно все равно. Мы писали жалобы в прокуратуру, Следственный комитет, в МВД, но никто даже не пытался разбираться с этим, присылали нам отписки. После этого ко мне пришло осознание, что все, что я делаю, бесполезно. Я предполагаю, что на судах по существу в будущем ни мои доводы, ни доводы защиты никто даже рассматривать не будет.

За эти два месяца я, наверное, впервые почувствовала страшную злость, когда зубы сжимаются, когда я на суде смотрела на следователя, который врал о том, что я купила билеты. Я почувствовала самую настоящую ненависть. Я писала жалобу на то, что со стороны следствия и ФСБ есть нарушения в деле. И от прокуратуры пришла отписка. Я поняла, что слушать меня вообще никто не хочет. Даже будучи уголовницей, права у меня должны остаться. Это, наверное, и подтолкнуло. Я отчаялась и приняла решение уехать.

– Давайте вернемся к уголовному делу. Какие публикации легли в основу обвинения?

– Дело возбудили 13 декабря за репост поста Ильи Лешукова в беседу в нашу группу во "ВКонтакте". Это был репост, где рассказывалось о людях, которые вышли на митинг в поддержку так называемых "референдумов" ("референдумов", по результатам которых Россия заявила о присоединении оккупированных после начала военных действий территорий. – СР). Я его публикую и пишу: "Кончалыги". Это слово я употребила в контексте моего университета и того, что руководство принимает участие вот в таких митингах. Это посчитали повторной "дискредитацией" армии. По поводу оправдания терроризма – дело возбудили из-за сториз в инстаграме, где я писала о том, могут ли украинцы радоваться взрыву Крымского моста.

– В январе говорилось, что заявление против вас написал известный петербургский активист, выступающий против ЛГБТ-людей, Тимур Булатов, но позже утверждалось, что авторами заявлений в отношении вас могли стать ваши одногруппники. Все-таки кто написал заявление на вас?

– Во-первых, в материалах дела нет письменного доноса. И изначально не было такого, чтобы конкретный человек пришел и написал на меня заявление. Ребята в беседе это обсудили, а потом кто-то из них – я думаю, что это мой одногрупник Виктор Баев, – позвонил просто своему товарищу из органов и сказал, что у него есть работа. Почему я думаю на Баева? Потому что Виктор Баев точно так же участвовал в моем административном протоколе (незадолго до уголовного дела против Кривцовой составили первый протокол о "фейках" и оштрафовали на 30 тысяч рублей. – СР). Показания участников чата, которые есть в деле в качестве свидетельских показаний, все словно под копирку. Возможно, это какой-то донос студентов, но Булатова никакого в деле нет. Это просто клоун, который ловит хайп от всего.

– Что говорится в показаниях ваших одногруппников, которые стали свидетелями по делу?

– Они говорят о том, что они сделали скриншоты, чтобы сказать мне, что так нельзя делать. Что этот пост их очень оскорбил, потому что у кого-то там родственники на этой СВО так называемой, говорили, что я агрессивная и постоянно высказываюсь о войне в Украине. Вот такие показания, они мерзкие. И каждый приложил к своим показаниям скриншот.

– Вы сожалеете о том, что публиковали эти записи?

– Я однозначно ответить не могу. С одной стороны, ничто не стоило таких нервов моих родных, которые переживали за меня. Но, с другой стороны, это, может, стало таким волшебным пинком. Если бы уголовного дела не было, я бы продолжала жить в России. Но когда-нибудь это бы случилось, потому что я бы не молчала.

– Вы не боитесь за своих близких, которые остались в России?

– Я боюсь безумно за них.

– Как они относятся к происходящему?

– Я, к сожалению, еще не звонила папе. У меня в Белгороде бабушка, которая умирает. Я понимаю, что ни ее, ни дедушку я больше не увижу. Они далеки от реальности. Они думают, что я сейчас посижу-посижу и вернусь в родную Россию. Я не вернусь еще очень долго. К сожалению это или к счастью – я пока не определила для себя.