Демократию обеспечивает вовсе не определённое устройство власти, а иммунная система общества

Нынешний израильский политический кризис разразился, как раз когда я заканчивал читать книгу гарвардских политологов Дэниэла Зиблатта и Стивена Левитски "Как умирают демократии". Книга насыщена примерами того, как это, собственно, происходит, и мне показалось, будто в реальности я перенесся в ещё одну, скрытую главу. Только на этот раз речь шла о моей стране, о моих друзьях и близких. Зиблатт и Левитски развенчивают миф о том, что демократию обеспечивает определённое устройство власти, что она собирается, словно стул из IKEA: достаточно прочесть инструкцию, привинтить одно к другому с помощью третьего – и готово!

Структуры, безусловно, важны: демократия немыслима без парламента, суда, свободной прессы. Но немыслима она и без доброй воли большинства граждан, ценящих это устройство и готовых его защищать. Используя другую аналогию, более близкую мне как научному журналисту, это своеобразная иммунная система общества, а неравнодушные граждане – миллионы иммунных клеток, готовых моментально сплотиться, чтобы отразить угрозу. Без этой защиты любое, самое крепкое тело развалится, поскольку желающие его развалить вечно рыщут где-то поблизости.

Последние несколько лет изобиловали примерами стран, в которых зараза победила или почти победила: Венгрия, Турция, Венесуэла. В России демократия была столь слабой и недолговечной, что можно говорить о смерти во младенчестве. В результате создалось тягостное ощущение (судя по опросам, не совсем беспочвенное), что иммунная система ослабевает, что многие разочаровались в демократии и предпочитают, развесив уши, слушать популистов, под шумок ворующих их права и свободы. Поэтому когда к власти в США пришел Дональд Трамп, многие не на шутку струхнули. Кульминация противостояния вокруг Трампа случилась после президентских выборов 2020 года, когда он и его приближенные под предлогом вымышленных фальсификаций попытались отменить результаты. Когда тебе звонит президент и настоятельно просит "найти" (читай "нарисовать") вполне конкретное число недостающих голосов, требуется мужество, чтобы, рискнув карьерой и личной безопасностью, ему отказать. К счастью, нашлось достаточно отказавших (видимо, не только из гражданской смелости, но и из страха перед независимой судебной системой), и Трамп потерпел неудачу.

В Израиле борьба продолжается, и всем интересующимся судьбой демократий имеет смысл за этой борьбой следить, тем более что обе стороны конфликта, судя по публичным заявлениям, сражаются именно за демократию. Сторонники судебной реформы утверждают, что демократия – это власть большинства, что "никем не избранный суд" не имеет права вмешиваться в решения, принимаемые представителями этого большинства. Якобы поэтому парламентская коалиция пытается изменить систему выбора судей, полностью подчинив её политикам, находящимся у власти в данный момент (сегодня судей избирает комиссия с участием представителей судейского корпуса, адвокатской коллегии и политиков, но большинства нет ни у кого, поэтому комиссия должна находить компромисс).

Но это лишь одна часть реформы и, если бы дело этим ограничилось, можно было бы спорить о чистоте мотивов реформаторов. Однако прочие элементы реформы весьма откровенно эти мотивы раскрывают. Например, предлагается фактически лишить Верховный суд права отменять законы. Кроме того, даже в странах, где судей Верховного суда назначают политики, после назначения судьи перестают от них зависеть. Израильские же "реформаторы" хотят отдать политикам ещё и право назначать председателя Верховного суда. Поскольку "простые" члены суда стремятся занять этот престижный пост, это создает для них стимул понравиться политикам.

Есть слово, способное немедленно прояснить для русскоязычного читателя картину происходящего – "вертикаль". В Израиле мы наблюдаем именно попытку выстроить вертикаль власти, якобы напрямую проводящую в жизнь волю народа. На деле же, как только правитель выстраивает такую вертикаль, он немедленно "насаживает" на неё все общество и вертит им, как хочет, даже в бывшей демократической стране. Но в Израиле коса автократии нашла на камень гражданского самосознания. Большинство израильтян оказались неготовыми к полной централизации власти. Для них демократия – ещё и защита прав, причем отнюдь не только меньшинства. Децентрализация власти призвана уберечь и права большинства от посягательств автократов. В защите от нечистоплотных политиков нуждаются все, кто хочет жить при демократии. И, как несложно заметить, демонтаж демократии часто начинается с атак на независимый суд.

У каждого покушения на демократию есть свои особенности, но дело редко обходится без националистов. Неудивительно: они по умолчанию готовы подчинить права личности ценностям и интересам нации, как они их понимают. Однако чаще всего поворот к авторитаризму связан с конкретной фигурой "отца нации", вокруг которой националисты сплачиваются. В израильской ситуации своя специфика. Хотя у Биньямина Нетаньяху есть множество верных поклонников, активнее всего продвигают реформу его коалиционные партнеры, религиозные националисты, для которых Нетаньяху не кумир, а лишь временный союзник. Именно они угрожали коалиционным кризисом, если реформа будет остановлена (сейчас она временно заморожена). Именно они говорят о Верховном суде с особой ненавистью, а о перспективе лишить его независимости - с особой страстью. Что же ими движет?

Израиль считается еврейским демократическим государством. Многие утверждают, что эти понятия неизбежно входят в конфликт друг с другом, но до сих пор (не в последнюю очередь благодаря Верховному суду) существовал некий баланс. Однако для религиозных националистов "еврейская" часть намного важнее. Их мечта - государство, основанное на еврейском религиозном праве, в котором евреи обладают привилегиями. Они хотят навязывать религиозный образ жизни (в стране, где и так нет светских браков и общественного транспорта по субботам), воспитывать молодежь в том же духе и, не в последнюю очередь, беспрепятственно заселять оккупированные территории, навсегда закрепив бесправное положение их арабских жителей.

Израильский Верховный суд, по моим наблюдениям, – отнюдь не светоч либерализма. Например, в вопросах безопасности он практически всегда становится на сторону армии. Однако даже такой суд мешает осуществлению планов религиозных националистов. Недавно они опубликовали брошюру со списком неправедных, по их мнению, решений Верховного суда. В их число входит отмена лимита в 5000 человек на прием беженцев из Украины, запрет на строительство расово чистых поселений "только для евреев", отказ поместить просителей убежища из Африки фактически в условия концлагеря и так далее. То есть именно то, что любой нормальный приверженец либерально-демократических ценностей сочтет правильным и праведным.

Религиозные националисты пытаются проломить сопротивление суда уже давно. Нетаньяху, который раньше был не в восторге от этой идеи, сегодня стал "ледоколом революции", поскольку его судят по обвинению в коррупции и ему необходимы как коалиционная поддержка, так и рычаги влияния на суд. Однако сторонники реформы недооценили масштабы гражданского сопротивления. Три месяца в стране бушевали беспрецедентные протесты, объединившие учителей и врачей, работников хайтека и военных лётчиков, людей разных возрастов, статусов и политических взглядов. Уличные протесты сопровождались потоком предупреждений о последствиях реформы, исходивших от банков, международных рейтинговых агентств, ведущих экономистов, оборонного истеблишмента, даже президента США. Страну лихорадило – это работала иммунная система.

Нынешняя победа (замораживание реформы и начало переговоров с оппозицией) – хрупкая и временная. За своё согласие на это радикальный политик Итамар Бен-Гвир, ныне министр национальной безопасности, истребовал себе новую силовую структуру под незатейливым названием "национальная гвардия", которая будет подчиняться лично ему. В период протестов Бен-Гвир критиковал полицию за излишнюю мягкость, которой вряд ли будет отличаться его персональная армия. Однако израильтян уже не остановить. Протесты не только объединили сотни тысяч людей, но и запустили процесс глубокого, пусть и стихийного, переосмысления взглядов на общество, на место в нем различных групп, на их взаимоотношения. К чему это приведет, сказать сложно, но подозреваю, что Израиль будет фигурировать в следующем издании книги Зиблатта и Левитски – надеюсь, как выжившая, а не как погибшая демократия.

Аркадий Мазин,
израильский журналист, живёт в США