Вы здесь
По своему отчуждению от граждан Кремль фактически ничем не отличается от многих политэмигрантов
В условиях, когда в России можно получить тюремный срок всего лишь за лозунг "Нет войне!", практически все политические дискуссии в кругах российской оппозиции сместились в эмиграцию. Логично было бы ожидать, что оппозиционеры будут обсуждать какие-то демократические альтернативы нынешнему кремлёвскому режиму, который из авторитарного превращается в тоталитарный, где всякая точка зрения, не совпадающая с официальной, запрещается и преследуется. Однако среди оппозиционной эмиграции порой наблюдается парадоксальное неприятие демократических проектов. Это напоминает печальную шутку 1990-х годов: "Что такое демократия? Это власть демократов". Люди, считающие себя лидерами "демократической оппозиции", рассуждая о постпутинской эпохе, выступают против проведения свободных выборов.
Например, сопредседатель Форума свободной России Иван Тютрин, говоря о необходимости "переучреждения государства", тем не менее заявляет, что "в первые два года после падения режима выборы проводить нельзя". С ним солидарен и организатор Съезда народных депутатов Илья Пономарёв, который уверен, что на свободных выборах обязательно победит прежняя номенклатура, поэтому власть должна быть сосредоточена в руках "переходной администрации". Из кого будет состоять эта администрация и откуда возьмется её легитимность, оба политика не уточняют. И представляют себе эту "переходную администрацию" как централизованный институт, заседающий в Москве.
Практически все оппозиционные движения в эмиграции солидарны в лозунге о необходимости возрождения федерализма в России. Но как только дело доходит до конкретных формулировок, оказывается, что их "новая" федерация принципиально ничем не отличается от "старой", то есть нынешней и сугубо формальной. Субъекты Федерации у них не обретают реальной политической субъектности, на основе которой можно было бы заключить новый договор и действительно переучредить страну. Единственным субъектом вновь оказывается Москва, точнее, столичные политические элиты, которые намерены решать всё за всех.
Конечно, как неоднократно показывала российская история, революции обычно происходят именно в столицах. Но если новая власть сразу же принимается выстраивать свою "вертикаль", то получается движение лишь по новому кругу по той же самой имперской колее. Фактически реального, равноправного федеративного договора в России ещё не было – то, что так называлось в 1992 году, было не учреждением федерации "снизу вверх", но наоборот, передачей регионам с царского плеча части полномочий, не слишком существенных. Это заложило основы последующей имперской реставрации: разросшаяся за 30 постсоветских лет Москва укрепила статус метрополии, куда стекаются все ресурсы и налоги, а остальные российские регионы фактически превращены в колонии. Затем колонизация выплеснулась за границы страны…
Разумеется, договорная федерация может возникнуть лишь на основе волеизъявления жителей различных регионов, а оно выражается классическим путём, путём свободных выборов. Сегодня таких выборов не существует: губернаторы – это фактически кремлевские наместники, а парламенты областей и республик просто клоны Государственной думы, поскольку все региональные партии, выражающие голос местных гражданских сообществ, в России запрещены. Но "демократическая оппозиция" в эмиграции почему-то не призывает включить этот демократический механизм, который мог бы вернуть в России нормальную политику как конкуренцию различных идей и партий.
Основной аргумент, который высказывают и Тютрин, и Пономарёв, – опасения насчёт того, что на свободных выборах придут к власти сторонники прежнего режима, те же "единороссы" и их клиентела. Хотя в реальности сами эти выборы могут состояться лишь в случае политических перемен в России. Возможно, эти перемены начнутся после крупного поражения режима в имперской войне, как в российской истории уже неоднократно бывало. Эти поражения неизбежно приводили к более-менее радикальной "перезагрузке" всей общественной атмосферы – милитаристские настроения рассеивались, и граждане начинали требовать реформ.
Ближайший исторический пример – свободные выборы перестроечного 1990 года, когда в разных, тогда ещё союзных республиках, российских автономиях и областях в органы представительной власти было избрано множество совершенно новых людей, зачастую диссидентов советской эпохи. Ленсовет стал тогда уникальным многопартийным парламентом, который оппонировал мэру Анатолию Собчаку, пытавшемуся установить персоналистскую модель власти, и проводил расследования коррупционной деятельности его заместителя Владимира Путина.
Противники новых свободных выборов утверждают, будто вся избирательная система в России разрушена. Но какая была "избирательная система" в 1990 году в СССР, после десятилетий функционирования "нерушимого блока коммунистов и беспартийных"? И ничего, выборы состоялись, сторонники прежней системы их убедительно проиграли. Почему нынешние оппозиционеры так опасаются, что на реально свободных выборах вдруг победит "Единая Россия", совершенно непонятно. Или это от неуверенности в собственных способностях привлечь избирателя? Но настоящие политики не боятся предвыборной борьбы, наоборот, это их стихия.
Возможно, подобные опасения вызваны ещё и известной бедой в кругах политэмигрантов, ментальным отрывом от реальности в стране. Иван Тютрин однажды выразил это прямо: "Мы – крупнейшая площадка российской оппозиции. Мнение людей, живущих в России – стране-агрессоре, жителей свободного мира более не интересует. От слова "совсем". Пожалуй, это уникальное заявление в истории всех российских эмиграций, которые всегда интересовались происходящим на родине и по мере сил поддерживали своих сторонников, оставшихся в стране.
Съезд народных депутатов Ильи Пономарёва объединяет бывших депутатов различных уровней, которые выступают против вторжения в Украину. Казалось бы, народным избранникам должна быть наиболее близка идея свободных выборов, сегодня они могли бы поставить своей задачей максимально способствовать их проведению в России. Но нет – вместо этого они, как и Владимир Путин, "обнулили" сроки своих полномочий и продолжают считать себя "легитимной властью", принимая конституцию и другие законы для "будущей России". Пономарёв заявляет: "Гражданской войны мы допустить не должны". Цель благородная, но отрицание необходимости свободных выборов фактически и создаёт предпосылки для гражданских конфликтов. Далеко не все граждане и далеко не во всех регионах будут готовы признать легитимную власть никем не избранной "переходной администрации", заседающей в Москве. Более того, хотя прямо об этом предпочитают не говорить, эта "переходная администрация", похоже, задумана политэмигрантами как инструмент внешнего управления. Утрированно говоря, Запад поможет поставить у власти "хороших русских" из эмиграции. Но совершенно очевидно, что это как раз и развяжет гражданскую войну с "плохими русскими".
По своему отчуждению от граждан Кремль фактически ничем не отличается от многих политэмигрантов. К тому же если вспомнить, что многие из них сами успели побывать у власти или поработать на нее "политтехнологами". Путин превратил любые выборы в пародию, но и оппозиция не обещает никаких свободных выборов. Может быть, власть и оппозиция представляют собой лишь разные грани одной и той же политической элиты, которая боится реальных перемен?