Тегеранский режим против международного сообщества

«Во всем мире есть сегодня лишь одно государство, подписавшее Договор о нераспространении ядерного оружия… не сумевшее убедить Международное агентство по атомной энергии в мирном характере своей ядерной программы… Это государство – Иран».

Эти слова президент Обама произнес первого июля – придавая силу закона новым санкциям против Исламской республики. И подводя тем самым итог многомесячной дискуссии – что же все-таки делать с иранской ядерной программой?

«Мы поставили иранское руководство перед ясным выбором, – продолжил Барак Обама. – Оно могло выполнить свои международные обязательства – обретя большую безопасность и встав на путь более глубокой экономической и политической интеграции…» Однако, по словам главы Белого дома, на данном этапе Иран предпочел всем этим пренебречь.

А ведь, по мнению оппонентов нынешней администрации, она в должной мере все еще не сознает опасности, исходящей от тегеранского режима. «Я убежден: администрация серьезно недооценивает угрозу, которую Иран представляет для Ближнего Востока», – сказал в интервью корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» бывший посол США в ООН Джон Болтон. «И это притом, – уточнил он, – что речь идет о целой комбинации явлений: от продолжающихся ядерных разработок до долгосрочной финансовой – да и всякой иной – поддержки террористических группировок. Иран – главный казначей ХАМАС в полосе Газа, боевиков «Хезболлы» в Ливане, мятежников в Афганистане и Ираке». «Не думаю, – заметил Джон Болтон, – что администрация понимает природу этой угрозы».

Угрозы – кому? Миру? Западу? «Я не стал бы говорить в этой связи о западном сообществе. Скорее всего, вы имеете в виду «американский проект», – так отреагировал на вопрос корреспондента Русской службы «Голоса Америки» российский тележурналист Сергей Доренко. (Напомним: из пятнадцати стран-членов Совбеза за санкции проголосовало двенадцать (в том числе Россия и Китай), две – против (Турция и Бразилия); одно государство (Ливан) при голосовании воздержалось.) «Иран находит выход невероятной энергии, которая скопилась в этом народе, – считает журналист, – и это находит вот такие странные коридоры… Довольно странные и тревожные. И малопонятные нам. Однако вполне естественные для самих иранцев…»

Кому же адресован вызов иранской политической элиты? И как повлияют на тегеранский режим только что введенные санкции, к которым – после длительных дипломатических консультаций – присоединилась и Россия?

Впрочем, по мнению Нины Мамедовой, возглавляющей сектор Ирана в московском Институте востоковедения, говорить об изменении российской позиции в данном случае не приходится. «А что, до этого Россия к санкциям не присоединялась? Другое дело, – уточнила Нина Мамедова, – что Россия – как и Китай – сделала все, чтобы эти санкции были более приемлемыми… Правда, Иран рассчитывал, что Москва отвергнет их полностью, но такие расчеты были безосновательны...»

«На протяжении восьми месяцев не прекращались консультации между Москвой и Тегераном, – констатирует российский востоковед Владимир Сажин. – Но за последние полгода иранская сторона совершила очень многое, что не вписывалось в российские предложения. Это и сокрытие нового предприятия по обогащению урана под Кумом, и заявления о продолжении работ в этом направлении – до «военного» уровня, и тайный завоз в страну «тяжелой воды». Иными словами, приближение позиции Москвы к позиции Запада, по существу, инициировано Тегераном».

Итак, иранские лидеры «пренебрегли» – не только предложенной им интеграцией в международное сообщество, но и вполне, казалось бы, достижимым дипломатическим компромиссом. Какое же влияние окажут на них санкции?

«Мобилизующее, – убежден Сергей Доренко, – потому что внутренняя мобилизация – необходимое условие их существования». Не все, однако, столь категоричны в своих суждениях. И все же… «В период кризиса внутренняя политика обычно ужесточается», – констатирует Нина Мамедова. «Конечно, – продолжает она, – резкое ухудшение экономического положения может быть катализатором возмущения, особенно если речь идет о предпринимательских слоях, наиболее уязвимых в подобной ситуации. К тому же иранское население привыкло к дотациям, а в тяжелые времена они «съеживаются». Но вот вопрос: против кого будет обращено возмущение на этот раз – против правительства или против тех, кто вводит санкции? До сих пор властям, в общем, удавалось переводить недовольство в нужное им русло: экономические неурядицы в Исламской республике давно принято объяснять действиями из-за рубежа…»

А как же иранская оппозиция? «В том-то и дело, – подчеркивает Владимир Сажин, – что ее лидеры сочли необходимым заявить, что, выступая против правительства Ахмадинежада, они, тем не менее, едины с ним в вопросе о зарубежных санкциях…»

Потому-то, убежден Сажин, создание инфраструктуры, необходимой для производства ядерного оружия, не прекратится в Иране и после введения санкций. И, стало быть, медлить нельзя: необходимо вводить другие санкции – пока это еще возможно.

«Говорят, что нужны санкции, не затрагивающие интересов широких масс, – признает политолог, – но, увы, если ограничиться «мягкими санкциями», то это может привести к тому, что терпение Израиля и США может не выдержать. Ведь работы по созданию ядерной бомбы в Иране будут продолжаться. Они могут замедлиться на несколько месяцев, но цель-то останется. И в этом случае у Израиля может просто не остаться выбора. И ему придется решать эту проблему военным путем – вместе с Америкой или без нее. И тогда страданий будет больше, чем от самых жестких санкций. Причем пострадает население всего региона…»

Между тем фактор времени приобретает все большее значение – причем именно в регионе Персидского залива. И в первую очередь, подчеркивает Владимир Сажин, потому, что приближается вывод американских войск из Ирака. Вследствие чего свобода действий для противоборствующих сил в этой стране резко возрастет.

И это, отмечает российский аналитик, имеет непосредственное отношение к иранской проблеме. Ведь, если вынести за скобки иракский Курдистан, то противоборствующих сил в Ираке остается две: шииты – они составляют большинство населения (значительная часть их находится в непосредственном контакте с Тегераном) – и сунниты, поддерживаемые Саудовской Аравией. Государством, официальной доктриной которого является ваххабизм, с его непримиримой враждебностью к «вероотступникам»-шиитам, а стало быть, и к шиитскому Ирану. Разумеется – уточняет Владимир Сажин – в двадцать первом веке наивно было бы выводить политический конфликт из религиозных разногласий. Но верно и то, что раскол между шиитами и суннитами, издревле существующий на этих землях, усиливает и обостряет сегодняшние политические распри. А точнее – восходящие к двадцатым годам, когда Ирак появился на карте мира. И спустя десятилетия приведшие к ирано-иракской войне.

Чем же определяется сегодняшний политический расклад вокруг Ирана? Прежде всего тем, что арабские страны Персидского залива – все шесть – видят в нем региональную супердержаву. И, стало быть, – источник возрастающей опасности. Потому-то, подчеркивает Владимир Сажин, в иранском вопросе элиты этих стран в последние годы обнаруживают парадоксальное единство взглядов с Израилем.

…Тем временем сроки приближаются. К августу нынешнего года число американских военнослужащих в Ираке сократится до пятидесяти тысяч, а к концу декабря 2011 года войска США будут полностью выведены из этой страны. Тогда-то, констатирует Сажин, иракские шииты, за которыми стоит Иран, и сунниты, поддерживаемые Саудовской Аравией, и получат возможность выяснить отношения. В том числе – и путем вооруженного конфликта. «Может повториться афганский вариант, – считает востоковед. – Или вьетнамский – когда, по существу, шла борьба двух супердержав на территории третьей страны. Правда, в данном случае – на региональном уровне…»

…Эксперты и политики продолжают обсуждать варианты решения иранской проблемы. Как сообщил недавно аналитический бюллетень «Стратфор», циркулируют «слухи» и о возможности военного решения. А также о том, что при его претворении в жизнь могут быть использованы аэродромы Азербайджана и Грузии…