Болезнь? Или органика?

Заголовок в ютубе «Народ заболел фашизмом» от некоего психиатра, зацепил вопросом: а болезнь ли это? Но не органическое состояние, которое то дремлет, то просыпается. И имя ему – рашизм.

Термин этот возник с началом этой войны и стал столь расхожим, что авторство установить уже вряд ли возможно. Потому, как если кто-то его и назовет, тут же откликнутся десятки других, обиженных, что у них отняли первенство.

Поэтому не стану искать, чтобы присмотреться, что под ним имелось ввиду. И позволю себе самому определить главное отличие его от фашизма.

Хоть термины и звучат в рифму, и второй изобретен явно с претензией на аналогию, полагаю, что они глубоко не идентичны. Фашизм возник у немцев, итальянцев, испанцев (при Франко), португальцев (при Салазаре) именно как «болезнь». То есть, как временное состояние, рожденное стечением многих обстоятельств. Из борьбы за власть, синдрома национального унижения (случай с Германией), мутации системы (от социализма к корпоративному государству -случай с Италией) и т.п. Отсюда и разные формы течения – от мягких до острых со смертельным исходом.

Российский же фашизм (рашизм) глубоко органичен. Его родовые признаки – сочетание Вертикали и корпоративности (дореволюционная община, колхозы, однопартийность, комсомолы и пр.) – это хроническое состояние российской цивилизации, как минимум, с 13 века. То есть - с прихода Орды. Не даром в политологии привился термин «ордынский социум».

Практически это означает следующее:

- что российская государственность в лице Московии создавалась на кальке Ордынской деспотии. Причем, как заметил в своей «Истории» Б.Акунин, в куда более жестком варианте, очищенном от малейших элементов демократии (вроде  Совета старейшин при хане, уважении к женщинам и т.п. у монголов).

-  что именно пристрастие к вождизму  и культ государства с древнейших времен так привились и вошли в мироощущение россиянина, что стали неизбежными атрибутами его культуры и образа жизни. А подоплекой их является не что иное, как бегство от персональной ответственностью и добровольная передача ее на этажи власти. Отсюда проистекает устойчивый монархизм в самых   крайних формах тирании, венцом которой является сталинщина. И нелюбовь – вплоть до ненависти – к демократии, которая изгонялась из страны, едва вспыхнув. Причем, в первую очередь, по желанию и при активном участии «трудящихся».

Отсюда и зарождение – вопреки прожектам классиков – социализма именно в России. И его воплощение строго по прописям марксизма, позволившая всему миру наглядно продемонстрировать, к каким кошмарам он ведет.

Параллельно с ним именно «ревизионизм» истинного социализма в облике социал-демократии, допускающей такие «извращения», как частная собственность, средний класс, местное самоуправление и т.п, обнаружил эффективность и способность к существованию. Что и позволило ей занять левый фланг в рыночной модели устройства. И даже эксплуатировать то же название, как это было долгое время в Скандинавии -  модель «шведского социализма».

Другой родовой признак рашизма – агрессивность, которую российский социум демонстрировал в войнах, которые на протяжении всей истории вел, либо раздвигая границы, либо, обороняясь и переходя в атаки. При этом внешние войны сопровождались внутренними – гражданскими, самой кровавой и самоубийственной из которых стала начатая в 1917-м. И не закончилась до сих пор! Случалось, что россияне сами становились жертвами атак – будь то Смутные времена с экспансией Польши, поход Наполеона, 41-й год...И это овеивало нацию имиджем героизма и миролюбия. Однако, насколько «миролюбивой» она была в устремлениях, было видно по 39-му году (раздел Польши, Румынии, Финская война). И, судя по тому, что вытворяет российская военщина сегодня в Украине, трудно даже вообразить, как бы проходил «освободительный поход» Сталина в Европу, если бы Гитлер его не опередил.

Поэтому, в отличие от фашизма, которым иные (те же немцы) «заболели», рашизм никуда не исчезал. И им не надо заражаться. Тут требуются иные глаголы - он «проявляется», «пробуждается», «выплескивается»… И это самое страшное, что ожидает нас в 21-и веке.

Наблюдатель