Вы здесь
Россия никуда не движется, обманывая себя иллюзиями. Она, якобы, выбирает
Россия вообще не понимает, как ей развиваться. Страна не в состоянии найти не только политическое, но и экономическое место в мире. Она не производит ни идей, ни технологий, ни товаров, достойных внимания. По сути, здесь надо создавать новую национальную экономику, но в заплывших нефтегазовым жиром мозгах элиты понимания сложности и масштабов этой задачи явно нет.
Покатавшись на новой «Ладе» (злые языки говорят, она завелась с пятого раза), премьер прямо в Тольятти, на съезде Союза машиностроителей России, решил противопоставить медведевской «модернизации» путинскую «индустриализацию». И даже объяснил, что он под этим подразумевает: «Имею в виду высокотехнологичную индустрию XXI века, действующую на принципах свободного, конкурентного рынка, основанного на таких базовых экономических понятиях, как эффективность, рентабельность, рыночный спрос, окупаемость инвестиций». Понятнее не стало.
У нас всякая модернизация догоняющая. То мы хотим воспроизвести американскую Кремниевую долину, то вдруг решаем завести у себя абстрактную «высокотехнологичную индустрию».
Если отбросить политическую модернизацию, превращение России, скроенной по византийским лекалам тотального чиновничьего беспредела и подавления всякой инициативы снизу, в современное эффективное государство свободных людей, без которого здесь не заведутся никакие инновации, остается вопрос, что мы хотим от технологической модернизации страны. Зачем она вообще нужна?
Проще говоря, надо ответить на вопрос, чем Россия собирается зарабатывать деньги на мировом рынке и что она собирается производить у себя, чтобы не покупать за рубежом. Ни Медведев с модернизацией, ни Путин с индустриализацией на этот вопрос не отвечают. Что такого конкурентоспособного мы намерены производить в «Сколково» или на предприятиях будущей путинской индустриализации, у которой пока вообще нет никаких географических, политических, экономических и иных координат? Кубик Рубика или фильтр Петрика?
Передовые научные и технические идеи рождаются не в России. Спрашивается, собираемся ли мы создать условия для инновационного бизнеса (экономические, а главное, финансовые и бытовые) лучше, чем в США, Японии, Франции, Великобритании. Причем не в одном населенном пункте, а по всей стране. И если да, то сколько времени на это понадобится. У нас может хватить нефтяных и газовых денег на краткосрочную покупку отдельных зарубежных звезд науки и бизнеса, как футбольные команды покупают легионеров. Но с такими дорогами, школами, жильем, медициной, качеством госуслуг, уровнем бытового хамства никакого массового притока умных идей и людей сюда не произойдет. Значит, в обозримом будущем превращение России в важный мировой научно-технологический центр явно отменяется. Сначала нужно решить базовую задачу любой модернизации — создать нормальную бытовую инфраструктуру.
Можно идти другим путем — стать индустриальным филиалом высокоразвитых стран, куда они выводят свои производства, сборочным цехом Евразии. Этаким нано-Китаем в прямом и переносном смысле. Но уровень оплаты труда у нас намного выше китайского, тут мы конкуренции не выдержим (к слову, Россия уже активно импортирует из Китая продукцию машиностроения, а не только ширпотреб).
Есть третий путь: невзирая на качество и эффективность производств, исключительно из чувства национальной гордости и необходимости чем-то занять население, пытаться производить плохие, но свои автомобили, самолеты, станки и оборудование. Современных технологий мы не купим, но, торгуя нефтью и газом, какое-то время эти производства на нынешнем убогом уровне поддерживать сможем. Только надо учитывать, что, как только альтернативная энергетика обесценит нефть и газ (а произойти это может и очень скоро, и очень нескоро — есть много непредсказуемых факторов), единственный фундамент существования российской экономики в одночасье рухнет.
Последняя по времени в России сталинская индустриализация была именно попыткой создания в стране новой национальной экономики — аграрная страна превращалась в аграрно-индустриальную, а потом и в индустриально-аграрную. Символом той индустриализации, как всегда на Руси, проведенной огромной кровью, стали не нефть с газом, а ДнепроГЭС и паровоз «Иосиф Сталин», самый мощный в Европе, получивший Гран-при Всемирной выставки в Париже в зловещем для нашей истории 1937 году.
Но политический строй в стране был таким, что заморозил экономическое развитие. Как только мировые цены на нефть и газ попали в цикл относительно долговременного спада, Советский Союз рухнул. Россия же по инерции продолжает существовать на остатках советской экономики — на нефти с газом, на разработках советского военно-промышленного комплекса, на построенных в СССР крупных и давно безнадежно отставших от времени заводах. Не удивительно, что никаких мировых брендов в постсоветской России не создано. Для этого нет ни политических, ни экономических, ни технологических предпосылок.
Главная задача развития России — определить образ нашей будущей национальной экономики и образ страны, в которой мы хотим жить.
Мы не элита, чьи дети и капиталы давно уже эвакуированы в действительно развитые страны. Мы те, кто не считает задачей жизни как-нибудь досуществовать до неизбежной смерти здесь или при первой возможности «свалить». Наш паровоз уже давно не летит вперед, а проржавевший бронепоезд разлагается на заросшем бурьяном, полуразобранном на металлолом запасном пути. Пока Россия выглядит страной, стремительно доживающей свой исторический век. И абстрактными предвыборными разговорами о новой волне индустриализации или чудо-городе Сколково эту реальность не изменить.