"Болотный процесс" - это младший клон дела "ЮКОСа" и по фальсификаторским технологиям,и по методам унижения людей, которые там применяются

В своем выступлении на девятых Ходорковских чтениях адвокат Вадим Клювгант провел аналогии между делом "ЮКОСа" и "болотным процессом", а также отметил практическую полезность опыта сопротивления, приобретенного "узниками 6 мая".

Я очень хотел бы, но, к сожалению, никак не могу согласиться с уважаемым Леонидом Гозманом, который на предыдущей сессии сказал о неготовности нашей репрессивной власти к правоприменению по исполнению тех репрессивных законов (Гозман предложил бороться с законами о пропаганде гомосексуализма и реабилитации нацизма, нарушая их ), которые принимаются сейчас или которые по-другому звучат, приобретают новое, репреccивное звучание, не будучи новыми. Конечно, правоприменения здесь никакого нет и близко, это совершенно точно.

В этом смысле господин Гозман прав. Это не правоприменение, это правонадругательство, правохоронение — как угодно, только не правоприменение. Но насчет неготовности — тут я бы очень сильно поспорил и думаю, что у меня есть такое право, хотя бы потому, что я сюда приехал прямо с "болотного процесса".

Это совершеннейший младший клон дела "ЮКОСа" и по степени фальсификации, и по тем фальсификаторским технологиям, которые там применяются; и по методам унижения людей, которые там применяются.

Единственное отличие — ну, это тоже уже давно отмечено — для Ходорковского нужны не подполковники, а генералы на исполнительских позициях, а там, говорят, все пока полковником ограничивается. Ну, я думаю, он станет генералом за это дело и все выравняется.

Так вот, эти двенадцать ребят, десять ребят и две девочки. Вчерашние дети. И, опять же, было сказано, что случайно они подобраны в качестве обвиняемых в этом деле. Это, по моему убеждению, и так, и не так одновременно. Они случайно подобраны в том смысле, что они не политики и даже не политические активисты. Вот это так называемое ужасно плохое слово, но оно к ним уже приклеилось, только поэтому я его воспроизведу: пехота "болотного" — вот эти двенадцать подсудимых, в отношении которых сегодня начат процесс, — уже сущностно стали, по существу.

Но если посмотреть внимательно, там же ведь как человек собран: парочка сторонников левых взглядов, парочка сторонников либеральных взглядов, парочка анархистов, есть сочувствующие идеям ЛГБТ-сообществ, есть "яблочники". То есть, понимаете, это же всем говорят: вы все ждите, мы к вам ко всем придем.

Вот к кому захотим, к тому и придем, совершенно не важно, что вы сделали и чего вы не сделали, но вы все у нас вот здесь и будьте готовы.

Вот это говорится этим процессом в отношении двенадцати.

Про массовые беспорядки все с такой же достоверностью, как про хищение всей нефти путем ее покупки с прибылью для потерпевших, что было предметом второго процесса в отношении Михаила Ходорковского, Платона Лебедева и других, включая уважаемого Владимира Переверзина. Вот они все так сумели похитить сотни миллионов тонн нефти, чтобы потерпевшие от этого хищения поучили миллиардную прибыль. Но все равно похитили в составе организованной группы, где даже друг друга не знали лично. Так вот, то же самое представляет собой обвинение в "болотном деле" — там даже не описаны юридические признаки (формально). Я не о доказанности сейчас говорю, я говорю о формальном критерии. То есть обвинения нет, потому что в нем не написано то, что должно быть написано в обвинении в этом преступлении.

И вот эти двенадцать ребят этот опыт сопротивления сегодня не просто изучают, они его реализуют на практике.

Вот эти же расправленные плечи, эти же улыбающиеся глаза, а ведь они уже по году там. У кого-то уже второй год пошел. Этот же их юмор в ответ, это же какое-то, понимаете, достоинство, которое сопровождает их. Они выросли, и они бы не выросли, безусловно, так сильно и так быстро, если бы не было этого опыта, о котором они, может быть, не став "болотными заложниками", ничего и не знали толком, а теперь они его изучают, по косточкам раскладывают.

Я беседую со своим подзащитным примерно 50 процентов времени, по его просьбе всегда рассказываю ему и отвечаю на его бесчисленные вопросы на эту тему. И я знаю, что наши разговоры он потом передает свои товарищам по несчастью, и когда приезжаю к Михаилу Борисовичу примерно в той же пропорции мы разговариваем о "болотном деле". И вы видите, если следите за его последними статьями, работами, интервью, там эта тема звучит, что молодежь, которая сегодня становится объектом репрессий, и вот такая молодежь, которая становится пополнением тюремного нынешнего ГУЛАГа, — это слишком большой риск для власти, говорит он власти, которая этого не понимает, а он это понимает.

И они понимают, что, скорее всего, к сожалению, им предстоит этот опыт еще и приумножить на себе, но они, как люди с достаточно высоким интеллектом — там ведь меньше, чем незаконченное высшее образование, ни у кого нет. Это настоящая молодая элита поколения 20-, 25-, 30-летних почти людей. Они понимают, что это то, что им сегодня помогает выживать, сохранять достоинство, оставаться теми, кем они были, и расти, несмотря и вопреки тем обстоятельствам, в которых они оказались не по своей воле. И это значит, что опыт сопротивления, опыт сегодняшний, опыт, который у нас на глазах, у тех, кто постарше, накапливался и отрабатывался, он в наших сегодняшних реалиях, весьма печальных, находит применение и приносит пользу совершенно конкретным людям. А что может быть лучше, чем польза конкретным людям?

Да ведь не зря же говорят: "Легко любить все человечество — соседа полюбить сумей". И это то, что для Михаила Ходорковского как личности неважно, в каком качестве он выступает в тот или иной момент, как я его понимаю, и думаю, что не ошибаюсь — для него главное в этом: что есть польза от того, что он делает, конкретным людям, а не только и даже не столько каким-то абстрактным и важным вещам. Спасибо.

Источник