Пакт Молотова - Рибентропа

23 августа 1939 года между Германией и СССР был заключен договор о ненападении.

Начиная с 1935 Германия перестаёт соблюдать военные статьи Версальского мирного договора. В стране вводится всеобщая воинская повинность и начинается перевооружение армии, что не встречает противодействия со стороны западных держав, гарантов Версальского мира. Германия и союзные ей по «Антикоминтерновскому пакту» державы проводят всё более агрессивную политику. В частности, Германия и Италия оказывают военную поддержку фашистскому путчу в Испании, Германия аннексирует Австрию, Италия захватывает Эфиопию и Албанию, Япония оккупирует северный Китай и совершает агрессию против СССР в районе озера Хасан.

В результате Мюнхенского соглашения 1938 правительства Великобритании и Франции соглашаются на передачу чешской Судетской области нацистской Германии. По мнению советских историков, германскому руководству тем самым даётся «зеленый свет» для агрессии на Восток. В произошедшем вскоре разделе Чехословакии участвует и Польша, которая аннексирует угледобывающий регион Тешин.

24 октября 1938 г. Германия впервые предъявляет претензии к Польше: министр иностранных дел Германии Риббентроп требует от польского посла, чтобы Польша присоединилась к Антикоминтерновскому пакту (то есть отказалась от обязательств перед СССР), вернула Германии Данциг (Гданьск) и согласилась на экстерриториальность шоссейной и железной дороги из Бранденбурга в Восточную Пруссию. Поляки отвечают категорическим отказом и со своей стороны пытаются улучшить отношения с СССР: пакт о ненападении 1932 года был продлён до 1945 г., были улажены пограничные проблемы и подписан торговый договор.

Что касается позиции СССР, то большинство историков полагает, что следует делать различие между позицией НКИД (который возглавлялся Литвиновым — твёрдым сторонником системы коллективной безопасности) — и личной позицией Сталина, стремившегося, по мнению многих историков, к соглашению с Германией. Заместитель наркома иностранных дел Потёмкин еще в октябре 1938 г. заявлял французскому послу:

По мнению исследователей А. Рида и Д. Фишера, из высказываний Потёмкина явствует, что Сталин

Гитлер же надеялся использовать поляков для завоевания Украины, а затем покончить и с самой Польшей, однако решительный отказ Польши от отведённой ей роли заставил его изменить планы.

В январе 1939 г. немцы возобновляют нажим на поляков, ещё более расширив свои требования. Поляки вновь отказывают, причём министр иностранных дел Польши Юзеф Бек подчеркивает, что Польша трактует Пакт о ненападении с СССР серьёзно. В Польше начинаются антигерманские демонстрации.

10 марта 1939 года Сталин, выступая на XVIII съезде ВКП (б), обвиняет «англо-французов» в провокации войны и заявляет о готовности к «политике мира» в отношении Германии и нежелании Советского Союза дать втянуть себя в конфликты «провокаторам, привыкшим загребать жар чужими руками» (на Западе эта речь получила название «речи о жареных каштанах»). В Берлине воспринимают это как сигнал, что СССР не будет противиться германской агрессии. 21 марта Риббентроп предъявляет Беку решительный ультиматум и вновь получает отказ. 31 марта Чемберлен объявляет от имени Англии и Франции о предоставлении гарантий Польше на случай агрессии. 6 апреля эти гарантии оформляются в польско-британскую военную конвенцию.

В речи в рейхстаге от 28 апреля Гитлер объявляет о разрыве германо-польского пакта о ненападении от 26 января 1934 года и англо-германской морской конвенции. Наблюдатели особо отмечают, что Гитлер в своей речи «избежал традиционных нападок на Советский Союз».

В начале апреля Литвинов в беседе с польским послом Гжибовским от имени СССР предлагает Польше помощь и военный союз против Германии; Гжибовский отказывает на том основании, что Польша не желает участвовать в многосторонних комбинациях, направленных против одного из своих соседей. Однако затем позиция Варшавы меняется. 10 мая Бек приглашает на беседу проезжавшего через Варшаву заместителя наркома иностранных дел В. П. Потёмкина и констатирует «необходимость для Польши опереться на СССР в случае нападения на неё Германии». В Москве это расценено как доказательство, что Польше не удастся договориться с Германией.

В июне Бек и премьер-министр Ф. Славой-Складовский в беседах с советским полпредом констатируют полное отсутствие каких-либо противоречий. Однако к этому моменту в самом НКИД произошли важные перемены. 3 мая Литвинов — этнический еврей и последовательный сторонник «коллективной безопасности» — был отправлен в отставку и заменён Вячеславом Молотовым. В Берлине это восприняли как обнадёживающий знак. Немецким газетам были запрещены всякие нападки на СССР; уже 9 мая в Берлине распространился слух, что Германия «сделала или собирается сделать России предложения, направленные на раздел Польши».

Молотов дружески пожимает руку  Гиммлеру. Ноябрь 1940 г.  Берлин.

Гитлер и Молотов

Новое руководство НКИД сразу же делает «заходы» в сторону Берлина, намекая на необходимость достижения политического соглашения.

26 июня в переговорах советского представителя Астахова с сотрудником германского МИД Шнурре впервые делается намёк на раздел Польши. Шнурре заявил буквально:

а Астахов, со своей стороны, отметил, что

8 августа Астахов сообщает Молотову, что немцы готовы договориться с СССР по всем вопросам, связанным с пограничными странами «от Балтийского до Чёрного моря»; в отношении Польши они создают впечатление, что не заинтересованы в судьбе «русской Польши» (с изменениями в пользу немцев), а также стремятся «отмежеваться от аспирации на Украину. За это они желали бы иметь от нас подтверждение нашей незаинтересованности к судьбе Данцига, а также бывш[ей] германской Польши (быть может, с прибавкой по линии Варты или даже Вислы) и (в порядке дискуссии) Галиции».

10 августа происходит новая встреча Астахова с Шнурре, заявившим, что интересы Германии в Польше «строго ограничены» и не сталкиваются с советскими интересами и что если Германии пришлось бы разрешить польскую проблему силой оружия, то она предпочла бы крупномасштабное соглашение с Москвой, которое учитывало бы взаимные интересы сторон.

На заседании Политбюро вечером 11 августа Молотов отмечает, что Гитлер не скрывает своих планов в отношении нового раздела Польши, что даёт возможность СССР возвратить украинские и белорусские территории и создать буферное государство между Германией и СССР. Сталин спрашивает, можно ли как-то «связать» немцев в этом вопросе, если он согласится на их предложение заключить политическое соглашение. Молотов отвечает утвердительно, так как «немцы очень торопятся». После этого Сталин заявляет о «ненадёжности» западных партнёров, а Молотов — о признаках подготовки нового «Мюнхена». Определённого решения на заседании не принято, однако фактически Молотов получает карт-бланш на начало «торговли» с немцами: в тот же день он направляет Астахову телеграмму, в которой предлагает повести разговор о разделе Восточной Европы:

Тем временем 12 августа открываются советско-англо-французские переговоры, быстро заходящие в тупик. По мнению ряда западных и современных российских исследователей, советский представитель Ворошилов сознательно вёл к такому результату в соответствии с рукописной инструкцией Сталина, сведя вопрос к требованию пропуска советских войск через Польшу и Румынию — требованию, откровенно неприемлемому для этих стран (опасавшихся советизации больше, чем немецкого вторжения, реальные последствия которого были тогда непредставимы).

— заявил Бек. По версии западных и ряда современных российских историков, основной причиной провала переговоров было опасение, что за требованием советской стороны предоставить ей право вступить на территории Польши и государств Прибалтики в случае возникновения угрозы Советскому Союзу скрывается стремление к советизации этих стран. Советские же историки утверждали, что переговоры провалились из-за того, что СССР предоставил план развёртывания своих сил против возможного агрессора (согласно которому должно было быть задействовано до 136 дивизий), однако представители Великобритании и Франции не предоставили подобных планов и не обеспечили согласия Польши на проход через её территорию советских войск в случае конфликта с Германией.

23 августа 1939 года народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Молотов и министр иностранных дел нацистской Германии Иоахим фон Риббентроп подписывают в Москве Договор о ненападении. В ходе переговоров Сталин выражает желание со всей ясностью определить сферы интересов двух стран в Восточной Европе. Риббентроп отвечает, что, поскольку между Германией и Польшей в любой момент может вспыхнуть война, желательно согласовать демаркационную линию во избежание столкновения германских и русских интересов. В результате появляется статья 2 Секретного дополнительного протокола, непосредственно касающаяся Польши и гласящая:

В ноте об объявлении войны СССР в июне 1941 года, косвенно упоминаются устные договоренности между Германией и СССР, якобы касающиеся отказа СССР от оккупации Прибалтики (но не Польши):

Однако это утверждение не находит подтверждение в других источниках.

Одновременно достигнута договорённость, что Литва отходит к немецкой, а Латвия и Эстония — к советской сферам интересов.

В Викитеке есть полный текст Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом

Однако вскоре Сталин уточняет демаркационную линию в пользу СССР: 27 августа Молотов вызывает германского посла Шуленбурга и заявляет, что линия раздела принята поспешно и требует уточнения: её необходимо передвинуть к реке Писа, с включением в советскую сферу Белостока. Гитлер немедленно соглашается

Молотов подписывает Договор о ненападении. За ним Риббентроп, справа Сталин

Подготовка советского вторжения

1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу. Франция и Англия, связанные с Польшей военным договором, 3 сентября объявили Германии войну, но англо-французские войска, стоявшие на западной границе Германии, не предприняли никаких активных действий.

В 11 часов утра 1 сентября советник германского посольства в Москве Г. Хильгер сообщил Молотову о начале войны с Польшей и передал просьбу начальника генштаба германских ВВС о дозволении использовать радиостанцию в Минске в качестве радиомаяка для лётчиков: в свободное от передач время она должна была передавать непрерывную линию с вкрапленными позывными «Рихард Вильгельм 1.0», а кроме того, во время передач — по возможности часто слово «Минск». Сталин согласился передавать только слово «Минск», увеличив для этого время передач на 2 часа.

3 сентября Риббентроп поручил Шуленбургу подтвердить советскому руководству, что германская армия намеревается разгромить польскую в течение нескольких недель.

Однако, поскольку по военным соображениям, Германии придется действовать и в советской зоне, то следует предложить Молотову,

Ответ Молотова показал немцам, что Москва не намерена спешить:

Вместе с тем он подчеркнул, что

В то же время в СССР шла массированная пропагандистская кампания по подготовке населения к будущему вторжению. Как сообщал Шуленбург,

В соответствующем смысле Сталину надлежало сориентировать и мировое коммунистическое движение, которое восприняло войну как антифашистскую борьбу. 7 сентября он заявил главе Коминтерна Димитрову:

По поручению Сталина была подготовлена директива Секретариата Исполкома Коминтерна (ИККИ) от 9 сентября, в которой было сказано:

Многие рядовые коммунисты европейских стран, не освоившись с поворотом советской политики, стремились в Польшу, чтобы принять участие в борьбе с фашизмом; однако Секретариат ИККИ в своём решении от 15 сентября отрицательно отозвалось об этой инициативе, изобразив ситуацию как попытку англо-французского империализма в очередной раз использовать национальные интересы малых народов Европы в качестве разменной монеты в борьбе с германским империализмом.

В это время в СССР уже начинались мобилизационные мероприятия. 4 сентября было принято решение о мобилизации четырёх возрастов призывников. 5 сентября было объявлено, что очередное увольнение из рядов РККА задерживается на месяц; 6 сентября в шесть военных округов была направлена директива о проведении «Больших учебных сборов» (БУС) — фактически частичной мобилизации.

5 сентября польский посол В. Гжибовский просил Молотова о снабжении военными материалами и транзите военных грузов через СССР в Польшу; Молотов отказал в транзите, заявив, что в сложившейся международной обстановке Советский Союз не хочет быть втянутым в войну. На следующий день германский МИД сообщил в Москву: «Мы намереваемся и далее направлять немецкие торговые суда в Мурманск и ожидаем, что советское правительство облегчит разгрузку, погрузку и транспортировку грузов по железной дороге в Ленинград, куда будут заходить для погрузки немецкие суда». Москва ответила положительно на обе просьбы. Следует заметить, что к тому моменту сохранял формальное действие советско-польский Пакт о ненападении, 2 статья которого гласила, что в случае агрессии другая договаривающаяся сторона обязуется не оказывать ни прямо, ни косвенно помощи и поддержки нападающему государству

Уже 9 сентября передовые немецкие танковые дивизии оказались у Варшавы, но были там остановлены. Варшавяне встали на защиту столицы; часть войск польских армий «Модлин» и «Познань» прорвалась к Варшаве, усилив её гарнизон. Поначалу было объявлено о взятии Варшавы; германское официальное коммюнике передавало слова генерала фон Браухича, что Польша полностью разгромлена и в военных действиях на восточном фронте нет необходимости. Это было воспринято в Москве как определённый сигнал. Молотов немедленно передал «свои поздравления и приветствия правительству Германской империи». В тот же день были подготовлены директивы наркома обороны Ворошилова и начальника генштаба РККА Шапошникова военсоветам Белорусского и Киевского военных округов, предписывавшие

Поскольку поляки отступали к румынской границе, где планировалось создание плацдарма для контрнаступления, то для предотвращения этого директива предписывала

Предполагался широкий фланговый обход поляков и заход в тыл, имея в виду широкомасштабное пленение живой силы одновременно с массированным наступлением под прикрытием сильной истребительной авиации во взаимодействии с бомбардировочной, штурмовой авиацией, а также артиллерией. Одновременно был подготовлен и приказ Берии № 00931, определявший порядок оформления арестов военнопленных (этот порядок был отработан ещё в августе).

Начало оккупации

К 16 сентября немецкие войска заняли Брестскую крепость и вышли на линию Осовец — Белосток — Бельск — Каменец-Литовск — Влодава — Владимир-Волынский — Замосць — Львов — Самбор, на расстояние 150—200 км от советской границы. Варшава была окружена, польское правительство и ставка верховного главнокомандующего маршала Эдварда Рыдз-Смиглы были перенесены в Коломыю, близ польско-румынской границы. Польские дивизии, находившиеся на границе с СССР, были переброшены на запад, для усиления польско-германского фронта.

В 2 часа ночи c 16 на 17 сентября Сталин вызвал Шуленбурга и сообщил ему, что «Красная Армия пересечёт советскую границу в 6 утра… Советские самолёты сегодня начнут бомбить районы к востоку от Львова» В 3 часа ночи замнаркома иностранных дел В. П. Потёмкин зачитал польскому послу в Москве В. Гжибовскому ноту, в которой было заявлено, что война выявила внутреннюю несостоятельность Польши и что к настоящему времени польское правительство бежало, войска не оказывают сопротивления, а это означает прекращение действия договоров между Польшей и СССР. Гжибовский отказался принять ноту: «Ни один из аргументов, использованных для оправдания превращения польско-советских договоров в пустые бумажки, не выдерживает критики. По моей информации, глава государства и правительство находятся на польской территории […]. Суверенность государства существует, пока солдаты регулярной армии сражаются […]. То, что нота говорит о положении меньшинств, является бессмыслицей. Все меньшинства доказывают действием свою полную солидарность с Польшей в борьбе с германщиной. […] Наполеон вошёл в Москву, но, пока существовали армии Кутузова, считалось, что Россия также существует».

Танки Красной Армии в Польше. 17 сентября 1939 года

17 сентября советские войска двинулись навстречу немецкому наступлению. 21 стрелковая и 13 кавалерийских дивизий, 16 танковых и 2 мотострелковые бригады Красной Армии перешли границу. В наступлении участвовало 700 тысяч человек, 6000 орудий, 4500 танков, 4000 самолётов. Как заявил в тот же день по радио Молотов, [48], их цель состоит в том, чтобы «взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Ночью 18 сентября польское правительство бежало из страны и приказало польским военным не вступать в вооружённый конфликт с РККА. Главнокомандующий польской армией Рыдз-Смиглы отдал приказ следующего содержания:

Директива наркома обороны К. Ворошилова от 22 сентября 1939 г. предусматривала:

Советские и немецкие офицеры на встрече после советского вторжения в Польшу. Из немецкой кинохроники. Немецкий офицер показывает советскому листовку на ломаном русском, которую тот вслух читает:
«Немецкая армия приветствует Рабоче-Крестьянскую Красную Армию! Мы солдаты желаем войти с солдатами Р. К. К. А. в хорошее солдатское отношение.
Русский солдат пользовался у нас всегда глубоким уваженіем.
Что и в будущем должно остаться так!»

23 сентября во Львов прибыла делегация из четырёх германских офицеров, сообщивших, что западнее г. Грубешова собираются крупные силы поляков (до 3-х пехотных, 4-х кавалерийских дивизий, а также артиллерия). Было сказано, что германское командование собирается нанести удар во фланг танками в северном направлении по грубешовской группировке. «Одновременно предлагают, — указывал комдив Иванов в донесении командующему КОВО, — чтобы мы участвовали в совместном уничтожении данной группировки. Штаб немецких войск находится в Грудек-Ягельонский, куда просим выслать нашу делегацию». После этого советский 8-й стрелковый корпус был направлен в район Грубешова, где вступил в бой с польскими частями.

В городе Берёза-Картузская были освобождены коммунисты, евреи, поляки, белорусы, а также пленные немецкие военнослужащие, содержавшиеся в концентрационном лагере. Наступление Красной Армии в тылу польской армии сорвало последние попытки польского командования организовать оборону в районе Львова. Остаткам польской армии оставалось лишь прорываться в Румынию через польско-румынскую границу. Владислав Андерс впоследствии утверждал, что Советский Союз, верный своим договорам с Германией, пытался пресечь все попытки прорыва и даже ухода отдельных польских солдат через границу

28 сентября немецкие войска захватили Варшаву, а полностью польская армия прекратила сопротивление 5 октября, когда последнее регулярное польское соединение Отдельная оперативная группа «Полесье» генерала Клэберга, преследуемая одновременно немецкими и советскими войсками, сдалась немцам.

В конце сентября советские и германские войска встретились у Львова, Люблина и Белостока. У Львова между ними произошло небольшое столкновение, в ходе которого обе стороны имели небольшие потери. По утверждениям ряда историков, вермахт и Красная армия провели совместные парады. В Гродно парад принимал комкор В. И. Чуйков и германский генерал, а в Бресте — генерал Гейнц Гудериан и комбриг Семён Кривошеин. Видео совместного парада было показано в немецкой кинохронике Wochenschau N435. Некоторые русские исследователи отрицают отрицают, что советские части принимали участие в параде в Бресте. Военные парады проводились в рамках церемоний, посвящённых выводу немецких войск и передаче городов под контроль советской администрации

(хронику брестского парада см. здесь )

Гейнц Гудериан в своих мемуарах так описывает вывод немецких войск из Бреста:

Кривошеин в своих воспоминаниях пишет, что он настоял на следующей схеме:

31 октября 1939 года, подводя итоги операции, Вячеслав Молотов заявил: «Оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем — Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счёт угнетения непольских национальностей». Он заявил также, что понятия «агрессия» и «агрессор» «приобрели новый смысл», так что теперь нацистская Германия является миролюбивой стороной, а её противники — агрессивными

Гейнц Гудериан (в центре) и Семён Кривошеин (справа) наблюдают за прохождением войск вермахта и РККА при передаче Брест-Литовска 22 сентября 1939 советской администрации

Бой с венгерскими войсками

К 26 сентября передовой отряд 16-й советской кавалерийской дивизии прибыл на станцию Бескид, которая, как оказалось, была 23 сентября занята венгерскими войсками. Попытка установить с ними контакт вызвала обстрел с их стороны. Советские войска открыли ответный артиллерийский огонь из бронемашин. Это привело к прекращению стрельбы с венгерской стороны и отходу венгерских войск в железнодорожный тоннель на границе. По сообщениям местных жителей, тоннель был заминирован. Ситуация на данном участке границы была нормализована после советско-венгерских переговоров

«Рандеву». Карикатура Дэвида Ло. Опубликована в британской газете Evening Standard 20 сентября 1939, изображает встречу Гитлера и Сталина после раздела Польши.
Гитлер: «Отброс человечества, если не ошибаюсь?»
Сталин: «Кровавый убийца рабочих, я полагаю?»

Итоги

Польское государство временно прекратило своё существование.  Несмотря на поражение армии, часть народа Польши не прекратила сопротивления. В Лондоне было создано польское правительство в изгнании, военнослужащие польской армии влились в ряды армий ряда государств, была создана разветвлённая сеть подпольных ячеек сопротивления Армии крайовой.

Боевые потери РККА во время польской кампании 1939 года, по советским архивным данным, впервые опубликованых историком Мельтюховым, составили 1 173 человека убитыми, 2 002 ранеными и 302 пропавшими без вести. В результате боевых действий потеряно также 17 танков, 6 самолётов, 6 орудий и миномётов, 36 автомашин. По данным польских историков, Красная Армия потеряла убитыми около 2,5 тыс. солдат, 150 бронеавтомобилей и 20 самолётов.

Согласно исследованиям Осьмачко С.Г. СССР потерял всего 882 человека и 97 пропавшими без вести

Потери польской стороны в действиях против советских войск составили[источник не указан 86 дней] 3 500 человек убитыми, 20 000 пропавшими без вести и 454 700 пленными. Из 900 орудий и миномётов и 300 самолётов подавляющее большинство досталось РККА в качестве трофеев.

Пленные

После вступления советских войск на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии и раздела Польши между Германией и СССР на занятой советскими войсками территории оказались десятки тысяч польских граждан, захваченных в плен Красной Армией и интернированных — военнослужащих польской армии и чиновников местных органов государственной власти, «осадников» (военных колонистов), полицейских.

В конце 1939 было создано Управление по военнопленным и интернированным во главе с Петром Сопруненко, в ведении которого находились заключённые лагерей Центральной России, тюрем Западной Белоруссии и Западной Украины.

Всего в ходе боевых действий Красная Армия захватила в плен до четверти миллиона солдат и офицеров польской армии. Рядовых и унтер-офицеров, уроженцев территорий Польши, отошедших к СССР, распустили по домам, более 40 тысяч жителей западной и центральной Польши передали Германии (при этом ещё примерно 20—25 тысяч человек были направлены на работу на шахты Кривого Рога и Донбасса).

По постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 3 октября 1939 года, 6 тысяч полицейских и жандармов содержались в Осташковском лагере (Калининская область), 4,5 тысячи кадровых и призванных из запаса офицеров — в Козельском, и ещё около 4 тысяч — в Старобельском (под Луганском).

В апреле-мае 1940 года по предложению Лаврентия Берии было расстреляно около 21 857 польских офицеров (см. Катынский расстрел).

В начале ноября 1940 г. у Берии и Сталина возникла идея создания в РККА дивизии из польских военнопленных, которую можно было бы использовать на случай войны с Германией; однако эта идея была оставлена.

30 июня 1941 года в Лондоне между польским правительством в эмиграции и представителями СССР было подписано «Соглашение о взаимной помощи в войне против Германии и создании на территории СССР польских воинских формирований». 12 августа последовал указ об амнистии для поляков. Всего было амнистировано 389 тыс. человек. Значительная часть из них вступила в польскую армию, формировавшуюся на территории СССР генералом Владиславом Андерсом, и в её составе покинула СССР в 1942 году. Другая часть в 1943 г. вступила в дивизию им. Тадеуша Костюшко.

Останки польского офицера, обнаруженные в Катыни

До единого взгляда на вторую мировую войну внутри Евросоюза еще далеко.

До единого взгляда на вторую мировую войну внутри Евросоюза еще далеко. Это особенно ярко видно по отношению к пакту Гитлера-Сталина и разделу Польши. Говорит немецкий историк Штефан Трёбс:

- Взгляды и мнения здесь весьма сильно отличаются друг от друга, но все же не столько между Востоком и Западом, сколько между странами Балтики плюс Польша с одной стороны и Россией с другой. В странах Западной Европы сам договор о ненападении между диктаторами всерьез как фактор развязывания войны не рассматривается. Для немцев событие 23 августа 1939 года было перекрыто в сознании событиями 1 сентября 1939 года, т.е. нападением на Польшу. Но и в западной и центральной Европе в целом память о пакте Гитлера-Сталина не играет большой роли. Удивительно, но факт. Хотя пакт этот развязал руки Гитлеру не только для нападения на Польшу, но и для действий в начале 1940-го года против Франции, а в дальнейшем и против Англии.

Следовало ожидать, что в Западной Европе этот пакт должен считаться одной из важных причин развязывания войны. Но этого нет, в общественной памяти Франции и Великобритании пакт практически вообще не задержался и никакой роли не играет. Он - предмет споров и раздоров только между Москвой и балтийскими странами плюс Польша. Это понятно. С российской точки зрения балтийские страны тогда добровольно влились в СССР. А с точки зреняи балтийских стран это был нарушавший права народов захват, который прервал короткую историю их независимости, возникшей в 1918 году и насильственно прерванной "Советами", санкционировавшими массовые депортации эстонцев, литовцев и латышей в Сибирь. Элиты балтийских стран были, таким образом, обезглавлены, и независимость потеряна вплоть до 1991 года.

В Польше, например, по многим телеканалам показываются практически неизвестные в Германии документальные съемки, запечатлевшие совместный парад немецких и советских войск 17 марта 1940 года в Бресте на демаркационной линии, разделившей эти захватнические армии. Каждый поляк знает эти кадры. Советские и немецкие офицеры вместе, они веселы, они смеются шуткам друг друга и курят сигары. Раздел Польши для поляков ставит вторжение немцев и захват восточной Польши Красной армией на одну доску. Есть даже съемки, запечатлевшие переговоры представителей гестапо и НКВД в Закопане, на которых обсуждались планы арестов видных представителей польской элиты и планы их изоляции. Ни один поляк не может глядя на эти кадры не испытывать чувства горечи.

Я считаю, что для европейцев есть смысл обмениваться своими воспоминаниями о событиях тех лет. Но этот процесс не будет вести к тому, что столь различные следы в народной памяти в разных странах Европы, такие, как между балтийским странами и Россией, вообще когда-нибудь выровняются, придут к общему знаменателю. Такая перпектива представляется мне невозможной.

***

Сейм Польши осудил вторжение Красной Армии 

Польша приравняла Ленина к Гитлеру

Сейм Польши запретил коммунистическую символику. Согласно принятым поправкам в Уголовный кодекс, символы коммунизма приравнены к нацистским. По новому закону, за производство и владение с целью распространения материалов, пропагандирующих нацистскую и коммунистическую идеологии, предусматривается лишение свободы на срок до двух лет. Таким образом в тюрьму в Польше теперь можно попасть за ношение футболок с изображение Ленина и Че Гевары, за использование красных флагов с серпом и молотом в массовых мероприятиях и т.д.

Согласно принятым поправкам, коммунистические символы можно будет распространять исключительно «в художественных, коллекционерских, научных и образовательных целях»

Депутат Станислав Пента из оппозиционной фракции «Право и справедливость», которая при голосовании по изменениям в уголовном кодексе поддержала правящую коалицию, заявил, что изменения в УК приняты, «чтобы молодое поколение знало, что коммунизм был таким же злом, как фашизм». «Практически каждый молодой человек знает, что такое свастика, и имеет к этому символу однозначное отношение, а вот уже серп и молот, портрет Ленина – не каждый знает, что это такое», – сказал парламентарий

Напомним, что в июне прошлого года Литва запретила советскую символику и приравняла ее к нацистской. Ранее о намерении запретить советскую символику заявляли власти Эстонии. Согласно поправкам к положению о наказаниях, подготовленным осенью 2006 года Минюстом Эстонии, «демонстрация и распространение официальной символики бывшего СССР и союзных республик, а также символики Национал-социалистической партии Германии и войск СС, в том числе и легко узнаваемых фрагментов этой символики», будет рассматриваться как разжигание розни и подлежит уголовному наказанию. Между тем документ, одобренный правительством, так и не был принят. По мнению эстонских юристов, его положения не соответствуют принципам правового государства.

По теме:

Пакт Молотова-Риббентропа в фотографиях