Санкции – сигналы Путину, что США располагают гораздо большим объемом материалов, чем обнародовано

Воровство, по своим масштабам не имеющее исторических аналогий, есть суть и цель власти Путина и его ближнего круга. Так считает профессор-славист Карен Давиша (Karen Dawisha), автор недавно вышедшей в свет книги «Клептократия Путина – кто владеет Россией» (Putin’s Kleptocracy: Who Owns Russia?).

На протяжении пяти лет она собирала материалы для книги, анализируя российскую и мировую прессу, беседуя с российскими и иностранными политиками, учеными, журналистами, работая с источниками в архивах.

В 1975 году Карен Давиша закончила докторантуру в Лондонской школе экономики, преподавала в нескольких американских и британских университетах. С 2000 года – профессор политических наук в Университете Майами в Оксфорде (штат Огайо). Возглавляет университетский центр русских и постсоветских исследований имени Уолтера Хэвигхерста.

Карен Давиша:

Должна сказать, что с самого начала исследование коррупции в высших эшелонах России не входило в мои планы. Я собиралась написать книгу о выборах в России. И поэтому отправилась туда в 2007 году для участия в ежегодной конференции клуба «Валдай». Там проходили интересные встречи и обсуждения.

На валдайских встречах было интересно пообщаться не только с Путиным, но и с лидерами партий, участвовавших в выборах, – Зюгановым, Жириновским, Явлинским. Явлинский сказал тогда, обращаясь к иностранным гостям: «Вы видите телекамеры? Это специально для вас. Как только вы уедете, их не будет. Меня по ТВ не показывают». Общение с Зюгановым и Жириновским подтвердило, что уровень политики, которую они собой представляют, близок к исторически низким стандартам во многих отношениях. И именно поэтому выбирают именно их. Я задумалась: как же разгадать загадку нынешней российской политики? Когда началась эта шарада? В результате расследования я пришла к выводу: все, что происходит сейчас, было заложено в основание проекта Путина. И с самого начала его карьеры чиновника в мэрии Санкт-Петербурга воровство стало неотъемлемой частью его стратегического плана.

Рабочий заголовок книги был вполне наукообразным и степенным. Необходимо было соответствовать требованиям академического британского издательства Cambridge University Press (CUP), где моя книга должна была выйти. Но вот в марте сего года правительство США объявило санкции в отношении России. Для описания нынешнего руководства России в тексте санкций использованы такие выразительные термины, как cabal (политическая клика, группа заговорщиков) и cronies (дружки, подельники). Вот это да! Я подумала: если официальные власти используют такие слова, значит, это не просто так, значит, ситуация, действительно, очень серьезна.

Вы упомянули издательство CUP, которое в последний момент оно отказалось издавать вашу книгу из-за опасений юридического характера. Вы считаете эти опасения убедительными, или причины отказа в чем-то другом, о чем издательство, допустим, не хотело говорить?

Кто-то мне говорил, что у CUP свои отношения с Россией, что издательство само рассчитывает на помощь российских олигархов. Я знаю также, что законы о клевете в Великобритании гораздо более дружественны в отношении истцов, и что российские олигархи результативно использовали британскую судебную систему, чтобы заглушить информацию, критическую по отношению к российскому режиму. Видимо, не случайно, мой нынешний издатель, Simon & Schuster, ограничился изданием книги в США. И дело не только в нюансах законов о клевете в разных стран. Дело, наверное, и в отсутствии за рубежом, даже в самых демократических странах, таких американских конституционных гарантий, как Первая поправка, позволяющая поддерживать свободу высказываний.

Список источников, на которые вы ссылаетесь в книге, содержит сотни и сотни документов, свидетельств и публикаций. Вы их проверяли на достоверность? Как вы их вообще отбирали?

Я основывалась на знании источников – когда личном, когда репутационном. На проверке фактов, на репутации сайтов и изданий. На тщательной перепроверке информации. Упомяну хотя бы обозревателей Романа Анина («Новая газета») и Романа Шлейнова («Новая газета», «Ведомости»), я на них ссылаюсь в книге. Их информации всегда можно доверять.

Вы пытались получить доступ к американским источникам, скажем, к архивам ФБР и ЦРУ?

Пыталась. Безуспешно. Я знала из интервью с некоторыми людьми, что существуют американские правительственные документы, имеющие прямое отношение к теме моего исследования. Но мне было отказано в доступе к архивам. Напомню, что в США для определенной категории материалов действует 25-летний срок секретности. Впрочем, думаю, для ряда материалов по России этот срок может оказаться еще более продолжительным.

Как вы думаете, почему правительство США до сих пор не ввело персональные санкции против Путина?

Нажав на этот спусковой крючок, уже невозможно вернуться назад, невозможно поддерживать какие-либо отношения с этим индивидуумом, встречаться с ним в ходе международных саммитов и переговоров. Полагаю также, что персональные санкции против Путина не встретили бы поддержки в странах Европейского Сообщества. Имейте в виду, что ключевая фраза мартовского пакета американских санкций – Владимир Путин имеет долю в бизнесе Gunvor. Собственно, санкции – набор сигналов, если хотите, намек для Путина, что США располагают гораздо большим объемом материалов, чем обнародовано на данный момент.

Россия вступила в период экономического кризиса из-за падения цен на нефть и санкций, рубль падает, люди сметают с полок продукты, возникла реальная угроза дефицита товаров, как в худшие советские времена. Но рейтинг популярности Путина продолжает оставаться очень высоким – на уровне 85 процентов. Как вы объясните этот парадокс?

Я бы предложила три варианта объяснения. Первый – приведенные вами цифры не точны, потому что результаты опросов, возможно, сфальсифицированы. Второй – вопросы сформулированы так, что людям крайне неловко отвечать на них негативно. Они просто боятся публично признаться, что не поддерживают Путина. Третий – Путин действительно популярен. В зачищенном медийном пространстве России у него не наблюдается достойных оппонентов. Когда же избирателю умышленно подставляют Жириновского или Зюганова как альтернативу Путину, избиратель думает: нет, все-таки Путин лучше этих двоих.

Можно ли сказать, что Путин правит единолично, что вертикаль сегодняшней российской власти абсолютна? Есть версия, что им манипулируют влиятельные элиты.

Его выдвинула во власть группа друзей и сподвижников. Они с ним были в начале, они остаются с ним сегодня. Но взгляды у них разнятся. Когда цена на нефть была 140 долларов за баррель, различия во взглядах не имели значения. Сегодня – еще как имеют. Надо ли спасать Сечина? Или надо спасать бюджет здравоохранения? Путину придется делать трудный выбор.

А может, выбор сделают элиты? Сейчас много разговоров о перспективах смещения Путина как об оптимальном выходе из кризиса...

Я не верю в сказки. В ближнем круге Путина нет единства, нет общей воли. Как нет в российском обществе четкой альтернативной точки зрения, нет влиятельной альтернативной фигуры. Есть заметное брожение, но Путин пока довольно прочно стоит на пересечении всех этих концентрических кругов.

В своей рецензии New York Times Book Review предположило, что из-за этой книги вам в обозримом будущем не видать российской визы. Вы известный славист, вам поездки в Россию нужны для работы. Вас это предположение опечалило?

К сожалению, с началом третьего срока Путина для западных ученых и журналистов, приезжающих в Россию, наступили плохие времена. Журналиста Дэвида Саттера выслали из России за надуманное нарушение. Бывают случаи, когда моих коллег держат в зоне пограничного контроля по 10-12 часов. У журналистов в квартирах и номерах отелей устраивают бесцеремонные обыски. И так далее. Я решила: ну что же, не буду ездить в Россию. По крайней мере, при этой власти. Источников информации и вне России предостаточно, в одном Лондоне русских, как утверждают, около 300 тысяч.

Каковы перспективы русского издания книги?

Мы сейчас ищем русского издателя в США, где его надежно защищает Первая поправка к Конституции.

Источник