Тесная связь ФСБ, мафии и банков

Для Яноша и Виктории — Янош в России работал в одном московском банке, где отвечал за контакты с мафией, а до этого был сотрудником ФСБ — мечта о жизни в качестве перебежчиков сегодня омрачается ссорами с ФБР и неожиданной жизнью в городе, о котором они раньше ничего не знали.

Этот россиянин, который теперь получил имя Янош Нейман (Janosh Neumann), имел четкий план относительно того, как будут развиваться события после того, как он переступит порог американского посольства на одном из Карибских островов, который был выбран им в качестве укрытия.

Нейман представил ЦРУ подробную информацию относительно своей многолетней службы в качестве офицера разведки, а также о своей работе в специализировавшемся на отмывании денег московском банке, где он отвечал за контакты с мафией. Он раскрыл всю сложную паутину связей между российской спецслужбой ФСБ, организованной преступностью и московскими банками. И он назвал конкретные имена.

Нейман также понимал: ему придется признать, что он имел от этого выгоду, что он брал взятки и получал свою долю от незаконных сделок.

В ответ этот россиянин хотел, чтобы ЦРУ предоставило ему иностранный паспорт какой-нибудь тихой страны — он рассчитывал на Данию или на Швейцарию. Солидная сумма денег — где-то около 2,5 миллиона долларов, полученная им, по его словам, за последние три года, — была уже потрачена, а часть этих денег осталась в Москве. Нейман, родившийся в Советском Союзе 36 лет назад и вступивший во взрослую жизнь в момент его распада, нуждался теперь в новом источнике доходов и в новой жизни со своей женой — бывшим агентом ФСБ, которую теперь зовут Виктория.

Таким был его план, и через некоторое время сотрудники ЦРУ тайным образом, на яхте, перевезли их в другое место в Карибском бассейне, где уже агенты ФБР поселили их в роскошном отеле и осыпали их наличными долларами — создавалось впечатление, что все будет складываться именно так, как Нейман себе представлял.

Однако спустя семь лет и после нескольких перемен личных данных семья Нейманов оказалась в кошмарной ситуации — они, как утверждает Янош, были насильно перевезены в то место, куда они не хотели ехать, — в Соединенные Штаты.

Отношения с ЦРУ, а позднее с ФБР расстроились на фоне взаимных обвинений относительно невыполненных обещаний и лжи. В результате российские перебежчики оказались в тупике своей американской мечты в удаленном Орегоне — без работы и по горло в долгах. Кроме того, иммиграционная служба отказала им в праве оставаться на территории Соединенных Штатов из-за их прошлого, а никаких других вариантов у них не было. Все последнее время они живут в страхе, опасаясь возмездия со стороны своих бывших партнеров в России.

«Это совершенно не то, что мы себе представляли, когда пошли к американцам. У нас нет работы, у нас нет документов. Мы живем в том месте, о котором мы до переезда вообще ничего не слышали», — сказал Нейман. «Я оказался в полном дерьме, потому что я положился на ФБР. Не верьте ничему, что говорят представители американского правительства, потому что они вас обманут. Они делают обещания, которые они не выполняют. Не имеет смысл с ними сотрудничать».

«Домой мы уже никогда не сможем вернуться»

Пока ЦРУ пыталось проверить личные данные Нейманов, Янош рассказывал историю своей семьи. Его отец служил в КГБ в качестве прокурора. Его дед во время войны был полковником сталинской разведки и проводил допросы нацистских солдат, потому что говорил по-немецки. Его прадед служил в царской тайной полиции и преследовал большевиков до революции 1917 года.

«Представители обеих семейных линий — моей мамы и моего отца — были военными или сотрудниками спецслужб. Это семейное занятие. Некоторые люди вынуждены были работать на заводах. Но к нам это не имело отношения, — сказал он. — Когда я был ребенком, даже моя няня была солдатом».

Поэтому казалось вполне естественным, что в возрасте 17 лет этого молодого человека, которого тогда звали Алексеем Артамоновым, нужно было направить для прохождения подготовки в Академию ФСБ — в шутку он называет ее «высшей школой КГБ».

«Мое решение пойти в Академию ФСБ не было моим личным выбором. Так решил мой отец. У нас никогда не было нормальных отношений, как это бывает между сыном и отцом. Я всегда делал то, что он хотел. Дома существовали две точки зрения — его и неправильная», — сказал Нейман.

В 13 лет он был направлен в Нью-Йорк в рамках международной программы обмена, а через год — в Майами. Отец позже сказал ему, что эти поездки были организованы для того, чтобы заранее подготовить его к семейному делу — помочь ему овладеть английским и «узнать врага».

Как потом выяснилось, Нейману враг понравился. Он был в восторге от американской культуры. Он чувствовал себя там более свободным.

«Это было совершенно не похоже на Россию, это был открытый мир, — сказал он. — Мое отношение к Соединенным Штатам даже близко не совпадает с мнением моего отца».

По словам Неймана, в Академии ФСБ он получил степень магистра в области уголовного права и звание младшего лейтенанта. Его специализацией была контрразведывательная работа, и поэтому он был направлен в отдел по борьбе с финансовыми преступлениями, где стал заниматься организованной преступностью и расследовать дела банкиров, вовлеченных в незаконную деятельность. Кроме того, Нейман шпионил за западными бизнесменами.

«Мы прослушивали их телефонные разговоры. Мы слушали, когда они говорили со своими женами или рассказывали друзьям о том, как они знакомились с русскими девушками. Такого рода информация оказывалась полезной».

Будущее Неймана было определено его отцом, однако они поссорились после его первого брака, еще до Виктории, поскольку его жена не была «из семьи КГБ».

«План моего отца состоял в том, чтобы я попал во внешнюю разведку. Эта задача всегда присутствовала. Он сказал, что меня направят в Соединенные Штаты. Однако после моего брака разговоры об этом прекратились. Моя жена была аутсайдером, и ей нельзя было доверять», — сказал он.

По словам Неймана, его карьера в ФСБ застопорилась. И тогда увидел более прибыльную перспективу.

Нейман признает, что он брал взятки у коррумпированных банковских работников, когда работал в финансовом управлении ФСБ. В тот момент он захотел оказаться на другой стороне, уволился с работы в спецслужбе и получил место заместителя отдела безопасности московского банка «Кредитимпэкс».

Этот бывший сотрудник ФСБ рассказал проводившим допрос сотрудникам ЦРУ о том, что банк «Кредитимпэкс» контролировал масштабные операции по отмыванию денег и делал это по указанию криминальных группировок и богатых людей. По его словам, через дочерний банк создавались фиктивные компании на Мальте, во Вьетнаме, на Британских Виргинских островах, а также в прибалтийских государствах, где крупные компании — легальные и криминальные — имели возможность размещать свои активы и отмывать деньги.

«Этот банк полностью разработал инвестиционную схему, — отметил он. — И потом этот вариант уже функционировал как денежная дыра. Деньги приходили и приходили. С технической точки зрения, если вы реинвестируете деньги, то вам не надо платить налоги. Или вы берете фиктивный заем и говорите, что компания должна деньги иностранной компании. Вы говорите, что вы выплачиваете кредит. Вот почему деньги из России уходят в другие страны».

По словам Неймана, тот банк, в котором он работал, получал 20% от отмываемой суммы, и эта доля выплачивалась его команде, состоявшей из пяти человек, которые активно общались с подпольными клиентами, обладавшими большим количеством наличных.

«Я получал регулярную заработную плату — пять или шесть тысяч долларов в месяц. Однако мы имели возможность получать десятки тысяч долларов ежемесячно за отмывание денег. Самое большое полученное мной вознаграждение составило 100 тысяч долларов. Я все это тратил. Это ее стиль жизни», — сказал он, посмотрев украдкой на Викторию, которая, казалось, была не особенно довольна, услышав его слова. — Если она хотела пойти в магазин, то я просто давал ей все, что нужно. Сто тысяч рублей. Двести тысяч рублей. Я просто брал пачку денег и давал ей«.

Нейман сообщил сотрудникам ЦРУ о том, что этот банк взял его на работу из-за его контактов в российских спецслужбах, а также потому, что он оставался офицером запаса ФСБ.

«Ребята из ФСБ работали на нас и перевозили наличные. Мы имели на руках удостоверения сотрудников ФСБ. Иногда мы даже использовали правительственные автомобили для перевозки, — сказал он. — Все такого рода операции были незаконными. Совершенно незаконными. Но для нас это был бизнес».

Связи с ФСБ также защищали этот банк от проведения расследований его деятельности.

«Мы платили взятки сотрудникам управления по экономическим расследованиям. Мы платили деньги организованным криминальным группировкам внутри полиции. Иногда я сам доставлял конверты с деньгами, — сказал он. — Эти ребята передавали нам информацию. В отношении каких банков это подразделение проводит расследование. Кто будет следующим объектом расследования. Где в следующий раз будут проводиться обыски. За кем правоохранительные органы ведут наблюдение».

У Неймана существуют расхождения со своим отцом, однако он уважает его как честного человека, который никогда не брал взяток и верно служил России и коммунистическому делу. В своей собственной коррумпированности он обвиняет разрушение этических норм после развала Советского Союза, а также лихорадочное желание сделать деньги в 1990-х годах. По его словам, ему стыдно за то, что он брал взятки, однако он при этом приводит так много оговорок — почти все люди, находившиеся на государственной службе, это делали; мое поколение утратило свои идеалы, — что его раскаяние отнюдь не кажется искренним.

Нейман также честно признает, что его роскошная жизнь могла бы продолжиться, если бы его не обуяла гордыня.

«У нас было столько денег, что мы были уверены — нас никто не тронет. Никто не сможет нас остановить», — сказал он.

Когда «Кредитимпэкс» решил приобрести небольшой банк и расширить таким образом свой арсенал на фронте обмывания денег, Нейман и его люди потребовали 10% от сделки, к которой они не имели никакого отношения — речь шла о миллионах долларов.

«Мы стали очень жадными. Мы слишком много просили, и поэтому возникли проблемы. В тот момент они приняли решение и начали действовать против нас. Сначала я узнал о заморозке моих счетов. Затем последовали угрозы. Я понял, что у нас возникли серьезные проблемы», — сказал Нейман.

В этот момент последовал совет отца относительно побега. Нейман считает, что отец, действительно, считал это необходимым. После этого Янош и Виктория ударились в бега.

«Мы ничего не слышали о Портленде, пока мы здесь не оказались»

Сотрудники ЦРУ на каждой новой встрече с Нейманом задавали все более детальные вопросы. Этот русский постоянно спрашивал американских агентов о том, когда он и его жена получат новые документы. Он сказал, что в ЦРУ обсуждался вопрос о том, куда может направиться эта супружеская чета. Сотрудники ЦРУ исключили Швейцарию, но предложили Канаду. Нейманы хотели поехать в Швецию.

Затем возник вопрос о деньгах. По словам Неймана, ЦРУ согласилось предоставить крупную сумму в 1,8 миллионов долларов, однако письменно это обещание не было зафиксировано.

Беседы продолжались до середины июля, после чего американцы неожиданно сказали, что существует более безопасный вариант — направиться в Пуэрто-Рико, на американскую территорию, расположенную недалеко в восточном направлении. Туда они поплыли на катере.

Нейманы зашли на борт катамарана в три часа утра 16 июля в сопровождении сотрудника ЦРУ. Незадолго до этого в регионе бушевал ураган «Берта», и в Карибском бассейне было еще не спокойно. Янош и Виктория на всем пути страдали от морской болезни, и, кроме того, они вымокли до нитки.

Около полудня катер береговой охраны США взял их на борт. Нейманы считали, что Пуэрто-Рико будут конечным этапом их путешествия, однако их сразу же доставили в аэропорт и проводили к небольшому самолету — они даже не смогли поменять промокшую одержу. И только в воздухе они узнали о том, что направляются в Соединенные Штаты.

«Мы понятия не имели о том, куда мы летим на этом самолете», — сказал Нейман.

Через несколько часов Нейманы оказались в штате Вирджиния. В первый вечер их пребывания на территории Соединенных Штатов их пригласил на ужин говоривший по-русски сотрудник ЦРУ. Янош и Виктория напились. Янош стал рассказывать русские анекдоты. О деловых вопросах никто не говорил.

На следующий день пришли три агента ФБР в одинаковых темных костюмах, которые, по словам Неймана, выглядели так, как будто они были из фильма «Люди в черном».

«Они вместе сидели напротив нас, — сказал он. — Один из их первых вопросов звучал так: вы кого-нибудь убили? Я в этих делах не замешан. Нет, никогда».

В Соединенные Штаты их доставили сотрудники ЦРУ, однако агенты ФБР быстро перехватили инициативу, поскольку они считали Нейманов полезными в том, что касается получения информации о российской организованной преступности, щупальца которой дотягиваются и до Соединенных Штатов.

Главный агент ФБР по этому делу по имени Карен (ФБР попросило газету Guardian не называть ее фамилию) является специалистом по русской мафии, и она установила необычно тесные отношения с этой супружеской четой, особенно с Викторией, которая рассказала о том, что они вели длинные телефонные разговоры. Иногда в них затрагивались вопросы личного характера, а еще они обменивались сотнями текстовых сообщений.

Тем временем, как рассказывает Нейман, обещания относительно лучшего будущего продолжали поступать.

«Представители ФБР заверили нас в том, что мы получим паспорта, карточки социального обеспечения, водительские права. Они заверили нас в том, что мы получим сертифицированные копии нашей профессиональной подготовки в России для того, чтобы мы могли получить работу в Соединенных Штатах, — сказал он. — В Управлении ФБР в Вирджинии нам сообщили, что в течение года мы сможем получить «зеленую карту», если продолжим сотрудничать.

Затем пришла сногсшибательная новость — сделка о выплате Нейманам 1,8 миллиона долларов расторгнута. Вместо этого они получат 300 тысяч долларов — все же, немалая сумма денег. Существовал также контракт о выплате Нейманам 3500 долларов в месяц за оказание помощи в проведении расследования.

Российская пара упорно отказывалась обсуждать детали их сотрудничества с ФБР, поскольку заключенный ими контракт запрещает им это делать. Тем не менее кое-что можно понять на основании текста, в котором Нейман фигурирует как Джей-Джей-Эн (JJN).

«Джей-Джей-Эн соглашается оказывать помощь в сборе сведений и разведывательной информации об объектах», — говорится в нем. Нейман должен вступать в контакт с подозреваемыми лицами, носить на себе микрофон, читать и переводить документы.

Короче, он должен был выступать в качестве приманки для своих бывших товарищей по оружию в области нелегальных банковских сделок и отмывания денег в России, а также в Соединенных Штатах. Он отказался сообщить о том, привела ли его работа с ФБР к заведению судебных дел.

По словам Виктории, ее использовали в другом качестве. «Я собирала информацию удаленно. Не о русском сообществе. Об организованной преступности и о терроризме», — сказала она.

Через несколько месяцев Нейманов перевезли в другое место — в Филадельфию. Спустя три месяца Карен на самолете переправила Нейманов в Солт-Лейк-Сити, где они предстали перед судьей и получили новые имена.

Неймана попросили придумать себе новое имя, и он выбрал имя Янош, которое происходит от римского бога с двумя лицами, обращенными в прошлое и будущее. И он выбрал фамилию Нейман (Neumann), которая означает «новый человек» (new man).

«После этого Карен сказала, что мы направляемся в Портленд. А я спросил: Что еще за Портленд? Я никогда раньше о нем не слышал, пока мы сами там не оказались. Вот что мне известно о Портленде — он находится где-то между Сиэтлом и Сан-Франциско, а еще там есть украинец, выступающий за местную баскетбольную команду», — сказал Нейман.

Между США и Россией: вопрос сотрудничества

Агент ФБР доставил их в штат Орегон в ноябре 2008 года и устроил их в Портленде, где они и остались. Контакты с ними возобновлялись каждый год, однако дело с обещанными иностранными паспортами не продвигалось, и тогда Нейман стал требовать от американцев предоставления американских документов. Любых документов, достаточных для того, чтобы вести нормальную жизнь.

«Я спросил: где наши документы и куда нам нужно обратиться, чтобы решить наши вопросы? Мы уже устали. Они говорили, что работают над этим и что пытаются найти оптимальное место. В общем, это были одни слова», — сказал Нейман.

Вместе с тем отношения уже начали портиться. По словам Неймана, представители ФБР стали говорить о том, что он отказывается от сотрудничества.

«Они написали в своем отчете, что я им угрожал и что я не полностью с ними сотрудничал», — сказал Нейман. Он говорит, что речь шла не о физической угрозе, а о возможности решить дело в суде.

Вопрос о сотрудничестве, возможно, связан с его настойчивыми утверждениями о том, что он ничего не будет говорить о законной деятельности ФСБ, а только о незаконной«.

«Я сказал им: я буду вам помогать, но я не буду ничего делать из того, что пересекает черту».

Для Неймана было важно, чтобы его не считали предателем России независимо от того, что подумал бы его отец.

«Я никого не подставил из российской разведки. Я никого не подвел из числа тех людей, с которыми я работал. Поэтому никому ничего не угрожает из-за меня, — сказал он. — Если я даю информацию о гангстерах, о преступниках, о запачкавших себя ребятах, о коррумпированных людях, то меня это совершенно не беспокоит».

Возник также вопрос о доверии. Некоторые сотрудники ФБР подвергали сомнению правдивость предоставленной Нейманом информации. Есть указания в юридических документах о том, что эта пара пообещала больше, чем реально была способна сделать. Некоторым агентам ФБР такие вещи не нравились.

«Несколько раз мы слышали разговоры о том, что мы кому-то наступили на мозоль. Они называли нас грубыми и бесцеремонными. Они по большей части не верили тому, что мы говорим, поскольку мы не имеем возможности быстро это доказать», — сказал он.

По словам Яноша, его информация не совпадала с многолетними рабочими представлениями ФБР, что создавало дополнительные проблемы для некоторых агентов.

По мнению Виктории, Янош склонен проявлять бойцовский характер.

«Очень часто использовалось слово “самонадеянный”, а таких не особенно любят. Возможно, ты слишком самоуверен. Я слышала такие разговоры», — сказала она.

Конечно, слова Неймана могут показаться высокомерными, поскольку он в насмешку называет ФБР «второсортной футбольной командой», а его сравнение этого ведомства с ФСБ оказывается не в пользу американской спецслужбы. Возможно, доверие к Нейману было частью проблемы, однако события в России представили доказательства в отношении некоторых его утверждений.

В прошлом году у банка «Кредитимпэкс» была отобрана лицензия, а причиной послужили «сомнительные транзакции» на сумму более 13 миллиардов рублей только за 2013 год, а также неоднократные нарушения финансового регулирования.

Это произошло после проведения в этом банке силовой акции в 2013 году, причиной которой стало использование мошеннической схемы для неуплаты НДС на сумму 8 миллиардов рублей с использованием фиктивных компаний. Этот банк был обвинен в отмывании миллиардов рублей с помощью сделки с недвижимостью в Турции. Банк «Кредитимпэк» был упомянут в официальном отчете, и там было сказано, что он в период с 2009 по 2010 год он получил более 600 миллионов рублей, которые были украдены у государства.

Через пять лет ФБР без каких-либо объяснений разорвало контракт с Нейманом. Это означало аннулирование их виз, которые предоставляются по соответствующей программе для людей, сотрудничающих с федеральными правоохранительными органами. В результате они также лишились права на работу. Никаких источников доходов у них не было, и поэтому оставшиеся деньги быстро закончились.

Даже в тот период, когда отношения с ФБР все более осложнялись, связь между Викторией и Карен становилась все более тесной. Виктория делилась своими опасениями и проблемами, в том числе относительно ухудшения своего здоровья, причиной которого она считала стрессы, связанные с жизнью в эмиграции.

Большая часть этих отношений зафиксирована в сотнях текстовых сообщений, которые Виктория сохранила. Среди них есть одно, которое было направлено в мае 2013 года. В нем она сообщает этой сотруднице ФРР о том, что им грозит выселение из квартиры.

Виктория утверждает, что ей не выплатили последнюю заработную плату в сумме 7 тысяч долларов за ту работу, которую она выполнила для ФБР, и этих денег было бы достаточно для покрытия долга за аренду жилья. Карен ответила: «Мой сотрудник сегодня передаст запрос относительно оплаты. Я продавлю этот вопрос. У нас есть деньги».

Однако деньги так и не были получены.

Нейманы расплатились с долгами за квартиру за счет денег, полученных в результате продажи машины, но, тем не менее, они должны были искать другое место, так как у них не было средств на оплату аренды за следующий месяц. По их словам, они продали большое количество своих вещей, и жили на те деньги, которые им иногда, работая неполный рабочий день, удавалось заработать. Кроме того, оплачивать счета им помогали друзья, которые давали им деньги взаймы.

Не следует забывать, что ЦРУ и ФБР предоставили Нейманам солидную сумму — 300 тысяч долларов, а также в течение нескольких лет платили им по 7 тысяч долларов в месяц — намного больше той суммы, которую получают большинство американцев. На что же были потрачены все эти средства?

В течение некоторого времени Нейманы тратили деньги так же, как они привыкли это делать в Москве. Они ездили на дорогих машинах и снимали квартиру в дорогом квартале в центре Портленда — частично это объясняется тем, что у них не было персональных документов и кредитной истории, необходимых для аренды жилья по нормальным каналам. Вместе с тем значительная часть этих денег была потрачена на дорогую медицинскую систему Соединенных Штатов, поскольку здоровье Виктории ухудшилось из-за неопределенности их жизни в эмиграции.

Виктория не рассказывает деталей, однако ей пришлось перенести несколько операций, на которые было потрачено 130 тысяч долларов. Помимо этого она нуждается в продолжительном лечении, которое она уже не может себе позволить.

Временами история Нейманов кажется столь невероятной, что даже Джуди Снайдер (Judy Snyder), одна из их адвокатов, все еще не может до конца поверить.

«Я была изначально настроена скептически относительно того, что меня ожидает, — сказала она. — Однако на основе большого количества документов возникла довольно живая картина, которую мы частично смогли подтвердить».

Снайдер просмотрела контракты с ФБР (с ними ознакомились и в редакции газеты Guardian), которые, по ее мнению, являются подлинными. У Нейманов также были на руках копии полученных в Доминиканской Республике идентификационных карточек, которые были предоставлены им ЦРУ, а также копия удостоверения Яноша как сотрудника ФСБ.

«Все, что мы могли подтвердить, мы подтвердили», — отметила Снайдер.

Снайдер наняла бывшего сотрудника ФБР для того, чтобы он покопался в старых контрактах ФБР. Он подтвердил, что Нейманы работали на ФБР.

«На основании того, что нам удалось подтвердить, мы можем сказать, что поведение правительства Соединенных Штатов было прискорбным, — отметила Снайдер. — Чиновники несут ответственность за свои обязательства, которые не были выполнены, и, по сути, Ян и Виктория, оказались брошенными на произвол судьбы после разрыва с ними отношений».

Снайдер не может понять, почему к Нейманам отнеслись подобным образом. «Как мне кажется, были сделаны обещания, которые никто не собирался выполнять, или обещания, которые невозможно было выполнить. И никого не беспокоило выполнение сделанных обещаний, так как главным для представителей американских властей было получить ту информацию, которую Ян и Виктория могли предоставить», — сказала она.

«У нас был контакт с несколькими доброжелательно настроенными людьми, которые работали на правительство в Иммиграционной службе (CIS), а также в ФБР и в Сенате, и эти люди, действительно, хотели помочь, но даже они оказались бессильны. Вопрос о том, кто возводит препятствия на пути Яна и Виктории, остается совершенно неясным для меня, однако речь, несомненно, идет о человеке, обладающем достаточной властью и влиянием для того, чтобы вставить палки в колеса пытающимся помочь и доброжелательно настроенным правительственным чиновникам».

Поскольку у Нейманов не было документов, позволяющих им оставаться в Соединенных Штатах, они обратились с просьбой о предоставлении им политического убежища. Через несколько месяцев им было отказано, и, по мнению иммиграционных властей, частично это объясняется тем, что Янош представляет угрозу для национальной безопасности Соединенных Штатов как бывший сотрудник разведки враждебной иностранной державы.

Снайдер скептически относится к подобным объяснениям.
«Если правительство заинтересовано в людях на основании того, что они могут выложить на стол, если оно хочет привезти их в страну и заинтересовано в том, чтобы они, принимая во внимание имеющийся у них опыт, работали на правительство, то почему, в таком случае, они говорят: не обращайте внимание на то, что мы оставляем вас без какой-либо помощи из-за того, чем вы занимались в иностранном государстве». Это просто абсурдно«, — подчеркнула она.

В предоставлении убежища Нейманам было отказано еще по одной, более деликатной причине. Сотрудник иммиграционной службы отметил в своем отчете, что этот русский признался в том, что Карен в своем тексте назвала «причинением ущерба людям по причине их политических убеждений».

Сам Нейман решительно это опровергает. Возможно, проблема связана с использованием английского языка — он обладает хорошими знаниями, но не всегда выражается точно. Нейман утверждает, что ему задали вопрос о том, использовал ли он насилие при проведении допросов в тот период, когда был сотрудником ФСБ.

«Он меня спросил: вы там применяете физическое воздействие? Я ответил, что я лично этого не делал. Это не входило в мои обязанности. Конечно, я знаю, как это происходит. Я знаю, как это делается. Но я лично этим не занимался» — именно так, по его словам, он ответил сотруднику иммиграционной службы.

На основании его описания состоявшейся беседы становится очевидным, что Нейман не понимает того, что фраза «я лично этим за занимался» может быть воспринята так, как будто он проводил пытки подозреваемых совместно с другими сотрудниками, тогда как он хотел сказать, что он сам никогда не применял насилие. Но даже после этого уточнения создается впечатление, как будто он присутствовал во время пыток.

Возможно, Нейман лишь усугубил эту проблему, пытаясь объяснить свой ответ.

«Я могу 25 раз задать тот же самый вопрос какому-то человеку. Но для местных ребят проведение допроса означает использование воды, электричества, отрезание яиц или задницы. Я сказал ему: я этим не занимался», — отметил Нейман.

На вопрос о том, зачем он в беседе с представителем иммиграционной службы описывал технику применения пыток в ФСБ и каким образом это может помочь его делу, Нейман ответил: «Он задал мне общий вопрос, а я дал ему общий ответ».

Иммиграционная служба также пришла к выводу о том, что Нейман пренебрежительно относится к некоторым людям из-за их этнической принадлежности. Отвечая на вопрос, почему у сотрудника иммиграционной службы могло сложиться подобное мнение, Нейман сказал, что, описывая русскую мафию, он подчеркнул — доминирующее положение в ней занимают армяне и евреи.

«Я не виноват, что она так организована. Это похоже на Соединенные Штаты. Большинство мафиозных семей — итальянские. Но это не означает, что я ненавижу итальянцев», — сказал он.

Карен в своем текстовом сообщении, направленном Виктории, отметила, что беседа в иммиграционной службе оказалась «катастрофой».

Хотя ФБР прекратило все контакты с Нейманами, у некоторых агентов возникло ощущение, что они должны помочь этой паре разобраться с иммиграционным вопросом. Карен договорилась с одним адвокатом ФБР, и он составил апелляцию для Нейманов, однако она предупредила Викторию, что и на этот раз она, вероятнее всего, будет отклонена. Нейман все еще ожидает возможности опротестовать результаты проведенной с ним беседы.

В какой-то момент Нейман отказался от попыток воздействовать на ФБР и нанял Снайдер, которая подала заявление о привлечении к судебной ответственности ФБР, ЦРУ, Министерства внутренней безопасности и иммиграционной службы. Она говорит об ущербе, нанесенном в результате незаконного лишения свободы, на основании того, что эта пара была доставлена в Соединенные Штаты без их согласия и теперь не имеет возможности нормально жить, поскольку ФБР отказывается вернуть им их российские паспорта. В ее ходатайстве содержится обвинение во лжи правительства Соединенных Штатов, предположительно за то, что его представители не смогли выполнить сделанные ими обещания.

Нейман настаивает на том, что его обращение в суд не связано с деньгами. Карен придерживается иного мнения и предупреждает Викторию в том, что время выбрано неудачно, поскольку Эдвард Сноуден находится сейчас в Москве, а сделанные им разоблачения были опубликованы в газете Guardian.

«Деньги всегда способствуют проявлению лучших качеств в людях... И даже возможность получить деньги. Но Янош не получит их, сейчас не время давить на правительство Соединенных Штатов, поскольку история со Сноуденом продолжается. Она вернется бумерангом и нанесет по ним серьезный удар», — отметила она.

В другом документе сотрудник ФБР отмечает: «Джей является взрослым человеком, и адвокат не сможет защищать его, если его настоящие личные данные станут достоянием общественности. Деньги тогда не помогут. И даже в том случае, если правительство согласится платить, это не будет продолжаться много лет. И через некоторое время опять возникнет ситуация постоянного ущерба».

Карен также предупреждает Викторию о том, что судебный иск против ФБР может привести к публикации ее медицинских данных, и это еще больше затруднит для нее поиск работы.

Однако этот агент ФБР признает то критическое положение, в котором оказались Нейманы.

«Я понимаю ситуацию, и мне известен этот страх. Безнадежность — это страшная ситуация», — написала она.

В какой-то момент Виктория говорит Карен, что она уже потеряла надежду на получение документов.

Карен отвечает: «Кажется, я не в состоянии этого добиться».

В отчаянии Нейманы обратились к сенатору от штата Орегон Рону Уайдену (Ron Wyden), который входит в состав комитета по разведке. Джон Дикас (John Dickas), один из сотрудников его аппарата, в направленном Нейманам по электронной почте сообщении отметил, что ФБР признает свою ответственность относительно предоставления им помощи в решении вопроса о получении для них разрешения на проживание в Соединенных Штатах. Однако сотрудники аппарата Уайдена не добились успеха в выяснении причин того, почему ФБР так разозлилось на Нейманов.

Кит Чу (Keath Chu), официальный представитель Уайдена в своем письменном ответе, направленном в редакцию газеты Guardian, сообщил о том, что «сотрудники аппарата сенатора направили запрос в ФБР относительно этого дела и продолжают задавать дополнительные вопросы с целью получения дополнительной информации».

«ФБР не особенно торопится ответить на запросы по этому делу», — отметил он.

По словам Чу, сенатор Уайден также находится в контакте с иммиграционной службой «для скорейшего решения вопроса о предоставлении Нейманам убежища».

Янош перестал слушать предостережения сотрудников ФБР о том, что он не должен привлекать к себе внимания. Он отчаянно пытался найти работу, и ему даже удалось получить небольшую роль в телевизионном сериале, действие которого происходит в Портленде. Это создало неожиданный образ иностранного перебежчика, который живет под прикрытием с новыми личными данными, и, тем не менее, принимает участие в съемках научно-фантастической полицейской драмы Grimm, осуществляемых синдицированной национальной компанией.

Нейман играет в этом сериале злодея, который должен похитить женщину из гостиничного номера. Одетый в черный костюм и со своим все еще сильным русским акцентом он вполне похож на гангстера.

«По сути, я просто сыграл самого себя», — сказал он.

У Неймана довольно короткая роль. Спустя несколько минут его героя убивают.