Смотрящий по «раёну»

Съехались. Выступили. Потом посидели по обе стороны.  Выпили по рюмке.  Потом чокнулись. Точнее, сначала ихняя рюмка нашу не заметила, потом все-таки дзинкьнули стеклом. Потом встретились поговорить. Наши достали всех объяснениями, что это они нас уговаривали, а мы уговорам уступили и согласились. Могли бы не согласиться. В качестве иллюстрации этого варианта – табличка на сортире в деревне Голодранкино (есть такой нас. пункт на Урале): «Бараку Обаме вход запрещен». Поговорили. Потом наш пошел объяснять своим журналистам, зачем он все это делал и как он эту Обаму неразумную вразумил и победил. 

ЧТО ЭТО БЫЛО?

Когда рассеялось марево, сотканное истошными восторгами секты свидетелей Путина и грустными возгласами тех, кто надеялся, что Обама лично арестует Путина, когда тот сойдет с трапа самолета, стало как божий день ясно, что произошло в Нью-Йорке в этот понедельник.

  Встретились архаика и постмодерн. Столкновения не получилось, потому что, когда архаика сталкивается с модерном, раздается скрежет, после чего архаика, как правило, с грохотом разваливается. Последним президентом модерна в США был Рейган. И советская архаика треснула. Постмодерн при встрече с архаикой проходит мимо, иногда сквозь нее.

  Безусловно, это была конфронтация двух типов культур, и не только политических. Достаточно было посмотреть на двух ораторов. Один из них стоял свободно, с высоко поднятой головой, говорил легко и ясно, с улыбкой обращаясь к залу, обводя этот зал взором так, чтобы каждый почувствовал, что и к нему эта речь. Его речь была центральным событием форума, ее слушали одобрительно и прерывали аплодисментами. Другой сгорбился над своими шпаргалками, и, изредка отрываясь от них, угрюмо и злобно бросал редкие взгляды прямо перед собой.  Его слушали настороженно, как будут слушать террориста, который, взяв заложников, объявляет свои требования. На этом концерте мировых держав один исполнял главную мелодию, поддерживаемую всем оркестром, другой бил в свой собственный барабан, вопреки основной музыкальной идее.

  Это был хрестоматийный пример столкновения культуры доверия и культуры недоверия, современной западной политической культуры, основанной на протестантских ценностях и конкуренции идей, и советско-гебистской культуры разводок, заговоров и интриг, культуры, в которой наверх вылезают люди, неспособные победить в свободной дискуссии, поэтому всегда делающие ставку на силовой вариант решения любых проблем. Не случайно Соловьев так жалел, что наш сразу не взял ихнего на болевой.

  Андрей Илларионов, огорченный тем, что, по его оценке, Путин не встретил в Нью-Йорке достойный отпор, сравнил Путина со шпаной, вооруженной финкой, а Обаму с большим пластилиновым полицейским. Мол, кусок пластилина, даже очень большой, не может противостоять финке. Аналогия, на мой взгляд, не очень точная. С одной стороны, да, финка. Но с другой стороны не пластилин, а скорее, волна. Океанская волна, которую можно сколько угодно резать финкой, создавая иллюзию победы, но которая при определенных обстоятельствах вполне способна утопить и финку и ее охамевшего обладателя.

  Мне бы тоже, как и, видимо, Андрею Илларионову, хотелось, чтобы в минувший понедельник на трибуне ООН вместо текучего как океанская волна, постмодернистского Обамы, стоял последний президент американского политического модерна, Рональд Рейган образца 80-х.

  Тогда, если оставаться внутри илларионовской аналогии, на пути мелкого лиговского шпаненка с его финарем встал бы крутой техасский шериф со своим верным Смит-Вессоном. Билл Клинтон с его интеллектом и ораторскими талантами тоже наверняка нокаутировал бы Путина морально и политически. Обама одержал победу лишь по очкам, что дало возможность российской секте свидетелей Путина вот уже третий день подряд служить молебны и водить хороводы в честь «победы» своего кумира.

Обама, видимо, один из самых слабых американских президентов после 2-й мировой войны. Это немного досадно, но совершенно не фатально. И кроме косметических деталей ничего не меняет.

И ЧТО ТЕПЕРЬ?

А, в общем-то, ничего.  Переворот в мировой политике и превращение Путина в капитана Вселенной, а России в политические лидеры произошло исключительно в головах наиболее впечатлительных адептов упомянутой выше секты. Отдельные ее представители в последнее время полностью потеряли контакт с реальностью. Например, депутат Никонов заявил, что НАСА специально сообщила об обнаружении воды на Марсе для того, чтобы отвлечь внимание общественности от судьбоносного доклада Путина. Странно, что депутат Никонов не обвинил в антипутинских кознях Луну, которая именно 28.09 в 5 утра затеяла распухнуть, покраснеть и как-то особенно затмиться, явно намереваясь затмить собой наше все, смазав впечатление от его космической значимости доклада.

За пределами голов «свидетелей Путина» не произошло ничего. Обама на следующее утро после встречи с Путиным, выступая на антитеррористическом саммите в штаб-квартире ООН заявил: «Для победы над ИГИЛ в Сирии необходим новый лидер». Что означает полное отвержение позиции Путина о сохранении Асада даже в той формуле, которая была предложена: «сначала все помогаем Асаду разбить ИГИЛ, потом вместе с Асадом думаем, что делать с политической властью в Сирии». Ничего подобного Обама не принимает. И вместе с ним не принимает Европа и суннитский мир. Уйти должен сначала Асад, потом ИГИЛ. В крайнем случае – одновременно.

С Украиной и Крымом тоже никаких уступок со стороны США, никакой сдачи не предвидится. Новый виток санкций против России будет с вероятностью 100%. Тогда что остается? Продвижение идеи многополярного мира? В исполнении Путина, который все время пытается напустить туман, из которого то высовывается знакомая трубка, то проступают очертания сапога, а то вдруг появляются усы и гнусная рожа в оспинах, - этот многополярный мир означает, что глобус снова, как при дедушке, будет поделен на сферы влияния, в каждой из которых  образуется  свой смотрящий.

  Абсолютная нереализуемость этой идеи в том, что тот, ялтинский, мир был поделен тремя победителями, и в основе этого дележа была военная сила, причем не военная потенция, а актуальная военная мощь, вот прямо в данный момент реализуемая. Сегодня претензии Путина объявить себя смотрящим по «раёну», в который входят постсоветские страны, Ближний Восток и Восточная Европа упираются в то, что «раён» не хочет, чтобы за ним смотрел Путин.

Попытки Путина нашептать миру, как плохо за ним смотрит нынешний всемирный шериф, несомненно, встречают отклик. США многих достали своей однополярной неуклюжестью и простодушием. Но никакой альтернативы никто толком предложить не может. Американская однополярность стоит на долларе, науке, технологиях, глобальных коммуникациях и языке. До тех пор, пока финансовый, технологический, научный и коммуникационный центр мира находится в США, мир будет однополярным. И никакие нашептывания и заклинания Путина ничего в этом не изменят, сколько бы Путин ни ябедничал каждой из 200 стран по отдельности и всем им вместе на несправедливость нынешнего мирового устройства.

А ЧТО ДЛЯ НАС?

Для России исчезла неопределенность и вечнодурацкая надежда, что «западнампоможет».  В принципе, все нормальные люди и так понимали, что последнее, о чем думают Обама, Олланд и Меркель, просыпаясь по утрам, - это права человека в России и то, как бы помочь этим неумехам русским правильно обустроить свою страну-переросток.

  Реальность после понедельника такова, что в Нью-Йорке Путин, не решив ни одну внешнеполитическую задачу, решил свою главную и единственную задачу внутри России. Создав секту свидетелей себя и включив туда большую часть телевизионного народца, он на неопределенный срок снял с повестки дня проблемы скрытого и явного протеста элит, по интересам которых санкции уже бьют, и роста протестных настроений граждан, по интересам которых санкции будут бить с каждым днем все ощутимее.

Для того чтобы отколоть от секты путинизма и вывести из ступора пофигизма большинство граждан России, необходима кардинальная реформа протестного движения, суть которой в смене повестки дня, переосмыслении структуры движения и направлений деятельности. Мир помогает только тем, кто помогает себе сам. Так он устроен и тут уже ничего не изменишь.

Igor Yakovenko