Железный занавес для российской коррупции

О реакции МИД на инициативу конгресса США по введению санкций в отношении российских правоохранителей

Джемисон Файерстоун

Десять месяцев спустя Департамент информации и печати МИД РФ счел наконец нужным отреагировать на гибель Сергея Магнитского. Однако позже не всегда означает лучше. В данном случае лучше никак, чем так.

Уже почти два года с момента ареста коррумпированными сотрудниками МВД Сергея Магнитского его судьба находится в центре внимания российской и мировой общественности. На имя президента, премьер-министра, генерального прокурора и министра иностранных дел России поступили десятки обращений от международных организаций, правительств иностранных государств, юридических и правозащитных ассоциаций, государственных и общественных деятелей. Среди них — Совет Европы, правительства и парламентарии США, Великобритании, стран Евросоюза, Международная ассоциация юристов. За несколько месяцев до гибели Магнитского в следственном изоляторе они просили освободить его из-под стражи и прекратить его репрессии со стороны чиновников МВД, которых он обвинил в коррупции. После трагической гибели Сергея Магнитского его дело десятки раз обсуждалось на международных встречах на самом высоком уровне. Вопрос о пытках Магнитского в изоляторе ставился на каждой встрече с представителями Евросоюза. Все это время МИД России молчал.

Однако стоило американским сенаторам внести в конгресс закон о запрете на въезд и аресте активов лиц, виновных в гибели Сергея Магнитского, как российский МИД вдруг решил выразить «недоумение» и «сожаление» по поводу внимания к делу Магнитского. Департамент информации МИД назвал закон выходящим «за рамки приличия». Такая реакция косвенно доказывает правоту сенаторов — по-видимому, только таким способом можно заставить российские власти реагировать на многочисленные обращения в их адрес.

На самом деле, сами того не желая, «мидовцы» подняли очень важную тему о границах приличия, человеческом достоинстве и ценности человеческой жизни. Как раз этот вопрос уже почти два года волнует как друзей и коллег Сергея Магнитского, так и тех, кто просто следит за этой трагедией со стороны, не имея к ней непосредственного отношения. Где же, действительно, находятся границы приличия?

Мой коллега Сергей Магнитский, расследуя кражу компаний своего клиента — фонда Hermitage, обнаружил, что к этой краже были причастны сотрудники МВД и что эти же сотрудники МВД способствовали краже из бюджета 5,4 млрд рублей, уплаченных компаниями его клиента в виде налогов. Он вскрыл механизм этого хищения и указал на причастных к этому преступников и содействовавших им сотрудников МВД. Причем заявление о готовящемся преступлении поступило в правоохранительные органы почти за месяц до совершения кражи. Тем не менее никакого расследования проведено не было, сначала деньги позволили украсть, а потом отказались их искать, назвав причастных должностных лиц «потерпевшими», участвовавших преступников — «не осознававшими смысла своих действий», и обвинив в хищении этой огромной суммы из бюджета для отвода глаз одного ранее судимого «мастера с лесопилки». Находятся ли, по мнению МИД России, эти действия властей еще в рамках приличия или уже выходят за его границы?

Далее. Сергей Магнитский дал обличительные свидетельские показания против сотрудников МВД, назвав их фамилии и прямо обвинив их в причастности к хищению этих 5,4 млрд рублей из бюджета. Тогда эти сотрудники МВД сфабриковали против него уголовное дело и арестовали его. При этом в течение всего времени его содержания под стражей они входили в состав следственной группы по делу против Магнитского, т. е. им было позволено арестовать и удерживать под стражей человека, давшего против них изобличительные показания. Более того, одновременно они входили в состав следственной группы, расследовавшей дело о преступлении, в совершении которого их обвинял Магнитский, т. е. им также было разрешено «расследовать» собственные преступные действия. Не являются ли представления МИД РФ о приличиях слишком гибкими, если и вся эта история вмещается в их границы?

Находившегося под стражей в качестве заложника коррумпированных сотрудников МВД Сергея Магнитского «провели» через шесть изоляторов и десятки камер. Каждая новая камера оказывалась ужаснее предыдущей. В некоторых камерах была испорчена канализация, и надо было ходить по щиколотку в фекалиях. Ему отказывали в сне, пище, горячей и питьевой воде. Когда Магнитский заболел, ему потребовалась операция. У него были острые боли, от которых он не мог ни стоять, ни сидеть, ни лежать. Но следователь не давал разрешения на медицинское обследование до тех самых пор, пока Сергей не был доведен до смерти. На все жалобы о неоказании в течение четырех месяцев медицинской помощи от всех госорганов и суда были получены отказы. Находится ли такое поведение российских властей, по мнению МИД РФ, еще в «зоне приличий» или уже выходит за ее пределы?

Так кто же ведет себя сегодня неприлично: американские сенаторы или российский МИД?

В заявлении Департамента печати и информации МИД РФ содержится ложь, и эта ложь делает весь его посыл бессмысленным. В нем говорится, что обстоятельства гибели Сергея «стали предметом серьезного расследования». В том-то все и дело, что не стали! Если бы было расследование, то не было бы необходимости в инициативе сенаторов.

За несколько недель до объявления сенаторами о своей инициативе глава СКП Бастрыкин заявил о том, что с учетом официальной судебно-медицинской экспертизы причин смерти Магнитского «нет оснований полагать, что она связана с действиями должностных лиц, осуществлявших его уголовное преследование». Так о каком расследовании говорит в своем заявлении МИД РФ?

Те же сотрудники МВД, которые арестовали и пытали Магнитского, в разное время пытались арестовать еще пять других юристов, имевших смелость заниматься этим делом. Все они вынуждены были покинуть страну. Затем они попытались обвинить меня в преступлении, которое совершили сами и в совершении которого их обвинил Сергей. Из-за угрозы ареста я также должен был покинуть Россию. Ни то, что я американский гражданин, ни то, что руководитель юридической фирмы, ни то, что я был членом Совета директоров Американской торговой палаты в России, — все это ни капли не защитило меня. Ничего не добавили и две встречи посла США в России с руководством Следственного комитета России. В течение года я не могу добиться даже открытия уголовных дел против этих сотрудников МВД, хотя по закону принятие решения по моему заявлению о совершении ими преступления должно происходить в течение трех дней. Моя полная правовая незащищенность в России очевидна, и поэтому я пишу эти строки из-за границы, а не из Москвы.

Однако помимо весьма неординарного понимания приличий сотрудники МИД России выразили в своем заявлении также сожаление и недоумение действиями американских сенаторов. В действительности, достойны сожаления и вызывают недоумение сами комментарии Департамента информации и печати МИД РФ.

Только возмущение может вызвать официальное заявление МИД, из которого следует, что требования расследования убийства юриста, занимавшегося расследованием коррупции в высших эшелонах налоговых и правоохранительных органов России, являются «шоу» и рассматриваются как «возврат к принципам холодной войны» и подрыв российско-американских отношений.

Если Россия не желает по принципиальным соображениям соблюдать общепринятые (и, кстати, закрепленные как международные обязательства России) нормы права, если ее облеченные властью должностные лица, уличенные в причастности к совершению преступлений, продолжают оставаться безнаказанными, то другие государства имеют право освободить себя от сомнительной чести принимать этих лиц на своей территории. Вводимые санкции — это самозащита других государств от российской коррупции, расползающейся как раковая опухоль по всему свету. Это не нападение, а оборона.

http://www.forbes.ru/svoi-biznes-column/biznes-i-vlast/57902-zheleznyi-z...