Вы здесь
Кто боится Михаила Ходорковского?
Михаил Шевелёв
Совсем немного времени осталось до того момента, когда судья Хамовнического суда Москвы Виктор Данилкин вынесет приговор Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву.
Это важное событие в жизни не только этих двух людей. У многих есть все основания бояться этого момента.
Обвинительный приговор, конечно, напугает тех, кто считает, что продолжение правления Владимира Путина станет национальной катастрофой. Новый срок Ходорковскому и Лебедеву будет ясно означать, что это правление планируется продолжить в неизменном виде и как можно дольше.
Оправдательный приговор, естественно, страшен тем, кто видит в Ходорковском на свободе угрозу своему благополучию. Это в первую очередь Владимир Путин и Игорь Сечин, получившие от ареста Ходорковского и разорения его компании самые большие политические и имущественные дивиденды.
Но этими двумя список не исчерпывается.
Авторы доклада "В России готовится олигархический переворот", с которого начиналось "дело ЮКОСа" – от Иосифа Дискина и Сергея Маркова до Станислава Белковского – наверняка отнесутся к перспективе оправдания главных героев своего доноса без энтузиазма.
Следователи, прокуроры и судьи – от Салавата Каримова и Валерия Лахтина до Ирины Колесниковой, обеспечившие Ходорковскому и Лебедеву восемь лет заключения по первому делу, скорее всего не обрадуются их оправданию по делу второму, которое почти полностью построено на тех же материалах, что и предыдущее.
Обслуживающий персонал – от руководителей федеральных каналов Владимира Кулистикова, Олега Добродеева и Константина Эрнста до журналистов Владимира Перекреста и Максима Соколова, так много сил и времени потратившие на раскрытие темы "ЮКОС – преступная группа", тоже не будут в восторге.
Всё, список исчерпан?
Это вряд ли.
Проблема в том, что за те семь лет, которые Ходорковский и Лебедев провели в заключении, "дело ЮКОСа" превратилось в нечто гораздо большее, чем вопрос о виновности или невиновности этих двоих в неуплате налогов или хищении нефти. Своим нежеланием признать вину в том, что им вменяется (или хотя бы сделать вид), Ходорковский и Лебедев сильно расширили повестку дня: речь уже идет не о конкретной компании и ее владельцах, предстоит обсуждение всего, что произошло в стране в 90-е и 2000-е.
А как иначе?
ЮКОС был одной из крупнейших частных компаний страны, несущим элементом новой экономики (да и политики). Ходорковский был одним из, может быть, нескольких десятков людей, которые эту систему конструировали и развивали. Разорение ЮКОСа и изоляция его владельцев – это случайный сбой системы? Или наоборот – ее закономерная реакция?
Если это случайность, тогда и обсуждать нечего: значит, весь шум вокруг Ходорковского объясняется только интересом к размерам его кошелька.
А вот если все, что произошло с Ходорковским, Лебедевым, Бахминой и многими другими людьми, закономерно, то встает следующий вопрос: в какой момент все пошло неправильно, какой кирпич в фундаменте этого здания был кривой? События осени 1993-го? Первая война в Чечне? Выборы 1996-го с их залоговыми аукционами? Приватизация? Вторая война в Чечне? Простая кадровая ошибка Бориса Ельцина при выборе преемника? Или само то, что первый президент России оказался лучшим семьянином, чем мы о нем думали, но худшим государственным деятелем, чем нам хотелось?
И это только начальные вопросы из длинного перечня.
А что делать со всем этим дальше? Например, с компанией "Юганскнефтегаз" – судиться за возвращение ее законным владельцам? То есть, добиваться разорения компании "Роснефть", нынешнего владельца этого актива, уже прошедшего "народное" IPO и готовящегося к приватизации? А тех, кто организовал и осуществил этот передел собственности – их надо преследовать по суду, или бог с ними? С Путиным, скажем, Владимиром Владимировичем?
Эти и многие другие, вытекающие отсюда вопросы таковы, таков их масштаб, что отвечать на них все равно придется: от этих ответов зависит и прошлое и будущее страны, зазора между которыми, как известно, не существует.
Конечно, лучшего ответчика для этих вопросов, чем Михаил Ходорковский, найти трудно. Он и знает материал, поскольку сам его создавал, и за последние семь лет приобрел полное моральное право его анализировать. Захочет ли? – это его проблема, и ясно, что в нынешнем его положении она неразрешима. А после гипотетического освобождения?
А освобождение Ходорковского потому так гипотетично, что сажали его Путин с Сечиным, но удерживать его в тюрьме столько лет помогает гораздо более многочисленный коллектив.
Он состоит не только из менеджмента "Роснефти", наемных политологов и журналистов, а также авторов открытых писем на тему "Вор должен сидеть в тюрьме". В него еще входят бывшие коллеги Ходорковского по крупному бизнесу с текстом "Всегда Мише было больше всех нужно"; некоторые бывшие совладельцы ЮКОСа, удивительно счастливо не разделившие судьбу Ходорковского; прошедший через 90-е всякий другой бизнес, не испытывающий никакого сочувствия к любому бывшему олигарху; ревнивые лидеры "несистемной оппозиции", втайне понимающие, как скромно они смотрятся со своими дрязгами на фоне человека, достойно сидящего в тюрьме; и наконец, огромное количество тех людей, которые не знают и не понимают, что произошло с Ходорковским, а знать и понимать не желают. Это очень многочисленный коллектив, состоящий из большинства взрослых граждан Российской Федерации.
Вот и представим себе судью Хамовнического суда Виктора Данилкина при вынесении приговора: с одной стороны у него на голове сидят посыльные от Путина с Сечиным. А кто с другой? Оправдай он через две недели Ходорковского и Лебедева – он на какую поддержку сможет рассчитывать? На симпатии двух сотен завсегдатаев московских митингов? Или на то, что Юрий Шевчук споет на его поминках?
Бывший олигарх Ходорковский не нужен никому. Отец, муж и сын Михаил Борисович Ходорковский нужен своим близким. Но Ходорковский останется в тюрьме до тех пор, пока не нарастет критическая масса людей, которым он нужен для вполне практических целей: как человек, имеющий право и способный сказать правду об их недавнем прошлом и, соответственно, близком будущем. До тех пор он будет сидеть, пока этих людей не станет больше тех, кто готов довольствоваться нынешним порядком – хоть его дивидендами, хоть объедками, и потому боится свободного во всех смыслах Ходорковского.