В отношении сотрудников «Фонтанки» ведется сбор данных с неизвестной целью

Петербургские средства массовой информации сообщают о том, что журналисты интернет-газеты "Фонтанка.ру" подвергаются угрозам и массированному нападению "троллей". Сотрудники издания считают причиной атаки публикации о ЧВК Вагнера и о "фабрике троллей", которые связывают с именем Пригожина.

31 октября "Новая газета" написала о том, что бизнесмен Евгений Пригожин, которого еще называют "поваром Путина", а также считают основателем и владельцем "фабрики троллей", собирается купить петербургские издания "Фонтанка.ру" и "Деловой Петербург". "Пригожин хочет купить "Фонтанку", чтобы прекратить публикации о ЧВК Вагнера, которую он финансирует, – пишет "Новая газета". – Как стало известно изданию, на прошлой неделе администрация президента надавила на людей, фактически не имеющих отношения к "Фонтанке", но "весомых в принятии решений по ее судьбе". Им предложили продать "Фонтанку" и другое независимое городское издание "Деловой Петербург" Евгению Пригожину".

О сложившейся ситуации рассказал главный редактор "АЖУР-медиа" и издания "Фонтанка.Ру" Александр Горшков.

– Правильнее было бы сказать так: в отношении сотрудников "Фонтанки.ру", которую я возглавляю, ведется сбор данных, а с какой целью – мне не известно. Он ведется как в отношении всей редакции, так и отдельных сотрудников, таких как мой коллега Евгений Вышенков. Я знаю, что пытаются изучить все его прошлое, от младых ногтей до нынешних времен, включая то, в какое детское учреждение ходит его внучка. Я понимаю, что люди любопытны, им все интересно, но я боюсь, что эта информация в руках нехороших людей может привести к различным эксцессам, которые уже случались в истории нашей страны с журналистами. Поэтому я и решил об этом рассказать, чтобы уберечь кого-то от соблазна распорядиться этой информацией нехорошо. А кроме того, если что-то случится – да ладно, если с нами, а вот если с нашими родными и близкими… Тогда это будет не вопрос обращения в правоохранительные органы – это будет наш личный вопрос. А если кого-то интересует информация про нас – Господи, приходите, мы открытые люди. Я знаю, что на сбор этой информации потрачены весьма немалые деньги – лучше бы к нам обратились, мы бы за полцены все сами рассказали и написали, у меня сотрудники бы сидели с утра до вечера, глядишь, еще и копеечку бы заработали! Всем было бы хорошо.

– Я не буду лукавить – я связываю все это с нашими публикациями, больше не с чем – мы же не занимаемся каким-то другим бизнесом, но зато у нас есть материалы, которые вызывают резонанс. Так, в конце августа мы опубликовали серию расследований о так называемой частной военной компании Вагнера. После этого в адрес моего сотрудника Дениса Короткова, готовившего эти материалы, начали поступать угрозы в сети и намеки, что неплохо бы всем, кто является "настоящим патриотом", его проучить. Через месяц на "Фонтанке" появилось еще нескольких материалов, совсем из другой области, о краже сейфа из нашего полпредства, на это почему-то очень нервно отреагировали наши чиновники.

– Может быть, люди считали, что не надо об этом говорить, но они забыли донести до нас ту мысль – а мы-то сами – несознательные, откуда нам знать. После этих материалов началась серия заказных публикаций в интернете – и она длится уже больше месяца. Там всячески полощется "Фонтанка", мои коллеги и товарищи. На эту ложь и клевету уже потрачены безумные деньги, начало ей положили сюжеты на телеканалах, входящих в "Национальную медиагруппу". Все мы знаем, кому она принадлежит, кем управляется – я не сомневаюсь, что это звенья одной цепи. Наконец, на прошлой неделе наш сервер взломали – и это не какие-то случайные злодеи вдруг непонятно зачем напали на "Фонтанку", это был целенаправленный взлом с целью навредить интернет-газете, скомпроментировать ее как СМИ. Ну, а первую волну я связываю с публикацией про ЧВК Вагнера, название которой ассоциируется с именем известного бизнесмена, господина Пригожина.

– Ну, незащищенными могут быть некоторые пенсионеры или подростки, а мы люди взрослые, нас не так много, но это сплоченный коллектив, который, несмотря на неизбежные рабочие конфликты, весьма дружен, любит делать новости, добывать информацию, который сам придумал этот проект – "Фонтанку", сделал ее с нуля и занимается ею уже 17 лет, сам зарабатывает деньги. Поэтому у нас все нормально, мы чувствует себя уверенно – мы же не сделали ничего неправильного.

– Да, это так, но надо просто делать свою работу, а мы умеем делать новости, я вот, например, ничего другого уже не умею.

– Какой я бывший оперативник, я инженер по образованию! Да, Вышенков – бывший оперативник, но у меня работает около 100 человек, из них двое носили милицейские погоны – это 1:50. Вы преувеличиваете значение каких-то наших дружб и контактов – не надо думать, что это какой-то оберег или источник информации, которая тут-то и польется рекой. А что, разве в других СМИ не работают бывшие сотрудники полиции, бывшие военные? Если вы имеете в виду, что мы можем обратиться в полицию за какой-то дополнительной защитой, то в качестве кого? Мы такие же обычные граждане, как все, привилегий никаких у нас нет. Я обращался в соответствующие органы по поводу Дениса Короткова, потому что у нас были серьезные опасения за его безопасность. А так – что я напишу: у меня 85 сотрудников, дайте каждому охрану, желательно человека по 4? То есть выделите нам человек 300 – так должно выглядеть мое письмо? Меня сочтут безумным и, наверное, будут правы.

– Да, конечно. Это сложнее со всякими взломами и хакерскими атаками, хотя и тут следы остаются, но такие орешки по зубам только профессионалам. А если мы говорим про тех негодяев, которые размещают на своих ресурсах всякую чернуху и думают, что мы о них ничего не знаем, – так вот, мы о них знаем уже очень многое. Знаем имена, фамилии, телефоны, сколько они платят. И мы про это расскажем – но не все же сразу, это настоящий хороший сериал, и надо его смотреть, растягивая удовольствие.

– Мы готовимся, ведем журналистское расследование.

– Это звенья одной цепи. Я уже говорил о взломе нашего сервера – а на следующий день те самые люди, которые размещали про нас всякие гадости, начали размещать сообщения из серии, что это мы сами взломали свой сервер – я, правда, не очень понял для чего, но неважно. А затем в "Новой газете" вышел материал, где говорится о неких переговорах, которые ведут заинтересованные люди о покупке как нашего издания, так и газеты "Деловой Петербург". Я не бывал в администрации президента, не знаю, какие разговоры там ведутся. До меня долетали разные слухи, к нам никто не обращался, и у нас нет намерения что-либо продавать. И я думаю, что сделать это без нашей доброй воли будет несколько проблематично. Мы остаемся совладельцами – 4 учредителя, 4 акционера "АЖУР-медиа", остаемся акционерами, у нас есть партнеры, и не все так просто, как думают наши оппоненты. Сейчас осень, дни все короче, ночи длиннее, нарастают у кого-то соблазны пошалить в темное время года. А тут еще ажиотаж накануне предстоящих выборов, в Петербурге это еще может быть связано с тем, что у нас не прекращаются интриги вокруг кресла губернатора, губернаторские выборы – не позднее 2019 года. Версий много – оставим их политологам.

– Ну, какие могут быть действия, в России надо жить долго. Да, мы с интересом будем смотреть на дальнейшие шаги наших оппонентов, я не сомневаюсь, что в ближайшее время мы увидим продолжение. Неделю назад, когда мы подняли сервер после атаки, я писал, что продолжение следует – вот и сейчас я не сомневаюсь, что в ближайшем будущем мы услышим о себе много интересных новостей.

Александр Горшков считает, что все, что не убивает, делает сильнее, что человек не должен чувствовать себя спокойным и умудренным опытом и что подобные испытания существуют для того, чтобы люди не расслаблялись. О том, как именно готовятся атаки на сотрудников "Фонтанки", говорит заместитель директора "АЖУР-медиа" Евгений Вышенков.

– Дело в том, что у Евгения Пригожина огромная служба безопасности. Наверное, это относится не столько к его личной безопасности, сколько к владению этим миром. А огромная служба безопасности состоит из огромного количества бывших сотрудников различных органов. Но жизнь, она какая – я ведь тоже из этих органов. С кем-то я просто не знаком, с кем-то я в раздражительных отношениях, а с кем-то в товарищеских. Понятно, я не могу давать людям советы, где зарабатывать хлеб, но некоторые ребята зарабатывают хлеб, не разделяя каких-то позывов своих хозяев, и до меня доносятся различные слухи о сборе каких-то данных. Я отношусь к этому с юмором: ребята, приходите, я вам помогу камеру наблюдения смонтировать, хоть в онлайне будете смотреть – что вы хотите увидеть? Допустим, звонит мне человек и говорит: надо же, ерунда какая, ты, оказывается, дедушка? – Ну, да, уже лет 7-8 как дедушка. Он говорит: слушай, там кричат, надо выяснить, где твоя внучка живет. Я говорю: это же очень легко, фамилия Вышенков такая редкая, если бы у меня был массив данных, который есть в полиции, я бы узнал за несколько минут. Я говорю: а дальше-то что, вы хотите править миром или украсть мою внучку, вы уж определитесь? Все это, как правило, вещи эмоциональные, пустые, неприятные. То тебе какие-то маячки ставят под машину, то следят за тобой. Вот недавно я зашел к своему товарищу, полковнику МВД. Мы с ним минут 15 поговорили в его служебном кабинете, а когда я ушел, ему звонят: мы со службы безопасности вот такого человека, к вам Вышенков приходил, вы не могли бы сказать, о чем вы разговаривали? Полковник у них поинтересовался: вы там со своим шефом не заболели – мне такие вопросы задавать? Это абсолютно иррациональные вещи, в них ни смысла, ни этики, ни эстетики. Когда у человека система координат больна – он не может отвечать за свои поступки, только нам от этого не легче.

– Ну, мы тоже кое-что можем. Да, наверное, есть служба внешней разведки, о которой никто ничего не должен знать – где она сидит и чем занимается. Наверное, государство должно охранять свидетелей, охранять детей от террористов, но сила журналиста – в том, что дверь в его редакцию открыта всегда, и сам он ходит открыто, ни от кого не прячась. В этом не слабость, в этом сила.

– Тем не менее у нас есть местная власть. Если кто-то сидит на каком-то статусном месте, он может позвать человека и сказать: что-то от тебя слишком много шума! Ты меня вынуждаешь принять меры. Я знаю, что так делают на уровне ФСБ, на уровне уголовного розыска района.

– Нет, у меня такой уверенности нет. К сожалению, у нас такая вертикаль – по команде. Если команда сверху идет, вся вертикаль работает, а если команды нет, то все такие политкорректные, действуют только на основании права. Дело даже не во мне – я человек опытный, профессиональный спортсмен, вряд ли кто-то чувствует себя на улице уверенней меня. Но меня удивляет масштаб всей этой возни. Если бы я ничего не знал, я бы подумал, что все это придумывают какие-то девочки, пиар-технологи, чтобы показать, что они что-то умеют, – но нет, этим занимаются великие князья. Великие князья должны творить либо большое зло, либо большое добро, либо головы рубить, либо ожерельями одаривать, а так я смотрю на это и думаю: какие вы маленькие! Когда человек выходит и начинает меня оскорблять, писать, что я лидер ЛГБТ-сообщества, это хорошо – он таким образом сам про себя все рассказывает. Кроме того, меня называли еще ночным губернатором Петербурга, уголовником – думаю, скоро дорасту до вора в законе, пишут, что я кукловод, руководящий местными политиками, и что я вскрыл панамские офшоры. Так что я считаю, что это – диагноз. А Коротков у них – это человек, которого купил ИГИЛ, по их версии, Коротков немножко делится с нами этими деньгами и работает на международный терроризм, мы узнаем, где наши военнослужащие будут служить, и передаем ИГИЛу, как лучше расправляться с Красной армией. Такие вот тексты на анонимных сайтах. Эти тролли насоздавали сумасшедшее количество сайтов-помоек, там все это копируется. Может, кого-то это обеспокоило бы, но я боксер, мне в лицо ударят, я и не почувствую.

Евгений Вышенков считает, что ответ на подобные нападки может быть только один – нужно продолжать спокойно работать. Правда, он сожалеет, что происходящее как раз отвлекает его и других сотрудников "Фонтанки" от работы.

Татьяна Вольтская