Вы здесь
Российское государство опять занесло руку над сиротами
Меня зовут Света Строганова, и у меня шесть детей.
Старшая - Сашка, живет уже отдельно, у нее уже своя семья.
Со мной постоянно проживают пятеро.
Степа - самодельный, Соня, Назар, Оля и Полина - приемные.
Мы утром все думали, что же такое случилось с министром образования г-жой Васильевой, почему вдруг так она начала угрожать приемным родителям? (я сегодня утром об этом писала)
Оказывается, это не просто "вожжа под мантию попала".
Я читаю проект федерального закона, который сейчас втихаря рассылается по регионам.
Ну вернее, уже не втихаря - из разных источников утечка пошла (готова предоставить всем заинтересованным лицам документ).
Так вот, например, согласно этим поправкам, количество детей у приемного родителя, включая кровных детей, не может превышать трех человек.
То есть, если у меня есть своих двое детей, то я смогу взять только одного. Если трое - то уже все, мне дорога к приемному родительству закрыта.
Давайте я объясню, что это будет означать в практическом плане.
На фотографии мои дети.
Я зачеркнула тех из них, кто остался бы в детском доме (скорее всего, навсегда), будь такой закон принят несколько лет назад.
Почему?
Назар - ребенок взят из дома ребенка для детей с нарушениями центральной нервной системе и поражением мозга. Перинатальная энцефалопатия, задержка психического развития, задержка двигательного развития, контакт по Гепатиту С, мама - наркоманка, отсутствие полного юридического статуса, предстоящие длительные судебные процессы.
Оля - почти 5 лет, ребенок не ходит, не говорит, диагнозы - ДЦП, гидроцефалия, врожденный порок сердца, умственная отсталость, косоглазие... да в принципе, уже хватит, хотя там еще можно покопаться в карте.
Полина - 14 лет, подросток, дважды возвратная, региональная, мама алкоголик, папа алкоголик и наркоман.
Ведь понятно, что за ними и так очередь не стоит, да?
А если уменьшить количество приемных родителей в несколько раз, то шансов у этих детей попасть в семьи практически не было бы.
Сейчас в системе официально 50 000 сирот (на самом деле больше, это отдельная тема).
Министерство просвещения, в прошлом образования, рапортует уже 2 года подряд, что количество устроенных детей в семьи превышает количество выявленных детей-сирот. А значит, сирот становится меньше.
Если этот закон примут, сирот станет больше. Намного больше. Очень сильно больше.
И значит, такой ребенок как Оля просто умрет в стенах ДДИ и никогда не пойдет и не заговорит, Такой ребенок как Назар за свой буйный нрав станет постоянным посетителем психушек (это метод воспитания в детских домах активно практикуется), Такая девушка как Полина максимум выучится на штукатура. Если повезет. Если не сопьется и не сторчится.
Именно это Министерство просвещения называет заботой о детях-сиротах?
По-моему, это обозначается другим словом.
Людоедство.
И еще из "прекрасного": я не имею права переехать никуда, пока мне не разрешит опека.
То есть я становлюсь настоящей крепостной. Так-то.
Государство лезет в семью, ломая судьбы
После скандального запрета на усыновление детей иностранцами в России собираются существенно ограничить возможности для приемных родителей-россиян.
Министерство просвещения предлагает ужесточить правила усыновления, в том числе сократить допустимое количество детей в приемной семье. Министр Ольга Васильева пообещала "ужесточить подбор так называемых родителей", в том числе путем их психологического обследования. Пересмотреть порядок передачи детей в приемные семьи призвал и Следственный комитет.
Уже готов проект закона, предусматривающего внесение изменений в Семейный кодекс. Опубликовавший этот документ адвокат Антон Жаров, специализирующийся на семейном и детском праве, возмущен:
"Министерство просвещения разработало закон, который могла бы разработать кухарка, управляющая государством. Усыновителей никто не спрашивает, ни один профессионал в разработке не участвовал. Все, что им пришло в голову, они и отразили в законопроекте. Но на самом деле большинство вопросов в этой жизни не имеют односложного ответа, нельзя что-то решить одним движением руки. Здесь есть попытка решить все одним движением руки", – сказал Антон Жаров.
"Я был уверен: после того как они ограничили зарубежное усыновление, они возьмутся за усыновителей российских. Так оно и произошло, хотя и с некоторым опозданием. Министр просвещения Васильева в паре с попадьей – уполномоченной по детям – проталкивают закон, который каждого усыновителя делает подозреваемым и заставляет всю оставшуюся жизнь оправдываться перед государством. В любой момент обретшего семью ребенка могут изъять тети с халой на голове и бросить в детдом. По субъективным критериям”, – пишет журналист Андрей Мальгин.
"По этому законопроекту человек, который хочет принять ребенка в семью, – это заведомо плохой человек, которого нужно дико контролировать и который шагу не может ступить без мудрого и особо ценного указания органа опеки. Из добрых людей делают потенциальных преступников, которых надо контролировать. Поэтому останавливать этот законопроект нужно любыми возможностями. Судя по тому, что они его тихонечко пропихивают, они и сами понимают, что делают что-то не то", – говорит Антон Жаров.
"Там просто драконовские требования не только к тем, кто собирается усыновлять, но и к тем, кто уже усыновил. Например, требуется не только от будущих родителей проходить какие-то психологические обследования, собирать справки и прочее, но и от всех, кто живет вместе с ними. Если они живут с бабушкой, значит, бабушке нужно сдать анализ на ВИЧ. Кроме того, совершенно непонятно, почему ограничивается количество детей в семье. Допустим, у вас в семье три родных ребенка, и вы хотите усыновить ребенка из детдома или даже родственника, у которого умерли родители, вам не разрешат, потому что теперь максимальное количество детей в семье, включая родных, должно быть не больше трех. Невероятное количество преград, которые люди просто не захотят преодолевать, откажутся от идеи усыновления. Соответственно, в детских учреждениях останется больше детей", – говорит Андрей Мальгин.
"Ключевой момент, который сразу бросается в глаза, – это ограничение количества детей. Общее количество детей в семье должно не превышать трех человек, это включая кровных. В приемных семьях в России редко бывает два-три ребенка: обычно, когда речь идет о подростках или об инвалидах, это бывает четвертый, пятый ребенок. Бездетные возьмут маленьких деточек. А все сложные категории детей, которые сейчас живут в приемных семьях – инвалиды, девиантные подростки, – останутся в детских домах просто потому, что уже не будет никого, кто мог бы их взять. Несколько лет назад, когда началась активная пропаганда усыновления, было 120 тысяч детей-сирот, за несколько лет эта цифра всеобщими усилиями сократилась до 60 тысяч. В случае введения этих ограничений дети останутся в детских домах, их будет становиться все больше и больше", – предсказывает Светлана Строганова.
Если закон опасен, как же сделать так, чтобы избежать трагедий в приемных семьях? Светлана Строганова рекомендует:
"Приемных родителей нужно готовить и потом помогать им. Сейчас у нас система помощи приемным родителям не выстроена вообще. Общественное мнение настроено на то, что счастливый конец истории усыновления – это когда ребенок попадает в семью. На этом история закрывается – дело сделано. На самом деле история только начинается, потому что у ребенка начинается адаптация. Ребенок жил в антисоциальной семье, из которой его изъяли, в притоне каком-то нашли, всю жизнь ребенка били родители, иногда бывает, что дочерей матери за бутылки сдают мужикам или побираться отправляют, или воровать. Они всю жизнь вот так жили. В детском доме, понятно, тоже не лучшим образом дети живут: там и дедовщина, и все прочее. Они приходят в семью, они не умеют вежливо себя вести, учиться, не воровать, не врать, они продолжают жить по своим правилам. Начинается очень сложный процесс адаптации, в котором приемный родитель остается один на один с этими проблемами. И тут приходит опека, говорит: "Ах, вы не справляетесь, мы у вас заберем". Это неправильно. Весь передовой зарубежный опыт говорит о том, что как только ребенок входит в семью, тут же подключается служба помощи, сопровождение, психологи работают, помогают, поддерживают, работают с кровными детьми, чтобы не было конфликта. Нужна максимальная помощь семье на период адаптации. Сейчас у нас этого нет. То сопровождение, которое есть, в большинстве случаев оно формальное. Нет специалистов в государстве, которые могут отбирать, учить, помогать и правильно контролировать. Потому что сейчас большая часть контроля – это формальные штуки: пришли, посмотрели в холодильник, суп есть, вещи какие-то есть, все отлично. Что на самом деле происходит в семье, никто не знает".
"В законопроекте разбросаны и вполне здравые вещи, которые можно обсуждать, – говорит адвокат Антон Жаров. – Но как можно здравым назвать предложение менять место жительства опекуну вместе с подопечным ребенком только с разрешения органа опеки? Это нарушает и Конституцию, и право гражданина на свободу передвижения, в принципе меняет весь институт опеки. На сегодняшний день опека – дело добровольное, человек может принять обязанности по опеке, может эти обязанности сложить, если изменились обстоятельства. Сейчас фактически опекуна закрепощают, не разрешают переезжать без разрешения опеки, мешают воспитывать ребенка. Законопроект приводит ситуацию с опекунами и частично с усыновителями в ситуацию, когда они перестают быть самостоятельными людьми, а становятся просто работниками органа опеки, которые строго по инструкции должны кайлом, как из куска мрамора, делать из ребенка приличного человека".
Андрей Мальгин предлагает радикальный вариант решения проблемы:
"Лучше было бы принять очень короткий закон, буквально один абзац, о том, что всех детей из детских домов собрать вместе, посадить в несколько железнодорожных составов, вывезти, допустим, в Вену и там с участием международных организаций распределить по европейским семьям, которые с удовольствием их разберут. Мне кажется, это единственный правильный закон".