Вы здесь
Жизнь без войны. Глава 5
(Предыдущие главы: глава 1, глава 2, глава 3, глава 4)
5. Страсти вокруг ИР
Прорывы и ритм изменений в науке и технике (НТП) – важнейшая шкала в динамике жизни поколения. Не хочу быть категоричным, но мне кажется, что за последние 70 лет лишь одно их поле отмечено глобальными переменами в ранге «переворота», «революции» - информационное. И впрямь - «информационная революция» (ИР) – единственный высокий титул, который прижился и не оспаривается в международном объеме. Но до того, как она разразилась, была немалая пауза.
Читателя призываю задуматься, насколько верно такое утверждение. Если в новом и новейшем времени, вплоть до Первой и Второй мировых, технологические скачки происходили довольно часто и в основном в сфере энергетики и транспорта – пар, электричество, атом, пароход, автомобиль, самолет, ракета, ядерное оружие, то в послевоенный период шло лишь совершенствование этих средств. Даже космос, поначалу показавшийся стержнем НТП, довольно быстро завял, не родив никаких особых технологических достижений. Конечно, с натяжкой увлечение им можно включить в список наиболее продвинутых достижений науки и техники. Но едва ли они тянут на громкий титул «революция».
В конце концов, чем отличается скорость ракетоносителя от обычной военной ракеты? И какие особые технологии, неизвестные доселе, были применены в обустройстве «квартиры» космического «домика»? Никаких скоростных рекордов, следующих за фантастами, как и сенсационных открытий или просто – шагов по практическому освоению дальних пространств и планет, тоже не последовало. Даже высадка на Луне не произвела особого впечатления на землян, не зажгла жаждой дальнейшего освоения черной бездны. Обыватель, а под его дудку – и политики быстро решили,что тратить огромные средства по этой статье – расточительная роскошь. И 21-й век человечество, вопреки грезам фантастов, встретило уж точно не под лозунгом «Вперед к звездам».
Не было сенсаций и в сфере вооружения. Ядерное оружие как было, так и остается арсеналом страха, сдерживающим от большой драки. Оно, как и прочие смертоносные запасы, пополняется и модернизируется, но это всего лишь эволюция качества, свойственная любому продукту.
Ничего принципиально нового не проявилось и в производственной технике. Автоматизация и роботизация производства разрасталась в основном лишь в масштабах. Но в самом их уровне никакого чуда за последние 70 лет не возникло. Роботы не заменили человеческий интеллект, не стали способными самостоятельно принимать решения, планировать или психовать. Искусственный разум все еще остается прерогативой литературы. А все, что требует души, остается в сфере ручного труда. Его лелеют, любят и высоко оплачивают. И из современников никому в голову не придет, чтобы поставить автомат вместо искусного повара или вязальщицы, дизайнера или портнихи.
Хотя технически это и возможно: в Японии, к примеру, уже есть столовые-автоматы, где все – от заказа до транспортировки одноразовой посуды, выполняют автоматы. Но такие примочки в основном носят характер демонстраций возможностей. А воспринимаются примерно также, как эпизод из «Новые времена», где Чарли Чаплин пытается кормит автомат. И вряд ли такого рода «автоматика» способна в глобальных масштабах вытеснить и заменить кайф ресторанного церемониала со скатертями и официантами.
А вот на информационном поле, действительно, произошли и происходят колоссальные сдвиги.
Впервые телевизор я увидел на Выставке достижений народного хозяйства(ВДНХ) в Москве в 1960, куда отец свозил меня в знак поощрения за успешное окончание начальной школы-четырехлетки. А в быту, в нашем Окурове, он появился в году этак 62-м. Тогда он был еще большой роскошью и редкостью. А поскольку общество было по психологии коммунальным, счастливым обладателям «ящика» приходилось сильно ужимать пространство частной жизни. К ним, как на аттракцион (кино-дома!), валом валили соседи, готовые часами смотреть все подряд.
Впрочем, тогдашний ажиотаж вокруг чудесной «зверушки» стал лишь первым симптомом социальной эпидемии «жизни в телевизоре», которая на долгие десятилетия обуяла человечество. Оно тогда и не подозревало даже, какой монстр вмешался в его образ существования. Каким губительным инструментом подавления и манипулирования их индивидуальностями – интеллекта, воли и. в конечном итоге, свободы, он станет. Какого тупого «мещанина в маечке», расположенного глотать стандарты и готовые рецепты, он сформирует. Какой пассивный до идиотизма образ времяпровождения привьет он людям.
Но винить в слабостях и глупостях инструмент стыдно и неразумно. Как и любое новшество, выплевываемое НТП – независимо от его предназначения – оно многогранно. Сильному человеку телевизор не мешает. Со временем появилась даже мода в виде полного отказа держать его в доме. С другой стороны, у ящика есть и гуманная миссия. Он – бесценная игрушка для одиноких людей. Сегодня даже представить себе трудно старость без спасительного экрана, уткнувшись в который можно, не выходя из квартиры на немощных ногах, жить «полнокровной» виртуальной жизнью. Быть в курсе политических событий, сопереживать, путешествовать, млеть от бесконечных «мыльных опер».
В любом случае, «голубое» шествие, словно цунами покатившееся от Москвы до самых до окраин в 60-е годы, по глубине и обилию влияний, безусловно, было явлением революционным. Сравнить его можно лишь со следующим переворотом всего привычного – появлением в быту компьютеров и Интернета. Конечно, на фоне нынешнего технологического потрясения телик выглядит скромнягой. Но, во-первых, в чисто технологическом измерении так оно и должно быть. А, во-вторых, при всем при том в социально-сущностном контексте, они одного поля ягодки. И взаимосвязаны как ступени одной лестницы.
А именно. Оба они – этапы ИР, одним из ярких социальных следствий которой стал Пункт первый - сокращение прямого человеческого общения. Телевизор увел пацанов из подворотен, а стариков и старушек со скамеечек и столов с домино. Даже такой задушевный вид «разговоров по душам», как водочка с закуской на газете, стал заменяться одиноким пивком или рюмочкой у телика. То же самое, только применительно к молодежи, в еще большей степени оказывает и Интернет.
Во-вторых, в свете нынешних представлений о роли мозга и устройстве мыслительного процесса приобщение с пеленочного возраста человечков к айпадам, заменяющим игрушки и освобождающее их родителей от игр с ними в пользу тех же гаджетов, замедляет и искажает интеллектуальное развитие. Одним из роковых последсвтий погружения в гиперинформационную среду , твердит наука, становится хаотическая перегрузка наших извилин простейшей, примитивной информацией, сопровождаемая возникновением иллюзий обладания сложной. Механизм детского воприятия (впрочем, и взрослого тоже) устроен так, что склонен всасывать простые понятия и связи и откладывать в долгий ящик сложные. Интернет, погружение в который де факто осуществляется в качестве мультиков и бесконечных игр, не обогащает и не развивает ребенка, а дебилизирует его . Да еще при этом лишает важнейшего условия настройки мыслительной системы – социального общения и обучения. И прежде всего - со стороны родителей и сверстников. Папы с мамой, которые тоже становятся рабами экранов, радуются, что их детки не хнычут и не рвутся на улицу, где «ничего хорошего от дворни не жди». И даже умиляются, глядя, как ловко их чада тычут в кнопки, плавая в виртуальных мирах – мол, какие умные нынче детки пошли. А наука кричит о «цифровом слабоумии». Появился даже термин – «псевдодебильность», означающий состояние здорового мозга, который функционирует как у идиота.
Многочисленные исследования и проповеди популяризаторов взглядов современной нейропсихологии вроде Андрея Курпатова, похоже, возбуждают тревогу на сей счет. И кое-где и кое-как родители начинают ограничивать своих деток в их привязках к планшетам. Однако известно, что запретный плод становится только слаще. Да и польза от таких табу требует полновесной альтернативы – активного и всеобъемлющего живого общения. А именно в нем-то и царит сегодня главный дефицит (см. Пункт первый).
Таким образом, общим эффектом ИР стало ее влияние на характер и уровень его культуры. Причем далеко не лучшим образом. Информированных людей стало больше. А вот обладающих систематизированными знаниями и стремлением размышлять – меньше. Само знание в значительной мере вылиняло в своей интеллектуальной функции, обретая характер развлечения, шоу. Появилось огромное количество людей, способных «блеснуть» сведениями на любую тему, но совершенно разучившихся самостоятельно и просто логически думать. Знания как информация в голове объективно стали вообще не нужны: ведь любую справку мгновенно можно получить, умей ты хотя бы элементарно пользоваться поисковыми системами.
Но это хорошо для тех, кого научили мыслить, выстраивать творческие конструкции, на которые факты лишь нанизываются. Или, наоборот, находить в фактах общее и связующее. Но для этого нужна хорошая подготовка – в семье, школе, вузе. Увы, все они совершенно не поспевают за информационным шквалом, обрушившимся на мозги. Более того, родители телевизионного поколения сами уже являются пострадавшими. А в школах и вузах вещают учителя, покалеченные теми же техническими средствами. То есть, много споров и неоднозначных оценок. И догадываюсь почему. Потому что его главный принцип «свободы», игры, когда ребенок сам себе учитель, а роль педагога лишь в функциях тихой няньки, не универсален в своей эффективности. Ибо психологические типажи детей различаются до противоположностей. И то, что подходит для одних, не годится для других. Хорошо, если учитель-нянька в этом разбирается и действует избирательно и сообразно. Но глубоко сомневаюсь, что педагогов такого уровня может быть много – целая армия. Талантливые люди всегда в дефиците.
Это не абстрактные измышления: в такой школе учится внук. И наблюдая за его сверстниками, не вижу, чтоб они отличались продвинутостью по сравнению даже с детьми из традиционной «советской» школы. Скорей наборот: много инфантильных, плохо формулирующих мысли, не способных глубоко копнуть. Им не хватает систематизированных знаний. Правда, идеологи школы Монтессори считают, что они и не нужны – зачем разбираться в физике и математике ребенку с гуманитарными наклонностями. Но и это весьма спорная позиция.
И это только малюсенький фрагмент новой социокультурной реальности, в которую мы погружемся. Экономика, в которой занятость из сферы материального производства массово перемещается в киберпространство. Сфера безопасности, куда вторгается столь изощренно-разрушительное кибероружие, как хакерство. Виртуальные сообщества, подменяющие живые. Искусство и энергетика ухаживаний и даже сам секс, подменяемые прозой знакомств по объялениям...
Куда не ткнись сегодня – всюду черты и нормы перемен, происходящие с такой скоростью, когда требуется дистанция с целую человеческую жизнь, чтоб их заметить и оценить. И что уже естественно и привычно для юных поколений. И потому незаметно, как воздух для человека и вода для рыб.
И это настраивает на драматическую патетику. На панические SOS, которыми закипают человековеды разных специальностей – от психиатров до социологов и политиков. И все это небеспочвенно и достаточно тревожно в плане дезориентации, как быть! И только бесконечно длинный опыт, рефлексия, что всегда было, есть и будет место для проблем в континууме «отцы и дети», вносит тона иронии и утешения, что все в конце концов устаканится. Образуется. Найдут дети, становясь большими, систему «сдерживаний и противовесов», которая сгладит извилины и завихрения, а патологии вернет к нормам. Как и когда они это сделают – гадать не стану. Но сомнений быть не может – непременно сделают.
Правда, это будет другая реальность. К которой можно адаптироваться. Да мы и адаптируемся. Скрипя. Ворча. Вот только в сентенции «Жаль, только жить в эту пору чудесную, уж не придется ни мне, ни тебе», я бы убрал первое слово.
(продолжение следует)