«Путин возник как неожиданная фигура, вовсе не он планировался на должность президента»

В новой книге "Заговор негодяев" Владимир Попов рассказывает о том, как советские писатели и спортсмены сотрудничали с КГБ, о слежке за Владимиром Высоцким, неудачной операции по вербовке Марии Розановой, сложных отношениях Евгения Евтушенко и КГБ. Одна из главных тем книги – история прихода к власти Владимира Путина и других выходцев из советских спецслужб.

Владимир Попов служил в КГБ СССР с 1972-го по 1991 год, работал в Пятом управлении, в отделах, которые курировали выезжающих за границу, творческие союзы и международное спортивное сотрудничество. В 1995 году он эмигрировал в Канаду. В 2009 году вышла книга "КГБ играет в шахматы", написанная Владимиром Поповым, историком Юрием Фельштинским и знаменитыми шахматистами, эмигрировавшими из СССР, – Борисом Гулько и Виктором Корчным.

Владимир Попов рассказал о том, как "заговор негодяев" из КГБ привел к власти нынешнего президента России.

– Да, все эти разговоры перехватывались, и мне приходилось этим заниматься. Ведь то, что советский журналист посетил комнату в пресс-центре Олимпийских игр, в которой находился корреспондент радиостанции "Свобода", было свидетельством политической неблагонадежности. А эти два советских журналиста там находились, и у нас был не только радиоперехват, но и агентурное подтверждение. Один из журналистов, который был моим агентом, приехал и написал об этом отчет, а потом пришел радиоперехват.

– Плавали так называемые гидрографические суда, а на самом деле занимались перехватом. Эта система называлась "Арктика", и все перехваченные разговоры собирались в бюллетень и публиковались. Всё перехватывается! Когда я говорю об этом, я думаю и о своей собственной безопасности. Ведь то, что я рассказываю о деятельности КГБ, неприятно и для нынешних спецслужб. Литвиненко об этом забыл, крайне неосмотрительно себя вел, что и стало причиной его гибели.

– Да, после гибели Литвиненко я сам обратился к его соавтору, Юрию Фельштинскому, глубоко мною уважаемому человеку, и предложил ему материалы, которые у меня были. И часть этих материалов вошла в книгу "Корпорация: Россия и КГБ во времена президента Путина". Но в то время мои мама и сестра были живы, жили в Москве, и я не хотел, чтобы упоминалось мое имя. Потом мы вместе с Фельштинским и гроссмейстером Виктором Корчным подготовили книгу "КГБ играет в шахматы", и там стоит мое имя. Во время проведения шахматных турниров я обрабатывал все шифровки, которые шли из резидентуры, и знал всю закулисную борьбу. И название книги я придумал, потому что вместо того, чтобы заниматься серьезными делами, мы действительно играли в шахматы. Например, было установлено наружное наблюдение за шахматистом Борисом Гулько, которого не выпускали в Израиль.

Наружка бывает двух типов. В той, которая ходила за сотрудниками иностранных посольств, работали кадровые разведчики, и там люди были достаточно квалифицированные. Наружка, которую обеспечивало наше Пятое управление, в основном занималась слежкой за обычными людьми и работала зачастую непрофессионально. Человек, за которым они начинали следить, быстро это замечал и начинал, как говорили в наружке, "ходить головой назад". И вот так следили за бедным Гулько и собственной глупостью сделали из него диссидента. Я прямо в своем подразделении говорил, что Гулько нужно при жизни поставить памятник из золота. Ведь день работы бригады наружки – это 5000 рублей по тем временам, стоимость "жигулей". Только один день! А за ним она ходила постоянно. А чтобы обеспечить слуховой контроль за ним, ему выделили квартиру, о чем он, конечно, не подозревал. Но, так как дом был совершенно новый, он не был телефонизирован, нужно было еще кабели проводить. Поэтому в соседнем доме оборудовали конспиративную квартиру, перекинули с крыши здания, в котором жил Гулько, на другое здание так называемую воздушку, и там круглосуточно работали женщины, сотрудницы 12-го отдела, который осуществлял слуховой контроль, и они фиксировали всё, что в его квартире происходило. В общем, колоссальные средства тратились ни на что. Поэтому я и назвал книгу "КГБ играет в шахматы".

– Это уже третий вариант рукописи, но заголовок с самого начала был такой. В 1967 году Юрий Андропов был назначен председателем Комитета государственной безопасности и сразу же привлек к негласному сотрудничеству генерал-майора Евгения Петровича Питовранова, человека по-своему выдающегося, и стал с ним советоваться.

Генерал Евгений Петрович Питовранов (1915–1999) начал работу в НКВД в 1938 году. В 1943 году получил звание комиссара госбезопасности. Возглавлял министерство государственной безопасности Узбекской ССР. В 1946 назначен начальником Второго главного управления МГБ СССР (управление контрразведки). С декабря 1950 года — заместитель министра государственной безопасности СССР.

29 октября 1951 года был арестован по обвинению в участии в так называемом «сионистском заговоре». Был подвергнут допросам и истязаниям в МГБ, но признательных показаний не дал. В тюрьме Питовранов создал план реорганизации разведывательно-контрразведывательной работы, адресованный лично Сталину. Он предложил широко использовать в борьбе с «еврейскими националистами» метод провокаций и создать по всей стране мнимые антисоветские сионистские организации. Ещё до смерти Сталина обвинения с Питовранова были сняты, и он возглавил Управление по разведке за границей ГРУ МГБ СССР. В 1962–1966 годах был начальником Высшей школы КГБ СССР. В феврале 1966 года вышел в действующий резерв КГБ и был избран заместителем председателя Президиума Торгово-промышленной палаты СССР и возглавлял ее до 1988 года.

Андропов встречался с Питоврановым исключительно на конспиративных квартирах и прислушивался к его советам. У Питовранова было два ближайших ученика – Филипп Бобков и Борис Иванов. Питовранов вырастил Иванова до первого заместителя начальника Первого главного управления. Думаю, что именно благодаря Питовранову Бобков стал начальником Пятого управления КГБ.

По наущению Питовранова была создана "Фирма", как он сам ее называл. В системе Первого Главного управления (внешней разведки) существовало управление С, нелегальная разведка, в нем был отдел В, после измены его сотрудника Лялина переименованный в 8-й отдел. В 8-м отделе была создана структура, которая занималась деятельностью, неподконтрольной руководству Первого Главного управления и комитета в целом. Вся документация шла непосредственно Андропову; никто, кроме Андропова, этого не видел. В основном Питовранов собирал компрометирующие материалы на Брежнева, членов его семьи и ближайшее окружение для того, чтобы показать Андропову, что в стране хозяина нет. Во времена Хрущева, опасаясь повторения репрессий в отношении партийно-советского аппарата, ЦК принял постановление, по которому органам государственной безопасности запрещалось концентрировать материалы о представителях партийно-советской номенклатуры. Но чекисты устали от партийного влияния. Так называемая "Фирма" Питовранова концентрировала материалы не просто на партийно-советскую номенклатуру, а на генерального секретаря и его ближайшее окружение, включая сына. Юрий Брежнев, занимавший должность первого заместителя министра внешней торговли, получал дорогостоящие подарки от представителей различных фирм, подписывая договоры, которые в какой-то степени наносили экономический ущерб стране, и при этом обогащался. Но рядом с Андроповым было два соглядатая от Брежнева – Цинёв и Цвигун. Однажды документы от группы Питовранова, адресованные Андропову, случайно попали в руки Цинёву. Он приказал немедленно их уничтожить. Но эти материалы, несмотря на указание Цинёва, уничтожены не были.

– Совершенно верно. Питовранов, Иванов, Бобков именно так и действовали. По указанию Бобкова в ЦК были внедрены сотрудники, которые занимались выводом валютных средств партии за границу, рассеивали эти деньги таким образом, чтобы они не были аффилированы с Коммунистической партией, но продолжали действовать в ее интересах. Средства аккумулировались этой группой. Борис Семенович Иванов, бывший разведчик, оперировал миллиардами долларов. Куда шли эти средства? Об этом я рассказываю в своей книге. В частности, в Российско-американский университет, который возглавлял Алексей Подберезкин. Там же трудился Дмитрий Рогозин, нынешний глава Роскосмоса. Они были выходцами из Комитета международных молодежных организаций, оба – агенты КГБ. Поначалу совсем не Путин ими рассматривался в качестве президента, он выскочил как черт из табакерки. Для московских чекистов Путин был чужаком, который их оттеснил. Но я пишу в своей книге, что путинизм не исчезнет, он останется. У меня есть эпиграф из Эдгара Морена: "Сталин не умер, он растворился в будущем". По сути дела, вся путинская политика – это продолжение сталинской политики: укрепление армии и флота, попытка доминирования в мире. Более того, Путин ставит себя наравне со Сталиным. Совсем недавно, когда ему задали вопрос о возможности возврата Японии части Курильских островов, он заявил: "Папаша всё забрал, и дело с концом". Это о Сталине. То есть он ровня с ним!

– Вы совершенно верно определили. Идеолог и предтеча, именно так.

– Во времена Советского Союза для сотрудников этой организации главным была карьера. Для разведчиков – возможность выезда за границу. Этим и жили. А теперь они получили в полное управление страну, беззастенчиво ее грабят, крышуют бизнесы. Это кардинальное различие. Прежний Комитет был подконтрольным ЦК КПСС. В какой мере – это другой вопрос, но тем не менее. А над этими контроля нет никакого.

– В последние годы довольно широко заявило о себе Главное разведывательное управление, чего раньше не было. Предполагаю, что прежде всего это стремление Шойгу позиционировать себя возможным преемником. Он весьма популярен в российском обществе (???). ГРУ заявляет о себе во многих странах именно такими акциями – жестокими, абсолютно неправомерными. А структура находится под руководством Шойгу.

– Да, совершенно верно, был внедрен сотрудник в антидопинговую комиссию при этих соревнованиях, все по той же схеме осуществлялось.

– Именно потому, что, как я уже говорил, Путин был чужаком. Широко распространено мнение, что Бобков пошел к Гусинскому на какую-то должность. Нет, эту структуру Бобков под себя и создал – это был мини-КГБ. По такой же аналогии Коржаков потом создал Управление охраны президента, тоже как мини-КГБ.

– Да. Именно поэтому Бобков привлек многих сотрудников Пятого управления. Они занимались серьезной аналитикой, собирали компрометирующий материал на политических деятелей того периода. По инициативе Бобкова Гусинский и вступил в конфронтацию с Путиным, в итоге потерял свой бизнес и вынужден был бежать из страны.

– Совершенно верно. Опять повторю, что Путин возник как неожиданная фигура, вовсе не он планировался на эту должность, он волею случая там оказался. Они делали ставку на Лужкова.

– Или вынужденно под каким-то нажимом, или исходя из того, что без проявления лояльности к органам государственной безопасности нет возможности занять положение в обществе. Если нелоялен, тебя не будут печатать, не будет возможности карьерного роста.

– Я не исключаю этого. Он был действительно близок к Андропову, и Андропов ему симпатизировал.

– Вызревание внутреннего протеста шло годами, не в одночасье. Дело в том, что я не стремился в эту организацию. Было такое в Комитете выражение: с улицы и от сохи. С улицы – это те, кто пришел не из Высшей школы КГБ, а из гражданских вузов, а от сохи – у кого не было влиятельных родственников. Вот я был от сохи и с улицы. Я учился на вечернем факультете Всесоюзного заочного юридического института, сейчас это Юридическая академия. Рядом, на Красной Пресне располагался Институт государства и права, и у меня была мечта получить высшее образование и работать в этом институте. Хотя теперь я не понимаю, какое государство и право могли быть в Советском Союзе. По завершении третьего курса я получил письмо: "Для решения вопроса о получении места работы по выбранной вами профессии просим позвонить по такому-то телефону". Позвонил, меня пригласили в приемную на Кузнецкий мост. Человек по фамилии Александров, по кличке Рашпиль, говорит: "Мы знаем: вы отслужили в группе советских войск в Германии, три года являетесь старостой группы, хорошо учитесь. Мы вам предлагаем работу в нашей организации". Я сказал: "Я три года отслужил в советской армии солдатиком, мне этого хватило. Я вовсе не планирую 25 лет посвятить военной службе". Недаром его прозвали Рашпиль, он мне на это так мягенько-мягенько говорит: "Вы должны четко понимать, что, давая отказ нашей организации, вы проявляете политическую нелояльность. У нас в связи с этим возникает резонный вопрос, есть ли смысл дать вам возможность получить образование, а тем более работать в области правоохранительных органов?" Я намек понял. Думаю: ладно, пойду, посмотрю. Вот это была моя ошибка. Первоначально я работал в секретариате 10-го отдела КГБ, в его структуру входил и следственный изолятор в Лефортово. Я и еще несколько сотрудников разносили секретную почту по всем подразделениям Центрального аппарата Комитета, сдавали почту на фельдсвязь на Малой Лубянке. Потом зачислили меня во Второе отделение 10-го отдела, которое занималось спецпроверкой выездов советских граждан за границу. Там было два подразделения: одно занималось частными выездами, а второе – теми, кто командировался государственными и общественными организациями за границу. Я, получив звание младшего лейтенанта, отработал еще год. Потом мне предложили перейти в Пятое управление. А я, разнося документы по разным подразделениям, приходил в Пятое управление, видел там полочки: ТАСС, АПН, другие материалы, и понимал, какой массив интереснейшей информации поступает. Это была моя мечта! Так я оказался в Пятом управлении. Там же работал Евгений Федорович Иванов, возглавивший потом в "Мост-банке" аналитическую группу. Наше подразделение, Первый отдел, занималось творческой интеллигенцией. Телевидение, научные институты, все литераторы, Союз писателей СССР, Институт мировой литературы, "Литературная газета", Литературный институт и так далее. Для меня открылась совсем другая сторона советской действительности. Все это у меня вызывало неприятие. После двух лет работы я написал рапорт: "Прошу уволить меня, так как не вижу себя в этой структуре". Увольнение любого сотрудника – это скандальная история. Меня просто отговорили. А год спустя задвинули в условно называемый спортивный отдел. Он был создан в 1977 году с учетом подготовки московской Олимпиады. В нем я и служил. И за 19 лет в стенах этой организации я не встретил ни одного чекиста с "холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками". И отсюда негативизм.

– Не будет. У меня, как и у многих, в период перестройки были надежды, но в 1993 году я понял, что ничего не изменится. Я тогда своим друзьям и близким говорил, что у власти будет Комитет, и на меня смотрели как на сумасшедшего. В 1993 году я сказал, что я в этой стране жить не хочу. У власти будут мои коллеги, и я не хочу, чтобы моя семья жила при таком режиме. И я уехал.

– Отчасти интуитивно, но ведь интуиция – сестра опыта. У меня был свой бизнес, на площади Маяковского был офис, ко мне заходили бывшие коллеги и со скрежетом говорили о том, что происходит. Ненавидели Ельцина, все его преобразования. А я был на стороне Ельцина, поскольку, если бы не Ельцин в 1991 году, страна снова бы стала тем же кондовым Советским Союзом. Я видел этот негативизм, видел, как инфильтрируются мои бывшие коллеги в различные структуры, и было совершенно очевидно, что власть окажется у них. Сомнений у меня не было никаких.

Дмитрий Волчек