Массовые увольнение силовиков, подписанных на Навального

Сотрудников МВД в разных российских регионах в конце ноября одним днем вынудили написать рапорт об увольнении, выяснила редакция Сибирь.Реалии. Точную причину увольнения полицейским самого разного звания (от сержанта до майора) так и не назвали, однако в устной беседе намекнули на то, что причиной стала "критика власти", которую силовики "позволяли себе в сети".

Старшего дознавателя из Томска Юлию Суворову заставили уволиться из полиции за то, что она была подписана на "Фонд борьбы с коррупцией" и "Умное голосование", а также комментировала публикации о плохих дорогах в Томске и обсуждала в сети поправки к Конституции. После того, как Суворова решила открыто рассказать об угрозах начальства завести на нее уголовное дело об экстремизме в случае отказа добровольно написать рапорт об увольнении, к ней обратились другие коллеги, уволенные в тот же день, 25 ноября, тем же способом. У некоторых из них не было ни единого критического комментария в сети, но, к примеру, была подписка на ютьюб-канал Навального или лайки под постами в его инстаграм-аккаунте.

– Все случилось неожиданно. Несмотря на то, что с 11 ноября я была на больничном, ходила на работу, приходилось нарушать больничный режим, так как у нас недокомплект в штате. Накануне, 24 ноября, я закрыла больничный, и у меня еще стояло дежурство в этот день. То есть я возбудила два уголовных дела, допрашивала людей, ушла с работы только ночью. И на 25 ноября, когда мне объявили об увольнении, у меня были назначены следственные действия. Как раз перед тем, как мне начать допрос подозреваемого с адвокатом, по телефону меня срочно вызвали в отдел кадров.

Для меня все было крайне неожиданно. Я даже попросила людей меня подождать, я не ожидала, что это будет надолго и я, по сути, вообще к работе не вернусь. У меня и на следующий день распланированы были следственные действия. Я зашла в кабинет начальника отдела кадров и ничего не могла понять: на беседу с одной мной там собралось пять человек – три начальника, психолог и юрист. Все по очереди задавали мне вопросы.

"Есть ли у тебя враги, которые могли на тебя пожаловаться?" Первый вопрос так был задан. Я ничего не могла понять: про что они речь ведут? Потом спросили: писала ли я какие-нибудь комментарии, в которых критиковала власть, выступала против нее или, например, обсуждала плохие дороги, поправки к Конституции?

Весь последний год мне ни до каких обсуждений было – очень много работы. Я говорю: "Нет". А они: "У нас есть доказательства, что ты это делала и что это делала именно ты!" Упомянули фамилию Навального. Экстремизм и Навального. Я говорю: "Ну, возможно, я была подписана на Навального когда-то. Но сейчас, насколько я помню, уже нет" (у меня почта, к которой привязан аккаунт, переполнена, не могу сейчас войти и проверить, так ли это).

Они тут же начали мне говорить, что вообще-то такие данные пришли на 20 с лишним сотрудников по Томской области – и всех будут увольнять "по собственному". То есть не только в Томске. Упор делали на то, что "нам пришло, что ты точно это делала, есть доказательства, поэтому пиши рапорт на увольнение".

– Но при этом сами доказательства не показывали?

– Они заявили, что у них нет этих доказательств, поэтому они не могут их мне предъявить, мол, сами в недоумении. Им пришло это распоряжение откуда-то сверху, в документах именно моя фамилия с указанием меня уволить.

– А в какой формулировке – приказ, настоятельная рекомендация?

– Распоряжение от генерала, я так понимаю, адресованное районному отделу. Меня уволили приказом по ОМВД по Ленинскому району. Я потом еще разговаривала с адвокатом, и она мне сказала, что, по сути, должен был быть приказ областного ведомства. Но по факту это все делалось в территориальном органе внутренних дел, то есть по району города.

Мне известно о двоих таких же уволенных в Кировском районе Томска и еще двоих – в Октябрьском, в городе Северске. Сотрудники нашего отдела, которых не уволили, их тут же собрали, как я знаю, и запретили мое увольнение обсуждать.

– Ваше прямое начальство, наверное, не в восторге? Раз в отделе и без вашего увольнения недокомплект.

– Начальство больше беспокоится о себе. Свое кресло дороже, чем некомплект в штате. Я так понимаю, если бы они меня не уволили, им бы как минимум пришлось выслушивать недовольство вышестоящих руководителей, объяснять, как они допустили "наличие неблагонадежного сотрудника" в коллективе.

Мне они угрожали, что если откажусь писать рапорт об увольнении сама – "вопрос будет решаться вплоть до возбуждения уголовного дела по статье "Экстремизм". Во мне в тот момент просто опустилось все. Потому что я знаю, насколько это страшная статья в нашем государстве. Она сейчас страшнее, чем обвинение в причинении телесных повреждений. По степени ограничения прав и свобод.

Я говорю: "Я ничего такого не писала! С чего вы взяли?!"

– А почему "все опустилось", если вы знали, что ни в чем не виновны?

– Потому что не могла понять, в чем точно меня обвиняют. Когда к вечеру вдруг вспомнила, что больше года назад писала на местном форуме, где обсуждали голосование, легче не стало. Потом вспомнила, что когда отравили Навального и люди в сети писали, что он якобы вор и преступник, я кому-то из них ответила что-то вроде: "Хорошо. А другой человек, который тоже во власти присутствует, он тоже к уголовной ответственности привлекался. Почему тогда мы только про одного Навального говорим?".

Вспомнила, но облегчения это не принесло. Поняла: если понадобится, проведут лингвистическую экспертизу и в моих словах усмотрят все что угодно.

– Но отравление, голосование за поправки – это же 2020 год, когда штабы Навального, ФБК еще не были признаны экстремистскими. Как юрист, вы знаете, что закон обратной силы не имеет.

– Конечно, я это знаю, теоретически. Но после того, как уже в этом году у нас запретили участвовать в выборах людям, которые даже косвенно связаны со штабами Навального, у меня уверенности нет в том, что у нас закон не имеет обратной силы. У меня уверенности вообще уже ни в чем нет! Тем более я знаю, как проводятся лингвистические экспертизы. Понимаю прекрасно, что при отсутствии денег я не смогу заказать сама независимую экспертизу. Мне сразу так и сказали: "У тебя нет денег тягаться с системой. Будь ты даже на больничном, тебя уволят все равно, даже если ты будешь лежать в коме". Прямо такими фразами в отделе кадров и говорили. Конечно, я восприняла это как угрозу. Только поэтому и согласились написать рапорт.

Дополнительно испугало то, что мой непосредственный начальник просто на моих глазах вытащил у меня из сейфа все дела, которые я вела. Со словами: "В любом случае я забираю у тебя все дела". А уголовные дела – это такая вещь: если часть материалов дела где-нибудь потерять, это уже утрата уголовного дела, за это статья грозит. Большой простор для того, чтобы подставить сотрудника.

– Конфликтов с начальством или коллегами не было?

– Нет. По работе у меня не было взысканий. На момент увольнения никаких претензий не было. Я более 13 лет проработала в МВД, с 2009 года – в отделе дознания по Ленинскому району Томска. Моя работа заключалась в том, что я принимала заявления у пострадавших, рассматривала обращения, принимала решения о возбуждении уголовных дел либо отказе в возбуждении. Направляла запросы, поручения установить лиц, совершивших преступление в условиях неочевидности. Проводила дознание по уголовным делам, относящимся к подследственности дознавателей.

Это не только доследственная проверка, это и проведение дознания, то есть собственно расследование, но преступлений небольшой и средней тяжести. Например, по статьям об угрозе причинения тяжкого вреда здоровью или смерти. Очень редко – о причинении тяжкого вреда по неосторожности, оставление в опасности. Также незаконный оборот оружия, незаконный оборот наркотиков, подделка документов, кража, – перечисляет Юлия.

После того, как Суворова у себя в соцсетях опубликовала сообщение о принуждении к увольнению, к ней обратились сразу несколько бывших (и один пока еще действующий) сотрудников ведомства с рассказами о том, что их вынудили уволиться по той же схеме.

– Я вам даже так скажу: были сотрудники, которые попытались не писать рапорт на увольнение. В итоге им заблокировали учетные записи, через которые они входят в систему на рабочем компьютере. Людей вот таким образом лишили возможности работать на своем месте. После этого тем, кто выстоял и дальше, вручили уведомления, что в отношении них отделом собственной безопасности инициирована служебная проверка. Мол, поинтересоваться, по факту чего ведется проверка, они могут у своего непосредственного руководителя и у сотрудников отдела собственной безопасности.

На вопросы, в чем причина, многим не сказали вообще ничего, ни намека. Например, сначала говорили: "Покопайтесь в себе". Когда они разводили руками: "Подумай хорошо". Это просто у меня разговорились кадровики. Сейчас, наверное, очень сильно об этом жалеют. А некоторым просто говорили: "Ну, мы не знаем, за что. Просто напишите рапорт об увольнении".

– Вы сами как думаете, вас за подписку на "Умное голосование" уволиться заставили? Или все же за комментарии о поправках или дорогах?

– Я до сих пор уверенно не могу сказать, подписана я на "Умное голосование" и ФБК или нет. Не могу открыть почтовый ящик и отсмотреть прошлогодние сообщения. Но точно есть один экс-коллега, который ничего не комментировал, а только подписан на ютьюб-канал Навального. Я, к примеру, не подписана. Еще двое вспоминили только подписку на "Умное голосование".

– Получается, "шерстили" и по комментариям, и по подпискам?

– Да. Получается, некоторым уволенным вменили нарушение 460-го Приказа МВД России от 26 июня 2020 года (этический кодекс сотрудников МВД, который, в частности, запрещает им высказываться в интернете на общественно-политические темы. – Прим. С.Р.), хотя они никак не высказывались в сети. Лично мне начали на него ссылаться, когда я пошла в отказную после разговора с юристом и планировала отозвать рапорт. Сказали, что ко мне будут предъявляться претензии в соответствии со статьей 16 этого приказа. Я тут же его открыла, изучила, поняла, что да, мои комментарии вполне можно под этот приказ "подогнать".

– Как оцениваете этот приказ?

– Считаю, что он полностью ограничивает свободу слова для сотрудников. Получается, что я, будучи сотрудником полиции, вообще не имею права комментировать никакую сферу жизни – ни образование, ни медицину, ни политику, потому что там есть должностные лица, которые получают финансирование из бюджета. То есть не то что критиковать, даже обсуждать работу госслужащих, должностных лиц любых сфер не имею права. Тем самым "позволяю себе" критику. Обсудить в комментариях новость про двухмесячные раскопки труб в городе, получается, тоже не имею права.

– А что за дороги в Томске вы обсуждали, вспомнили?

– На форуме городском было обсуждение итогов приезда блогера Варламова в Томск. Многие возмутились его критике, мол, несправедливо он оценил градостроительные улучшения в городе, и город Томск намного лучше, чем он считает. А Варламов тогда сказал, что в Томске снега много, его не чистят, дороги плохие, пейзаж мрачный, плюс набережная реки Томи, куда власти вложили 2 миллиарда рублей, некачественно сделана. Я же написала, что "он еще до самого ужаса не доехал". Со мной стали спорить. Я тогда сказала, что "пойду с ребенком прогуляюсь по району, и вам пришлю это все" и прислала фото наших Черемушников, района улицы Первомайской и переулка Урожайного.

Здесь вдоль двухэтажных деревянных домов, которым примерно по 70 лет (они давно признаны аварийным жильем, но их расселяют по 2–3 дома в год) устроили свалки, иногда устанавливают деревянные туалеты – жители ими не пользуются, но делают выводы слива туда из домов. Соответственно, все нечистоты сливаются в канаву вдоль дороги – ты идешь, а оттуда, особенно в летний период, зловоние, туда же скидывают мусор, выливают содержимое помойных ведер. Зимой это все не в канаву, а прямо на дорогу в снег выливают. В ответ на фотодоказательства комментаторы сказали, что люди сами виноваты, что так живут.

Я как пришла работать в полицию в 2008 году, с тех самых пор там некоторые люди живут надеждой на расселение этих аварийных двухэтажных домов. Я работала прямо в этом неблагополучном районе, часто там живут социально неустроенные, расселенцы из сгоревших домов, судимые. Многие хотят, но не могут оттуда выбраться, потому что жилье признано аварийным. Там очень часто происходят конфликты, но дело даже не в том, что люди какие-то "не такие". Они во многом ведут себя так из-за условий жизни. Они не видят перспективы, знают, что никто им помогать не будет, поэтому и отчаиваются.

– Как ваши коллеги отреагировали на увольнение?

– Почти все сказали: "Ты что, не понимала, что ты делаешь?? Ты же сотрудник! Ты же есть государство!" Но сильно мы не обсуждали. Им запретили. Они выразили недоумение, мол, "сама виновата", и тут же побежали проверять свои подписки и состояние своих социальных сетей.

Коллеги из других подразделений говорили: "Как это тебя уволили ни за что?!" Но для всех это было абсолютной неожиданностью.

Знакомые, далекие от ведомства, очень удивились. Они спрашивали: "А у нас что, свобода слова запрещена?" Я им отвечала: "Видимо – да!"

– В итоге вы решили не отзывать рапорт и не восстанавливаться? Почему?

– Я почитала судебную практику – перспективы в этом нет. Суды всегда отказывают в восстановлении при увольнении по соглашению сторон. Хотя я узнала о том, что пишу под диктовку рапорт именно по соглашению сторон, когда уже подписывала выписку из приказа об увольнении. Я в тот момент даже не особенно вникала, по какой именно статье меня увольняют. Меня начали убеждать, что ты неглупая, найдешь себе другую работу, ты восстановишься в приставы либо во ФСИН. Я говорила: "И что, в личном деле не будет никакой отметки?" – "Нет, ты же увольняешься по соглашению сторон. У тебя не будет в трудовой книжке отметки, что ты уволена по отрицательному основанию".

Если честно, у меня в это время было состояние страшного переутомления, чтобы сопротивляться или как-то вникать. Для понимания, в каком я состоянии была, – перед этим я ушла с дежурства во втором часу ночи, не спала. Я живу одна с тремя детьми. У меня есть папа, ему 80 лет, он серьезно болен, деменция, не ходит.

Я просто сидела и не могла ни сопротивляться, ни спорить как-то, ни защищаться. И от неожиданности я даже не сообразила записать на диктофон эту беседу.

На следующий день к вечеру я только смогла это все осознать. По совету адвоката по почте отправила опротестование этого рапорта, а еще отправила на сайт МВД заявление о том, что не согласна с приказом об увольнении. Мне оттуда пришел ответ: "Обращайтесь к тому руководителю, который расторг с вами контракт".

Сейчас, особенно после публичных заявлений в соцсетях и СМИ, знакомые считают, что я себе заработала "волчий" билет, и никуда на работу меня теперь не возьмут. Раз я решила пойти "против государства".

Практика показывает – даже если я в приставы подам, мне без объяснения причины, вероятнее всего, откажут. Особенно после того, как я дала огласку ситуации своего увольнения.

У меня первое высшее образование – факультет психологии. Но даже если я, например, в школу пойду устраиваться, не исключаю, что мне скажут: "Нет, мы вас не можем взять, потому что вы недостаточно любите "Единую Россию".

– Несмотря на риск "волчьего билета", вы считаете, что об увольнении надо рассказать публично. Почему?

– Когда это все случилось, запустили слухи, что меня якобы из-за поддельных сертификатов о прививках уволили. Это меня возмутило до такой степени! Я же все эти прививки сделала прямо в отделе полиции, туда приезжали медики.

Потом было неприятно, когда я начала объяснять людям, что я больше не работаю в полиции. Все-таки Томск небольшой город, и это выглядело так, будто я действительно что-то плохое совершила. Будто меня уволили по той статье, которой изначально угрожали, или "по отрицательному основанию". "Тебя уволят за совершение поступка, порочащего честь и достоинство сотрудника полиции". Я чувствовала, что это неправильно. И раз уж я уволена, пусть все будут знать, за что на самом деле.

– Когда вы еще работали в МВД, не было ощущения, что временами приходится идти на соглашательство?

– Конечно, было! Когда, например, был митинг 23 января. Нас заставили с утра и до позднего вечера сидеть на дежурстве. И я понимала, что мне это не по душе – сидеть и ждать непонятно чего, был объявлен режим повышенной готовности. К нам привезли Ксению Фадееву, блогера и депутата. Я надеялась, что мне не придется на людей составлять протоколы за какие-то правонарушения в этих ситуациях. Тогда не пришлось.

– А как коллеги? Тоже надеялись?

– Нет, позицию толерантности к людям, имеющим другие убеждения, немногие разделяли. Предпочитали об этом не говорить, боясь каких-то санкций в отношении себя. А я только из отпуска по уходу за ребенком вышла в сентябре 2020 года, я еще не пропиталась этим, что ли… Открыто говорила, что есть люди, которые пропагандируют что-то, а сами эти ценности в жизни не исповедуют. Например, говорят о том, что все иностранцы враги, а сами при этом имеют недвижимость за границей. Говорят, что Навальный вор, а сами коррупционеры. Кто-то говорил: "Юля, не здесь, не так громко". Кто-то отмалчивался.

– Как думаете, с такой массовой "чисткой" при недокомплекте сотрудников, что станет с силовыми структурами?

– Все идет только к увеличению нагрузки на оставшихся сотрудников. Молодые сотрудники, что не связаны детьми и ипотеками, видя это ограничение их прав и свобод, будут увольняться. Сотрудники полиции и без того имеют достаточно много ограничений. Например, в плане дополнительных доходов - кроме как от преподавательской и творческой деятельности, они запрещены. Это просто приведет к тому, что "на земле" (работающие "на земле" – это участковые, дознаватели, следователи, сотрудники ГИБДД, инспектора ПДН, ППС) будет совсем некому работать. Нагрузка на оставшихся сотрудников вырастет еще сильнее. Новые сотрудники-то не особенно идут, даже на фоне обещаний поднять зарплаты, а от старых, как видим, избавляются, если они думают "не так".

Страшно представить, как они будут работать, если еще до этих увольнений нагрузка была такая, что приходилось дежурить с небольшими перерывами первым и вторым номером (первым номером, когда ты дежуришь в форме и с оружием, вторым – дежуришь в форме, но без оружия, но также выезжать по необходимости на адреса). Меня дома почти не было, я детей не видела, не высыпалась толком. Ты не ощущаешь радости, в постоянном стрессе от того, что недосыпаешь, беспорядочно питаешься. В итоге, конечно, выгораешь.

Думаю, усиление нагрузки приведет к тому, что не будет хватать времени на качественное проведение доследственной проверки. Когда дело уже возбуждено, а выясняется, что события преступления не было. Уже бывало такое несколько раз. У нас сейчас все на сроках замешено, то есть требуется принять решение по заявлению или сообщению о преступлении в течение суток, максимум – двух. Качество наработки материалов падает – дела-то будут возбуждать, может, и в срок, но увеличится срок проведения дознания по уголовным делам и следствия. А если, например, материал набран не совсем качественно, сразу не установлены все очевидцы преступления, это приводит к тому, что мы теряем свидетелей. Люди хорошо помнят все в первые моменты, но если мы начинаем торопиться, сразу не допрашиваем людей, они забывают детали или меняют точку зрения – в итоге получаем неполную картину преступления.

Коллега Юлии из другого региона, также уволенный по принуждению "начальства сверху" 25 ноября, говорит, что о настоящих причинах даже не догадывался, пока не наткнулся на пост Суворовой.

– Меня также внезапно вызвал начальник и сказал: "Не знаю, что ты сделал, но пришел приказ тебя уволить". На вопросы, попытки узнать ответ один: "Сам без понятия", – говорит кинолог МВД Роман А. (имя и регион изменены по просьбе собеседника)

По его словам, увольнение произошло так стремительно, что даже опытные кадровики МВД оказались "в полнейшем шоке".

– В 17 часов меня сняли прямо со смены. Через несколько минут рассчитали. Через час я уже там официально не работал. Позже узнал, что начальству приказали: "К 18 часам – чтобы следов его не было!" Я даже не пытался сопротивляться, в январе сам хотел увольняться. Думал, дождаться нового года, вроде как работу проще искать. Но это не страшно, даже к лучшему. Я уже был вымотан до предела – постоянные дежурства внеплановые, за которые не доплачивают. Палочная система – вынь да положь столько-то протоколов. "Как нет столько нарушений?! Значит, идешь в выходной и находишь еще! За пять часов в выходной не нашел? Остаешься дальше на улице!" Родные меня не видели неделями. Они так обрадовались моему увольнению, – смеется Роман.

Кинолог понял причину увольнения, только когда сопоставил детали и дату увольнения томской коллеги.

– Юлию же 25 ноября уволили за пару часов. И у меня такая же спешка. Потом стал копаться – многие 25-го числа писали рапорт. Кто-то под угрозами. Кто-то, как я, – после дружеского совета: "Бог знает, что будет, если откажешься!" – говорит Роман. – В итоге я писал не по соглашению, а по "собственному желанию". Вроде как в правоохранительные органы могу опять устроиться, но желания такого нет. Сначала я решил, что причина в том, что я был "слишком лоялен" к нарушителям масочного режима: если человек при моем появлении надевал маску, я протокол не составлял. Ну вот вызвали, а там пенсионер – я что буду на него протокол писать? Я схожу, куплю ему эту маску, и все. Если уже принципиально отказывались, только тогда писал протокол. А при этом же присутствовали чиновники, думал, мало ли, не понравилось. Потом уже начал шерстить, что им могло в моих аккаунтах в соцсетях не понравиться. Ни одного (!) комментария я никогда не оставлял, просто нет привычки писать в сети. Только подписка на ютьюб-канал Навального. Без комментов!

В пресс-службе МВД по Томской области прокомментировать редакции увольнение Юлии Суворовой и других полицейских от 25 ноября отказались, потребовав прислать письменный запрос. На запрос ответ пока не получен.

О списках "неблагонадежных сотрудников", о которых сообщили Юлии Суворовой, впервые публично сообщалось в июле 2021 года в паблике "Омбудсмен полиции". По данным проекта, 16 июля президент РФ Владимир Путин утвердил общий план по "чистке" правоохранительных органов от нелояльных и недоброжелательных сотрудников. План назывался "Только свои", его авторы писали, что в российской полиции около 15% негативно настроенных по отношению к власти, которые готовы помогать "враждебным силам, цель которых – разрушение страны".

В действие план должен был вступить с 1 октября 2021 года и реализован – к марту 2022 года. Организационная и руководящая роль в этом плане по "чистке" не только других ведомств, но и собственной структуры, отводится ФСБ. Руководству ФСБ было поручено "до 1 октября сформировать комиссии", которые будут заниматься реализацией этого плана, а с 1 августа 2021 года начать "разработку определения критериев (помимо уже согласованных), по которым будут определять "враждебных элементов", подготовку методов выявления неблагонадежных лиц, организационные мероприятия". К выявленным "враждебным элементам" планировалось применять санкции "от увольнения до привлечения к уголовной ответственности" с пометкой
"ВНИМАНИЕ! Отдельно отмечено: при возможном общественном резонансе от применения санкций к конкретному лицу ИСПОЛЬЗОВАТЬ ИНЫЕ МЕТОДЫ!".

Сания Юсупова