Вы здесь
Жанна Агалакова, более двадцати лет проработавшая на Первом канале, уволилась вскоре после начала войны
Жанна Агалакова, более двадцати лет проработавшая на Первом канале, но решившая уволиться вскоре после начала войны в Украине, дала пресс-конференцию в Париже (в последние годы она работала собкором во Франции).
Пресс-конференция проходила в офисе организации «Репортеры без границ» (RSF), которая много лет помогает журналистам всего мира. Жанна Агалакова, впрочем, сказала, что никакой защиты — ни у французских властей, ни у RSF не просила, хотя и не исключает, что это ей еще может понадобиться.
А пока экс-сотруднице Первого в первую очередь нужна была трибуна.
Основной смысл послания, которое она адресовала, прежде всего, жителям России:
- пропаганда давно врет — в том числе, насчет «нацистов» НА Украине;
- русские «поверили» пропаганде и пошли бороться с воображаемыми «нацистами» НА Украине;
- санкции, введенные против РФ за войну, бьют в первую очередь по российскому среднему классу — «сторонникам демократических ценностей».
Сама Агалакова жалеет, что не ушла раньше, но не осуждает коллег, продолжающих заниматься пропагандой: у них пожилые родители, дети в музыкальных школах, ипотеки — «они оказались в заложниках». О страданиях Украины госпожа Агалакова ничего не сказала. Возможно, потому что волновалась...
«Нужно сказать ясно: это — война»
Агалакова начала на французском, а затем смешивала два языка, добавляя время от времени еще и английские выражения (Жанна несколько лет работала собкором Первого канала в Нью-Йорке).
«24 февраля, когда война началась, мы были с моим мужем — он тоже здесь работает на Первом канале, оператором — в Милане, чтобы делать репортаж о неделе моды. [...] Когда все началось, я тут же позвонила в Москву, спросила, должна ли я прекратить [снимать о моде] и вернуться. Мне сказали: нет, следуем плану, продолжаем. Так что еще неделю мы провели между fashion-shows, модой [днем] и ночью — перед экранами, глядя на то, что происходит ТАМ», — начала госпожа Агалакова. Не произнеся названия Украины.
— Для меня не было вопроса, продолжать ли. И не было вопроса, называть ли то, что происходит, «миротворческой операцией». Это — война. Нужно сказать ясно: это — война, — подчеркнула Жанна, рассказав, что подала заявление об уходе с Первого канала 3 марта, «когда вернулась в Париж».
Затем занималась передачей дел, а 18 марта пришла в RSF и, несмотря на терзавшие ее сомнения, все-таки решилась на эту исповедь. «Я много колебалась. Я понимаю риски, которые беру на себя», — сказала экс-сотрудница Первого.
И признала, что до этого «шла на многие компромиссы в своей профессиональной жизни», «как страус, прятала голову в песок»... Подчеркнула, впрочем, что еще в 2005 году, когда занимала престижный пост ведущей Первого канала, попросила перевести ее на должность собкора в Париже. Думала, что таким образом будет меньше сталкиваться с выполнением пропагандистских задач. Так было совсем не долго, а с 2014 года все ухудшилось значительно. «Я больше не была в укрытии от пропаганды», «я должна была искать только негативные новости» — о Соединенных Штатах, а потом — о Франции, куда снова вернулась, рассказала Агалакова.
Что касается российских событий, «мы дошли до того, что в телевизоре, в новостях, мы видим историю только одного человека или группы людей, которые его окружают [...]; в наших новостях нет страны, в наших новостях нет России».
Большинство сотрудников — против пропаганды, но «они оказались в заложниках»
Жанна уверяет, что большинство сотрудников Первого канала — против пропаганды, но они «не могут» бросить ею заниматься — «у тех, кто против, есть семьи, у них есть старики-родители, которым, возможно, требуется дорогое лекарство, у них есть дети, которые ходят в музыкальные школы и спортивные секции, у них есть ипотека, которую они должны закрывать — они оказались в заложниках».
«И потом, знаете, мы, русские, очень много были бедными — не один раз», — подчеркнула экс-сотрудница Первого канала, напомнив и о советской бедности, и о дефолте 1998-го, и трудностях кризиса 2008-го.
«И вот теперь, представьте, что значит быть бедным, без работы, во время войны», — сказала Агалакова, вновь не вспомнив о том, что значит быть сейчас в Украине — например, в Мариуполе, Харькове, Николаеве… Быть в тисках российской «спецоперации».
«Вы обрекаете (Россию) на нищету и разрушения»
Агалакова заявила, что «ковровые санкции», которыми «Запад обложил Россию», «в первую очередь ударили по среднему классу — по людям, которые всегда разделяли демократические ценности».
«Вы теряете своих союзников в этой истории», — с сожалением отметила Жанна, подчеркнув: «Вы обрекаете большую страну, в которой 140 миллионов человек, на нищету и разрушения».
О разрушении 40-миллионной Украины — снова ни слова.
«Да, мы знаем, кто на самом деле виноват в этом [в войне]. Но Запад тоже имеет свою (долю) ответственности», — заявила Жанна.
Агалакова рассказала, как ей больно видеть, что за границей «меняют» вывески с названием «русский», вводятся запреты для российских спортсменов, музыкантов и студентов: «Вы душите и убиваете русскую культуру».
(«Есть благотворительные фонды. Есть дети, которые в буквальном смысле умирают в России, потому что нет средств, нет медикаментов. Эта трагедия гораздо больше, чем вы себе представляете здесь…», — продолжила Жанна, отвечая на один из следующих вопросов).
«Мне никто не заплатил. Я не шпион»
«Я знаю, что в России меня обвинят в том, что я шпион, — сказала Агалакова, с трудом сдерживая слезы. — Мне никто не заплатил. Я не шпион. И я не работаю ни на кого, кроме моей страны».
Жанна также подчеркнула, что решилась на уход с Первого, потому что у нее, в отличие от коллег, «выигрышная позиция»: «Я здесь, во Франции, в относительной безопасности».
«И эта наша встреча (с журналистами, которых собралось человек сорок — Прим. RFI) преследует только одну цель — я хочу, чтобы в России меня услышали, я хочу, чтобы там научились отличать пропаганду и искали другие источники информации, я хочу, чтобы люди перестали быть зомбированными», — продолжила экс-сотрудница Первого.
Надеюсь, российский народ сам поймет, в какую ловушку попал
На вопрос болгарской журналистки о том, что Агалакова может сказать людям, которые поверили пропаганде в том, что смерти тысяч мирных жителей в Украине это якобы «fake news», экс-сотрудница Первого ответила так:
— Почему этот невероятный подъем национализма в России? Почему нынешняя власть имеет [...] больше половины поддержки населения в России? Власть играла в очень чувствительную игру. Для каждого русского итоги Второй мировой войны — это личная драма. Мы потеряли 27 миллионов человек...
И опять — ни слова о том, что это не только для россияне, но и все народы СССР потеряли 27 миллионов человек.
Жанна Агалакова рассказала, что и ее дедушка погиб на войне, и было видно, какая для нее это огромная травма: «Моя мама родилась уже сиротой» (в 1941 году).
«Вся ее жизнь была косвенно определена этим фактом. И не только ее. Поэтому, когда в России произносят слово „нацизм“, у нас одна реакция — это нужно уничтожить», — заявила Агалакова.
Но тут же подчеркнула: «Русским не дали другой информации — о том, что крайне правые партии НА Украине даже не прошли в парламент. О том, что в 2021 году на тех самых СПОРНЫХ (выделено Ред.) территориях НА Донбассе были убиты 8 человек. Не 8 тысяч, не 8 сотен, 8 человек — в столкновениях с украинскими войсками».
«8 погибших — это тоже много, это тоже трагедия», но «это другие цифры»; «а в 2020-м погибло пятеро», — продолжила Агалакова, сделала затем еще одно острое заявление:
— Власти играли очень чувствительную карту. Но россиянам не говорят о том, что крайне правые и ультраправые партии (на Западе) ищут контакты с Кремлем — и находят там поддержку. Поэтому, когда говорят, что НА Украине есть нацисты, ВСЕ РОССИЯНЕ ВСТАЮТ, ЧТОБЫ ЗАЩИТИТЬ СВОЮ СТРАНУ: ЗАЩИТИТЬ ИСТОРИЮ, СЕМЬЮ, ПРОДОЛЖИТЬ ДЕЛО ДЕДОВ. (выделено Ред.)
Агалакова так и сказала: ВСЕ РОССИЯНЕ ВСТАЮТ...
Зачем эти «все россияне» встают «защитить свою страну» на территории Украины, экс-сотрудница Первого канала не уточнила. Продолжила:
— Это манипуляция, это ложь, это огромный обман. И это огромная трагедия, из которой мы не сможем выйти десятилетия. Что бы сейчас ни происходило. Даже если война остановится прямо сейчас, десятилетия моя страна будет страдать.
***
Вопрос журналистки Libération Вероники Дорман:
— Вы являетесь частью тех, кто давно знал, что происходит… Тех, кто имел доступ к информации и умел ею манипулировать. [...] Это значит, что все эти годы вы были свидетельницей этой деградации. Видели, как россиянам лгали, как их зомбировали. И сегодня вы призываете к тому, чтобы люди перестали зомбироваться. Как вы это представляете сейчас, когда больше почти нет независимых СМИ, а другие рискуют тюрьмой, так как есть закон, запрещающий само слово «война»?
Ответ Агалаковой:
— Прекрасный вопрос… Я не знаю (на него ответа).
И через паузу:
— Я не политик, конечно, но есть два способа... Либо российская власть сама все остановит и вернет назад, отступит назад хотя бы на пять лет. Но я вижу это невозможным... Второе — то, что российский народ сам поймет, в какую ловушку он попал. Но что будет дальше, я не представляю. Я боюсь и того, и другого варианта.
«Война — у ваших дверей»
На последний вопрос, почему она все эти годы молчала, а решила высказаться только сейчас, Жанна Агалакова ответила:
— Потому что война — у ваших дверей. Не принимайте ситуацию легкомысленно… Это не остановится вот так. Это не остановится…
***
...«Война за вашими дверями. Спасибо вам», — еще раз повторила она и попрощалась с журналистами.
У нее самой пока все неопределенно, но есть некоторые творческие задумки на будущее — например, что-то сделать из материала, собранного в предыдущие годы во время поездок по России.
«Я очень люблю свою профессию», — подчеркнула Жанна с дрожью в голосе.
О какой профессии идет речь? Жанна говорит: о журналистике.