Вы здесь
Чего нет в официальных прогнозах
Что будет в наступившем 2023 году с рублем, с ценами, с работой, с российской экономикой в целом. На все эти вопросы дают ответы официальные прогнозы, которые, если друг от друга и отличаются (в зависимости от ведомств, которые их готовили), то не радикально.
Банк России, например, обещает удержать годовую инфляцию в пределах 5–7 процентов. Министерство финансов сверстало бюджет исходя из среднегодового курса в 68 рублей за доллар. Макроэкономический прогноз Министерства экономического развития предусматривает падение ВВП на 0,8 процента. В основе всех этих цифр лежат математические модели, учитывающие массу факторов. И вероятность того, что все они по результатам года станут реальностью, отнюдь не нулевая.
И все же эти прогнозы ущербны. И есть вероятность того, что они сбудутся, даже не 50 процентов, а существенно ниже. И причина в том, что ни один из них не учитывает ключевого фактора, от которого зависит будущее не только российской экономики, но и всех остальных элементов российского общества, – войны.
С официальной точки зрения никакой войны до сих пор нет. Но она есть. И даже без учета ее прямого следствия – международных санкций (которые как раз в официальных прогнозах учитываются) – влияет и на структуру экономики, и на уровень государственных расходов, и на рынок труда с демографической ситуацией. Причем военное влияние со временем только нарастает.
Если принимать это во внимание, можно с уверенностью заявить, что у Банка России нет практически ни одного шанса удержать цены на потребительском рынке в рамках заявленного коридора. Главная причина – резкий рост государственных расходов, который не будет подкреплен таким же ростом производства потребительских товаров и услуг. Проще говоря, количество денег в российской экономике существенно вырастет, а купить на эти деньги можно будет столько же, сколько сейчас. И это в лучшем случае.
Дополнительные бюджетные траты пойдут на снабжение армии оружием и снаряжением, выплаты мобилизованным, контрактникам, семьям погибших и раненых, заявленное восстановление оккупированных территорий и содержание их пророссийских администраций, а также на проведение там полицейских операций. Та часть денег, которая не будет разворована и не осядет на счетах чиновников и генералов, трансформируется в платежеспособный спрос.
Быстро удовлетворить его за счет импорта не очень-то и получится. Санкции никто не отменит, доставка товаров из развитых стран по-прежнему будет как минимум затруднена. Привозить все необходимое из Китая и прочих "дружественных" стран будет сложно хотя бы из-за того, что железные и автомобильные дороги в России не резиновые. Страна десятилетиями выстраивала логистику для торговли с Европой – поэтому перенаправить за год товарные потоки просто невозможно.
Что же касается внутреннего производства, то тут главным ограничением является нехватка рабочих рук. С демографической точки зрения война стала для России катастрофой. Вся ее тяжесть ложится на самое малочисленное поколение. Те, кто теоретически мог бы заняться импортозамещением, либо воюют, либо скрываются от военкоматов внутри России или за ее пределами, либо занимаются производством оружия.
Но даже если бы всего этого и не было, невозможно быстро заместить то, чего страна лишилась из-за санкций. Нехватка оборудования, комплектующих, компетентных кадров – все эти проблемы за год не решаются. То, что будет производиться в России в рамках импортозамещения, по крайней мере в первое время, будет сильно дороже и качественно хуже зарубежных аналогов.
А теперь о том, что будет влиять на инфляцию и на что Банк России, за нее отвечающий, никак повлиять не сможет. Во-первых, ситуация на сырьевых рынках, от которой зависит интерес Китая к России, и его готовность снабжать российский рынок дешевым ширпотребом в обмен на нефть, газ, удобрения, металлы, которые придется по-прежнему поставлять с большими скидками. Во-вторых, интенсивность военных действий и количество людей, непосредственно занятых войной. Если будет очередная волна явной или скрытой мобилизации, цены вырастут сильнее. В-третьих, многое будет зависеть от размеров оккупационной зоны в Украине.
Тут будет действовать обратная зависимость. Чем большую территорию будет контролировать российская армия, тем больше денег на ее снабжение и восстановление придется потратить. И тем сильнее из-за этого вырастут цены. Более того, то продовольствие, одежда, обувь, средства гигиены и прочие товары первой и не первой необходимости, которые будут отправляться на оккупированные территории, пойдут туда за счет российского рынка, влияя на баланс спроса и предложения уже со стороны предложения.
И это только один сценарий, предусматривающий продолжение войны или "заморозку" конфликта. Но война в 2023 году может и закончиться. И тут ключевой вопрос – чем. Шансы на то, что будут выполнены украинские условия прекращения боевых действий – возврат к границам 1991 года, компенсация нанесенного войной ущерба и наказание для военных преступников – ничуть не меньше, чем вероятность продолжения войны до конца года.
И в этом случае от российской экономики вообще мало что останется. Репарации, которые Россия должна будет выплатить в соответствии с резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН, станут неподъемным бременем, которое почти наверняка приведет к гиперинфляции и кризису, сопоставимому даже не с 1990-ми годами, а с 1920-ми, причем не в России, а в Германии. Причем, если брать не отдельно взятый 2023 год, а, скажем, перспективу от трех до пяти лет, это наиболее вероятный вариант, к которому ведут другие промежуточные сценарии.