Вы здесь
Как немецкие политики проморгали войну и помогли Путину
Полномасштабная война России против Украины идет уже почти 14 месяцев. Вопрос о вине и ответственности за войну волнует не только российское общество – прежде всего тех, кто выступает против агрессии. Актуальной стала эта тема и в Германии. Вопрос о многолетнем "умиротворении" Путина немецкими политиками обсуждается как самими немцами, так и теми за пределами ФРГ, кто хотел бы по разным причинам найти и других виновников украинской трагедии, кроме непосредственных инициаторов агрессии. Есть ли немцам в чем упрекнуть себя?
Как выглядит версия "обвинителей"? ФРГ со времен Вилли Брандта проводила неправильную политику в отношении Москвы: Германию интересовало только экономическое сотрудничество и дешевый газ. Для отвода глаз, чтобы наживаться было проще, была провозглашена политическая линия "изменения через торговлю", по-немецки это звучит в рифму – Wandel durch Handel.
Германия продолжала строить "Северный поток – 2" и эксплуатировать "Северный поток – 1" после аннексии Крыма и начала войны в Донбассе. Немецкие социал-демократы поддерживали связи с Путиным и его коррумпированными приближенными, получая от них материальную выгоду. Ангела Меркель не предпринимала ничего против агрессивных шагов России, идя на поводу у Путина. Вывод: без подобных действий Германии война не была бы развязана, Берлин мог бы ее предотвратить, но не стал. И до сих пор ФРГ ведет себя неправильно, тормозя поставки вооружений в Украину.
Рассмотрим эти тезисы пристальнее. Начнем с Вилли Брандта, первого социал-демократического канцлера послевоенной ФРГ, занимавшего эту должность в 1969–1974 годах. Немецкая социал-демократия выступала за мирное сосуществование с СССР, но ее главным внешнеполитическим вектором оставалось сотрудничество в рамках НАТО и тесные связи с США. При Брандте ФРГ действительно начала получать советский газ. Теоретической платформой этой политики стала формула "изменения через торговлю". Ее подоплекой была надежда на мирный подрыв устоев советского строя. Отход от политики конфронтации и военного сдерживания считался основой для постепенного сближения, способного стимулировать трансформацию внутри Советского Союза. Естественно, ФРГ был нужен и газ, который в общем зачете, вопреки распространенному мнению, не был таким уж дешевым.
Ошибки в отношениях с Россией, по мнению политолога Сьюзан Стюарт из Фонда науки и политики (SWP), были не только у социал-демократов: стоит помнить, что c 2005 по 2021 годы у власти в ФРГ находился Христианско-демократический союз, чьим лидером была Ангела Меркель. Но именно СДПГ долго придерживалась принципов "восточной политики" Вилли Брандта, которая стала важной частью идентичности многих поколений членов этой партии. По словам Сьюзен Стюарт, эта стратегия основывалась на двух столпах: сотрудничестве с СССР и одновременно его сдерживании в области безопасности. Многие современные эксперты высказывают мнение, что именно политика Брандта заложила основы разрядки и постепенно привела к изменению восприятия Западом Советского Союза как непобедимого противника. Использование экономических рычагов при сохранении военного паритета казалось в то время стратегией, обещающей успех. Война была плохой альтернативой для обеих сторон: те и другие еще хорошо помнили ужасы Второй мировой.
После того, как рухнула стена
16 лет, с 1982 по 1998-й, канцлером ФРГ был Гельмут Коль – представитель консервативного Христианско-демократического союза. Он прослыл "канцлером объединения": именно при нем рухнула Берлинская стена, а бывшая ГДР была фактически присоединена к ФРГ. Эйфория, вызванная этими событиями, распадом Советского Союза и коммунистического блока, началом демократических перемен в России, продержалась достаточно долго. Торговля вышла на первый план, а Бундесвер стал быстро терять значение и силу. Немецкая армия была переформатирована для операций по поддержанию мира за рубежом – к примеру, танки для этого оказались вообще не нужны. По мнению политолога Стюарт, в последние десятилетия Германия совершенно перестала уделять внимание сфере безопасности, форсируя экономическое сотрудничество. Эти перекосы мало обсуждались в немецком обществе. Перед полномасштабной войной в Украине немецкая армия оказалась в чрезвычайно ослабленном состоянии.
По мнению политолога из SWP Яниса Клуге, Россию многие немцы ассоциировали с воспоминаниями об улучшении отношений в советские времена, с Михаилом Горбачевым и первой речью Владимира Путина в Бундестаге в 2001 году. Тогда молодой президент России выглядел как динамичный, конструктивный политик, которому хотелось верить. Было ли это наивно? Да, если говорить о том, что немецкие политики переоценили глубину демократических изменений в России, сбросили со счетов значение чеченских войн и боль разочарования в связи с развалом СССР у значительной части россиян.
Большой ошибкой немецких политиков, по мнению Сьюзан Стюарт, была оценка ситуации в России с точки зрения своих приоритетов – так называемый mirror imaging, говоря проще, стремление судить о других по себе. В ФРГ считали, что российское руководство заинтересовано в модернизации страны, росте благосостояния населения, уменьшении насилия и укреплении стабильности в обществе. Избранный после Коля канцлером Герхард Шрёдер даже назвал Путина "кристально чистым демократом". Сейчас это звучит как запредельный цинизм, но в начале 2000-х годов мало кто удивился сказанному.
Германия продолжала торговать. Шрёдер считал, что делает все возможное для развития и укрепления двусторонних связей. По мнению Стюарт, это хорошо встраивалось в концепцию Германии как "экспортного государства". Важным для немецких политиков было сотрудничать с Россией и тем самым привязывать ее к себе. Естественно, в этом были заинтересованы и немецкие предприниматели, концерны, профсоюзы, а в конце концов и сотрудники успешно торговавших с Россией фирм, то есть множество немецких избирателей. Россия стала чуть ли не синонимом роста благосостояния Германии.
Однако совсем не учитывалось политическое развитие самой России. Постепенного крена к авторитарной клептократии, отмирания демократических институтов и ползучей деградации гражданского сознания немецкие лидеры как-то не заметили. Все это продолжалось вплоть до Мюнхенской речи Путина в 2007 году, когда он провозгласил свою новую внешнеполитическую доктрину, дав западным политикам понять весь масштаб их заблуждений. Потом было вторжение российских войск в Грузию и некоторая передышка для обдумывания новой стратегии.
Курс Меркель: business as usual
Как ни странно, ничего нового после этого не произошло. Германия под руководством Ангелы Меркель бодро провозглашала линию на стратегическое партнерство с Россией. По мнению Сьюзан Стюарт, большой ошибкой Берлина было то, что там не заметили опасность сетевой коррупции при углублении экономических связей с Москвой. Они исходили из того, что немецкой промышленности удастся оказать позитивное влияние на российских партнеров, которые возьмут на вооружение западные экономические практики. В 2013 году примерно то же самое говорил, например, руководитель инвестиционного направления концерна Siemens, утверждавший, что в России уже удаётся применять такие же стандарты финансового контроля, как на Западе. Стюарт считает, что, напротив, Германия отчасти переняла российский коррупционный опыт. Штефан Майстер из Немецкого общества международной политики (DGAP) убежден, что по вине Герхарда Шрёдера и ряда других политиков была запущена машина коррупции и получения выгоды, которая заставила Путина думать, будто Германия и особенно СДПГ уже находятся в его руках.
После аннексии Крыма "сближаться путем торговли" стало уже совсем невозможно. Это видели все, кроме, быть может, социал-демократических экс-канцлеров Гельмута Шмидта, который призывал к сотрудничеству с Россией и переговорам с Путиным, и Герхарда Шрёдера, который не вылезал из Москвы, заняв высокие посты в "Роснефти" и дочерних предприятиях "Газпрома". Надо отметить, что после этого Шрёдер окончательно дискредитировал себя в глазах немецкой общественности. Путин же явно считал экс-канцлера негласным послом Германии в России – однако в этом уже ошибся сам российский президент. Судя по всему, он уверовал в свою концепцию, что ФРГ не допустит жестких санкций и определенно будет против поставок вооружений Украине, когда Россия нападет на соседнюю страну. По словам Яниса Клуге, не вина Германии, что Путин со временем становился все радикальнее и агрессивнее: не так уж велико влияние зарубежных стран на его политику. Однако Берлин на самом деле ничего не противопоставил растущей радикализации российского лидера.
С одной стороны, политики ФРГ осуждали подавление гражданских свобод и нарушения прав человека в России, спонсировали фонды и организации по развитию гражданского общества, с другой – продолжали business as usual. Аннексии Крыма и войне на востоке Украины не придавалось большого значения, они вытеснялись из сознания или даже вменялись в вину Киеву. Обусловлено это было не только экономическими интересами, но и наивно-романтическим взглядом на Россию, распространенным в ФРГ. Противоположные мнения играли маргинальную роль, отмечает Клуге.
Штефан Майстер считает, что в Германии мало экспертов, которые на самом деле разбирались в России. Почти все надеялись, что всё будет по-прежнему и ничего плохого не произойдет. Его коллега Янис Клуге также уверен, что в основном в Германии доминировало упрощенное представление о том, что представляет собой Россия. При этом каждый думал, что уж он-то точно знает, как мыслит и действует Путин. Недостаток знаний, наивность, высокомерие и личная выгода – все это в конечном счете и привело к катастрофе.
Ангела Меркель не посчитала нужным прекратить строительство "Северного потока – 2" ни после 2014 года, ни после отравления Алексея Навального. Однако приписывать ей особую любовь к Путину и готовность подчиняться его интересам было бы грубой ошибкой. Меркель – не Шрёдер и даже не Коль, в бане с Путиным она не парилась, а при журналистских вопросах с упоминанием его имени часто делала крайне кислое лицо. Скорее Путин был громадной внешнеполитической гирей на ее ногах, но сделать с этим что-то канцлер, не любившая резких шагов, не могла или не хотела. Штефан Майстер считает, что сама Меркель понимала: Путин ее обманывает, и была менее подвержена иллюзиям на его счет, чем ее социал-демократические коллеги. Но, по мнению Майстера, ради удержания власти и мира в правительственной коалиции, где ей приходилось лавировать между жесткими консерваторами из собственного блока ХДС/ХСС и левым крылом СДПГ, канцлер проводила оппортунистическую политику.
Главными ошибками Германии при Меркель были, по словам Штефана Майстера, неумение вынести уроки из действий России против Грузии в 2008-м и Украины в 2014 году, отказ реалистично оценивать ситуацию и недооценка путинского режима. По мнению Сьюзан Стюарт, намного раньше можно было понять готовность Путина применять шантаж и военные средства. Но правительство Меркель продолжало надеяться на то, что возможна взаимовыгодная ситуация (win-win situation) для обеих сторон, не понимая, что режим Путина ищет выигрыша (win) только для себя.
Кривое зеркало Путина
Чтобы понять, почему Ангела Меркель не стала ничего предпринимать против проекта "Северный поток – 2", надо знать ее склонность к промедлению и "высиживанию" вопросов вместо их быстрого решения. Меркель прославилась тем, что никогда не принимала решения, не поняв, как оно отразится на ее рейтинге у избирателей. В худшем случае она могла вообще ничего не делать, как это и произошло с газопроводами. Слишком большой "хвост" непопулярных мер повлекло бы за собой закрытие обеих трасс и отказ от российского газа. По мнению Штефана Майстера, так и не введенный в эксплуатацию газопровод "Северный поток – 2", поглотивший несколько миллиардов евро, сделал Германию подверженной шантажу.
По словам Сьюзан Стюарт, если бы проект "Северный поток – 2" был остановлен быстрее (в действительности это сделали только после начала вторжения в Украину, уже при нынешнем канцлере Олафе Шольце), это стало бы прямым сигналом Кремлю. Однако Меркель хотелось войти в историю канцлером, совершившим энергетический поворот от ископаемых к обновляемым источникам энергии. После отказа от АЭС она надеялась с помощью дешевого российского газа плавно перейти к обновляемым источникам энергии. Коктейль из санкций, введенных после аннексии Крыма и уничтожения малайзийского "боинга", с одной стороны, и энергетического сотрудничества – с другой, был довольно странным. Поэтому Кремль до последнего надеялся, что Германия снимет санкции, и был твердо уверен, что своим газом держит ее на привязи.
Но у Путина тоже оказалось кривое зеркало. Оценивая западные страны в соответствии со своими предельно циничными взглядами, он не придавал значения ни демократическим принципам, ни какой-либо морали в политике. В то время как Германия не могла себе представить, что возможна эскалация украинского кризиса в виде полномасштабной войны, Путину не могло и в страшном сне присниться, что Берлин может отказаться от российского газа. Политолог Стюарт считает, что Путин принял решение о войне на основании неправильных оценок, а руководство Германии, в свою очередь, не представляло себе, что он сможет прийти к таким выводам.
Это, естественно, не повод перекладывать вину за случившееся с агрессора на того, кто вовремя не понял его злонамеренность. Хотя иллюзорные представления о путинской России и ошибки немецких, как и других западных, политиков могли дать повод Путину начать наступательную войну. Штефан Майстер называет многолетнюю позицию правительства Германии по отношению к России слишком мягкой. По его мнению, курс Берлина после аннексии Крыма и начала войны в Донбассе в 2014 году можно сравнить с политикой умиротворения агрессора (appeasement). Она оставила российское руководство в наивной уверенности, будто в случае полномасштабной войны Берлин не поддержит жесткие санкционные меры против Москвы, не говоря уже о сколько-нибудь серьезной военной помощи Украине. К тому же из-за пандемии COVID-19 с 2020 года прекратились регулярные личные контакты Путина с западными лидерами, в том числе в рамках "Нормандского формата", а сам российский лидер за время самоизоляции в своих убежищах, если судить по откровениям его бывших сотрудников, изменился не в лучшую сторону, став еще более радикальным.
Кому каяться и за что?
Можно предположить, что уход Ангелы Меркель с поста канцлера в конце 2021 года и смена правительства, в которое вошла партия "Зеленых", отличающаяся особо жестким и безапелляционным отношением к режиму Путина, стали одним, хоть и не самым важным фактором, подтолкнувшим Кремль к решению о полномасштабной войне. Нерешительность Меркель и отсутствие четких контуров у ее политики скорее сдерживали агрессию, чем приглашали к ней. Но, как говорит Штефан Майстер, причина, по которой Путин начал войну, крылась в первую очередь не в установках и действиях немецких политиков. Германия допустила множество политических ошибок, облегчивших Путину принятие решения о вторжении в Украину, но все же не смогла бы реально предотвратить ее. Путин следовал своей внутренней логике, отмечает Майстер, а именно – стремлению удержать власть. Война была нужна ему по внутриполитическим причинам.
Единственное, что могла бы сделать ФРГ, по мнению Яниса Клуге, – это начать поставки вооружений в Украину уже в 2021 году. Однако и в этом вопросе мнения немецких политиков и экспертов расходятся. Некоторые считают, что в таком случае Путин мог бы начать войну намного раньше и вести ее с еще большей жестокостью. Что касается раздававшихся в адрес Берлина упреков в промедлении с поставками оружия в начале войны, то в Германии отмечают, что даже США, чья оборонная промышленность в заметно лучшем состоянии, чем немецкая, натолкнулись на границы своих возможностей в том, что касается поставок боеприпасов, да и с поставкой боевой техники, в частности, тяжелых танков, тоже не спешили. Между тем канцлер Олаф Шольц неоднократно заявлял, что все шаги Германии в этом направлении должны и будут делаться лишь в безусловной координации с американскими партнерами.
Кстати, соратник канцлера по Социал-демократической партии, президент ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер не посчитал политическим унижением извиниться перед Украиной за действия на своих прежних постах – главы администрации канцлера и министра иностранных дел Германии. Многие заслуженно упрекали его в чрезмерной благосклонности к кремлевским политикам – и Штайнмайер признал ошибки. Подобное было бы к лицу и экс-канцлеру Ангеле Меркель, считает Майстер. Это стало бы признаком силы, а не слабости.
Однако Меркель всегда была убеждена в правильности своих действий и продолжает настаивать на том, что не делала ошибок. Быть может, ее готовящаяся книга воспоминаний приоткроет завесу над процессом принятия решений в отношении России. Так или иначе, дебаты об ошибках и упущениях немецкой политики наверняка продолжатся. Жаль, что уже никто не сможет при этом сказать, оправдывая дипломатические усилия Берлина: "Лишь бы не было войны".