«Путин кончился»

«Вооруженный мятеж» бывшего "повара" Евгения Пригожина успешно завершен: после переговоров, в которых, если верить официальным источникам, посредником выступал Александр Лукашенко, ЧВК «Вагнер» согласилась на Москву не ходить.

И вообще всё возвращается на свои места, как ни в чем не бывало. Неясными остаются несколько моментов: что будет с асфальтом в Липецке, который разобрали, чтобы не пропустить вагнеровцев, что будет с воротами цирка в Ростове, где стоял «вагнеровский» танк, и как после всего этого собирается управлять страной президент Путин. На последний вопрос «Новой-Европа» отвечает социолог и экономист Владислав Иноземцев.

— Путин слишком долго занимался отрицательным отбором и расставлял по важным местам абсолютно некомпетентных и неадекватных людей. И то, что говорил Пригожин о Шойгу и Министерстве обороны, соответствует действительности, то есть масштаб идиотизма и маразма превышал все допустимые пределы. Поэтому всё, что ни делал Путин, проваливалось, а вагнеровцы на этом фоне выглядели самым боеспособным подразделением. Попытки их остановить и ввести под командование Шойгу, которые предпринимались в последние дни, не могли не вызывать болезненную реакцию. Пригожин понимал, что его пытаются лишить этой его банды, а следующим шагом — уже и, скорей всего, жизни. У Пригожина уже не было пути назад, потому что конфронтация шла по нарастающей — шаг за шагом, шаг за шагом. Соответственно, итог, на мой взгляд, достаточно закономерный.

— Начал, конечно, Пригожин, причем уже давно, в прошлом году. Он постоянно высказывал недовольство военными, поставками, командованием и так далее. В принципе Пригожин после того, как получил это безумное количество зеков, ощутил себя особой силой. Так что начал он, тут сомнений никаких быть не может.

— Это всё путинское идиотическое стремление всех друг против друга использовать и никого при этом не отодвигать. Его попытки никого не настроить против себя привели к такому безумному результату. Понятно, что есть какая-то субординация. Но, видимо, Путин сам был недоволен Шойгу, пытался играть на каких-то противоречиях. Тот факт, что Путин не остановил Пригожина еще год назад, это такая же тупость Путина, как само по себе начало войны с Украиной. Когда ты видишь, что на тебя наскакивают, когда тебя уже называют дедушкой-мудаком, а ты молчишь… Не знаю, кем надо быть, чтобы терпеть.

— Ну как — недавно? Месяца два.

— Если бы они опомнились хотя бы два месяца назад, это было бы нормально. Но здесь вся система, на мой взгляд, была очень непродуманной. У Путина в руках, как он сам говорит, спецслужбы, агентура и так далее. И вот ты создал такое подразделение — и у тебя нет на расстоянии вытянутой руки от Пригожина такого чувака, который может пойти и грохнуть его в любое время. Это безумие. Это просто непростительный непрофессионализм.

— Конечно. То есть ошибка и в том, что позволили так далеко дорасти. Но если уж ты до этого довел, то как ты можешь в его ближнем круге не иметь каких-то доверенных людей? Чтобы в тот момент, когда он соберется маршировать против Кремля, ему прямо в момент заявления пулю всадили в затылок. Если ты, конечно, какой ни на есть спецслужбист, а не просто придурок.

— Они потребовали этого, потому что дело зашло слишком далеко. Насколько я понимаю по хронологии, Пригожин заявил, что Бахмут взят, они его все поздравили, и Путин, и Шойгу. Потом он сказал: всё, мы собираем манатки, наши войска отсюда уходят, мы дальше в Африке будем свои задачи решать, ни к какому Шойгу идти в услужение мы не собираемся. А они, видимо, считали, что сейчас начинается украинское контрнаступление, надо под эту дудочку объединить все вооруженные силы и добиться наконец-то единоначалия. До них дошло, что это сделать уже пора.

Пригожин им ответил: вы нам никто, мы отсюда уходим. И дальше надо было действовать уже решительно. На мой взгляд, нужно было в тот момент Пригожина убрать, а не бомбить его отряды.

— Ну, слушайте, это наемная армия, которая подчиняется одному конкретному человеку. У этого человека есть политические амбиции, есть язык и есть собственные медиа, которые доносят его мнение до всей России. Если такой человек подготавливает мятеж, то нужно понимать: как только всё это выйдет наружу, вся проблема будет сводиться к физическому устранению руководителя мятежа. После этого сам мятеж разваливается. Представьте, что вагнеровцы продвигаются к Московской области — и в это время выходит сообщение, что Пригожин убит. Куда они пойдут дальше? Зачем?

— При чем тут деньги?

— Им оставалось дня три до Москвы. Знаете, как хорошо можно пограбить по дороге? Нет, его деньги — это уже забытая тема. В пяти домах на Рублевке они найдут больше, чем в любой «Газели» в Петербурге.

— Ну, хорошо, не больше. Но им хватит. Тут нет проблем. Вопрос денег уже совершенно не стоит. Вопрос уже о том, есть ли в стране подразделения и люди, способные начать стрелять по вагнеровцам. Психологически это самый важный момент. Потому что для военных, как ни крути, они были друзьями, коллегами, они воевали бок о бок полтора года, это большое дело. Удастся ли вывести против них каких-то военных — вопрос. Кроме того, вагнеровцы за эти полтора года в Украине хорошо обучились. Если против них бросить какое-нибудь подразделение из призывников в Туле, вагнеровцы его просто перебьют. С небольшими потерями для себя, скорей всего. То есть здесь нужны реальные спецназовцы с хорошей мотивацией, с реальной оплатой. И посылать их должен, на мой взгляд, уже не Шойгу. Потому что дискредитация этого человека достигла уже запредельных масштабов.

— Это довольно много, если они соберутся все у входа в Москву. Это приличная армия. Но если они растянуты от Ростова, то кто из них дойдет до Москвы? Понятно, что население в любом городе не сопротивляется. Но в каждом городе, чтобы его хоть как-то контролировать, надо оставлять какое-то количество вооруженных людей, по паре тысяч. И как они могут дойти до Москвы, не растеряв сил по дороге? Плюс — Минобороны может снять 20-30 тысяч человек с украинского фронта и просто перерезать вагнеровцам коммуникации, разделить их группировку на несколько частей. Я не специалист по военной тактике и стратегии, но я не понимаю, как может армия в 600-700 тысяч человек всё профукать двадцати тысячам.

— Я думаю, что вагнеровцы воины хорошие. И армейцам тоже особенно ничего соблюдать не надо.

— Этого я тоже не могу понять.

— Нет, сегодняшний Путин — это уже не Путин. Путин вчера закончился. Он просто сбежал. Шойгу, Патрушев — все просто затаились и молчали. У Пригожина были варианты. Он мог дойти до Москвы, и тогда люди, которые залегли на Каширском шоссе в камуфляже, должны были сдаться ему без всякой команды. Потому что непонятно, кто ими командовал. Вагнеровцы просто дошли бы до Кремля.

— Если бы они добрались, у Пригожина было 10-15 процентов вероятности, что власть он получит, я этого не исключаю.

— Нашел бы какого-нибудь генерала, объявил его министром обороны. Приходит с ним к Мишустину и говорит: вот наш новый министр обороны, а ты продолжай заниматься, чем занимался. И пошло-поехало. Перехватить систему управления он мог. Народ у нас достаточно приспособленческий. Какие-нибудь сотрудники министерств пришли бы сразу — «чего изволите». Предприниматели прибежали бы еще быстрее.

— А кто-то пытался? Это же не Ходорковский с Каспаровым, которые разговоры разговаривают. Силовая система Путина никогда не имела серьезного противника. Они воевала с бабушками и девчонками на Пушкинской площади.

— Очень плохие. И что вы называете системой? Когда Путин уходил в 2008 году и ставил Медведева, в России еще было то, что называется словом «система». Была «Единая Россия», олигархи, грабеж, коррупция — и два первых лица: сначала Путин 8 лет, потом Медведев еще четыре, потом неизвестно кто. Это была система. Ушел бы Медведев, пришел бы Пупкин, так же благополучно воровали и грабили.

— Всё как надо, да. Путин сказал: нет, к черту систему, буду я, а система мне неважна. И система на этом была уничтожена. Я еще в 2010 году был уверен, что Путин вернется, потому что себя он ценит выше системы. И он вернулся. Системы с тех пор не существует. Они вроде бы победили Пригожина, но фамилия того, кто его победил, не Путин. Путин пропал.

Единственный светлый вариант, который я себе представляю, такой. Сидят условные Мишустин и Собянин, к ним приходят десяток младших генералов из ФСБ и Минобороны и десяток старших олигархов с миллиардами. Они объявляют награду за голову Пригожина — типа сто миллионов баксов. И того сдают свои же. Путин исчез, Мишустин становится и.о., назначает Собянина премьер-министром, кого-то министром обороны — и едем дальше. В каждом министерстве есть огромное количество интересантов, которые из средней части таблицы хотят выйти в дамки, это их единственный шанс в жизни. Они присягают новой компашке.

— Знаете, как дефибриллятор запускает сердечную мышцу? Вот только такой радикальный перезапуск системы может ее спасти. Тогда она сможет жить без Путина. Если без Путина она жить не может, то она закончилась полностью. Потому что Путина уже не существует.

— А как он вернется? Что он для этого сделал?

— Губернаторы никого не интересуют. Всех интересует, что происходит в Москве.

— Это как с нашей оппозицией. Когда-то Владимир Рыжков был первым зампредом Госдумы, Борис Немцов — первым вице-премьером, Березовский — главным олигархом. И так далее. Но на протяжении 30 лет они шли вниз и вниз — и оказались убиты или в изгнании. Когда ты 30 лет движешься вниз, ты обратно уже не поднимаешься. Ровно то же самое — тут: ты 20 лет создаешь эту безумную неэффективную систему, и как ты потом собираешься поднять это обратно?

— А народ спит. И будет спать. (народ это все видит и никому не верит - ЭР)

— А что они могли сделать?

— В 1991 году никто не выходил за президента. То есть большинство шло за Ельцина.

— Ситуация 1991 года была бы возможна, если бы появился кто-то, облеченный более или менее властью, вышел на улицу один и без охраны и сказал: уважаемые москвичи, пришла беда, давайте строить баррикады, я буду с вами до последнего момента. Я уверен, что сто тысяч человек вышли бы. Потому что москвичи не захотели бы, чтобы их грабили уголовники. Таких людей, которые могли это сделать, двое: Мишустин и Собянин. Но вместо них выходили какие-то непонятные люди в камуфляже, поэтому все только ржали.

— Потому что нет человека, который мог бы выйти и сказать: я с вами, давайте вместе остановим этих сумасшедших. Но ощущение было такое, что страной не управляет никто. Потому что часть людей, вроде Патрушева, Золотова и Шойгу, просто реально дискредитированы под ноль.

— Именно.

— Он начал есть свой хвост, когда фактически стал вооружать вагнеровцев, когда разрешил Пригожину набирать уголовников. Сколько у Вагнера было людей без уголовников? Ну, 5-7 тысяч человек? По данным Ольги Романовой из зон, они получили 50 тысяч зеков. Сам Пригожин говорил, что у него через Вагнер прошло почти 60 тысяч за год, порядка 20 тысяч погибло, кто-то освободился.

— Они ее сейчас и проиграют. Война закончилась. То есть Путин вернуться еще может, но война закончилась точно. Они сейчас ее проиграют очень быстро. Поэтому то, что происходит, очень хорошо для Украины.

Что будет с Россией — другой вопрос. А украинцам надо сейчас очень быстро, очень радикально взломать разваливающуюся российскую оборону на стратегических участках.

Российская армия, которая сейчас воюет в Украине, требует огромной логистической системы. Чтобы ее снабжать, нужны постоянные поставки и перевозки. А сейчас у них все тылы были уничтожены за один день. Своим походом на Москву Пригожин обрезал все цепочки по всей длине, на тысячу километров. Думаю, что украинцы не могут не воспользоваться этой ситуацией.

Ирина Тумакова

Напомним, накануне вечером Пригожин остановил поход на Москву, когда его колонны уже вошли в Липецкую область. Сообщалось, что такое решение якобы было принято после переговоров с непризнанным президентом Беларуси Александром Лукашенко. Согласно договоренностям, Пригожин должен отправиться на территорию РБ. Между тем западные аналитики считают, что Путин не простит Пригожину военный бунт и попытается ликвидировать хозяина "вагнеровцев". По их мнению, пока Пригожин пользуется хоть какой-то поддержкой, он представляет угрозу для Кремля, независимо от своего местонахождения.