Вы здесь
Война по предоплате
Цены в России с конца 1999 по 2024 год официально выросли в 8,94 раза, а военный бюджет – в 65,2 раза. Расчеты на основе официальных данных показывают, что военные затраты – одна из значительных причин российской инфляции не только за два военных года, но и за всю последнюю четверть века. Граждане вскладчину оплачивали будущую войну бюджетными миллиардами, а потом, по отдельности – собственными наличными у магазинного прилавка.
Государственные расходы, как правило, не приносят прямой выгоды. Граждане совместно платят зарплаты учителям и социальным работникам, чиновникам, оплачивают науку, строительство домов культуры, уличного освещения, канализации, общественного транспорта, сельских дорог и т.д. С точки зрения экономики все это – печатание ничем не обеспеченных денег. Однако эти траты, как минимум, повышают общее качество жизни: жилье в благоустроенном месте обоснованно ценится дороже, работникам не надо доплачивать за неудобства – то есть эти расходы тоже возвращаются к гражданам в виде благ.
Расходы на оборону тоже неизбежны, пока в мире существуют войны. Но у них есть принципиальное отличие: эти деньги вбрасываются в экономику, но не окупаются никак и никогда, просто тратятся – и все. Купленное в лучшем случае пойдет на проживание и лечение ничем полезным не занятых солдат. Остальное рано или поздно так или иначе отправится на свалку.
Оружие умолчания
Даже до начала полномасштабной войны против Украины публикации и выступления о проблеме высоких военных трат появлялись в России не так уж часто. Например, в 2015 году Forbes опубликовал статью Сергея Гуриева (ныне декан Лондонской школы бизнеса, на тот момент – профессор экономики парижского Института политических исследований) – однако это была перепечатка иностранного источника, и сам автор уже не жил в России. Россияне же еще с советских времен привыкли слышать об огромных военных расходах США – а в РФ о них активно говорили только в 90-е, когда армия испытывала ту же нехватку средств, что и вся страна. После этого о военном бюджете вспоминали разве что в связи с уголовным делом "Оборонсервиса", приведшим к отставке министра обороны Анатолия Сердюкова.
В то же время по доле военных расходов в ВВП Россия, как минимум, никогда сильно не отставала от США, а в последние годы ощутимо превосходила, и тем более многократно опережает, например, Китай. При этом стоит учитывать разницу в масштабе: одна и та же доля расходов, выброшенных на ветер, для разных экономик ведет к разным последствиям. Если обладатель двухмиллиардного состояния потеряет половину, он все равно останется миллиардером. А для средней российской семьи "такая же" потеря половины дохода может привести к серьезному пересмотру диеты.
С зимы 2022 года в России упоминать военный бюджет в связке с понятием инфляции стало вообще не принято. Вместо этого в обиход вошло изящное выражение "бюджетный импульс" – как будто в стране ничего не происходит, просто правительство решило дать промышленности хороший госзаказ.
Конечно, зарплаты в "военке" растут, кое-что достается и смежным с ней отраслям – металлургам, электронщикам, химикам, легкой промышленности. В официальной статистике это даже выглядит как рост экономики. Однако стоит помнить, что все эти деньги либо сразу выплачиваются в виде зарплат, либо от подрядчиков переходят к поставщикам – и рано или поздно, поэтапно, все равно доходят до магазинных прилавков. Количество товаров на которых осталось прежним – а местами и снизилось.
"В последние годы количество денег в обращении – так называемый агрегат денежной массы М2 – взлетает как ракета, на 10-20% в год, а товарная масса растет слабенько. Я понимаю коллег, которые не хотят в своей аналитике связывать военку с инфляцией – жить хочется. Но законы экономики неизменны: люди идут с повышенной зарплатой на рынок, а товара там не прибавилось, – говорит бывший профессор одного из ведущих российских экономических вузов. – Темпы роста гражданского производства небольшие. Если спрос прежде так быстро не рос, то повод для повышения цен остается один – новые деньги в экономике. И, поскольку зарплаты в гражданском секторе сильно не повышались, вывод тоже один: причина роста цен – вливания в военку".
Нефть нам не указ
Конечно, инфляция определяется множеством факторов, начиная от курса рубля и заканчивая урожаем. В статистике принято считать связь между явлениями существенной, если их коэффициент корреляции, то есть совпадения направления и величины изменений, превышает 0,8, минимальный уровень, принимаемый к рассмотрению в некоторых случаях – 0,7. Для сравнения мы взяли несколько очевидно связанных с инфляцией параметров.
Главной действующей силой российской экономики принято считать цену на нефть. Однако расчеты показывают, что корреляция среднегодовой цены на российскую нефть сорта Urals с 2000 по 2023 год и инфляции составляет лишь минус 0,41. Отрицательная связь означает, что когда нефть дорожает, инфляция немного чаще снижается, чем растет – и наоборот. Но величина коэффициента показывает, что заметной связи между изменениями этих параметров нет – "все совпадения случайны". Если же рассматривать только изменения цен на нефть, коэффициент падает до 0,034.
Далее, скачок цен в 2020 году официальные источники объясняли пандемией и "импортированной инфляцией". Действительно, во время пандемии ковида цепи поставок товаров нарушились по всему миру, и цены тоже росли во многих странах. А наука говорит, что в слабой экономике инфляция всегда выше, чем в более сильной – конечно, при условии, что экономики связаны. Из этого предлагался вывод, что раз в США инфляция выросла, то в России должна и подавно, и другие причины искать нечего.
Однако с 2000 по 2023 год связь между инфляцией в России и США оказалась хоть и положительной, но лишь на уровне 0,2 – то есть тоже никакой. Результат сравнения с инфляцией по миру в целом и по развитым странам остался в том же диапазоне, и даже в случае с развивающимися странами составил менее 57% – то есть сходство наблюдается примерно в половине случаев. Так что у России, выходит, и здесь свой, особый путь.
Также важнейшим показателем принято считать курс рубля к доллару. Он не только прямо определяет изменение цен на импорт – многие граждане, в том числе предприниматели, просто обращают на него внимание и меняют свои планы, что отражается на цене предложения и покупательском спросе. Но сравнение среднегодового курса доллара с инфляцией тоже дало корреляцию слабее минус 0,5, а попытка оценить воздействие изменения среднегодового курса выдала коэффициент еще меньшего размера. Это, разумеется, не значит, что регулярно наблюдаемая девальвация рубля не влияет на инфляцию – просто прямым сравнением двух рядов цифр эту зависимость отследить невозможно. В частности, потому, что цены сильнее реагируют на резкие скачки курса – а последующее временное укрепление рубля их вернуть назад уже не может.
Страна с ружьем
Динамика же военных расходов в России, по данным Стокгольмского международного института исследования проблем мира (SIPRI) и Росстата, на протяжении 24 лет совпадает с инфляцией на 84%.
Также можно отметить, что некоторые источники считают оценки SIPRI заниженными – в частности, по данным института, в 1999-2000 годах на военные расходы пришлось 3,01% и 3,33% российского ВВП, однако эксперт Межрегионального фонда информационных технологий (МФИТ) Виталий Шлыков со ссылкой на Международный институт стратегических исследований в Лондоне (IISS) полагает, что они были ближе к 5%. Тем не менее, в нашем случае прежде всего важны не абсолютные цифры, а вектор их изменения.
Говоря о зависимостях, всегда стоит проверять встречное предположение: не может ли как раз инфляция определять рост военных расходов, или же, может быть, есть некий третий фактор, одновременно меняющий оба параметра? Однако по графику видно, что темп роста оборонных ассигнований в ряде случаев многократно превышал инфляцию – то есть совпадало качество изменений, а не непосредственный размер. Кроме того, военный бюджет принимается на год вперед, когда будущая инфляция толком не известна – а, как показывают многократные пересмотры прогнозов от экономических ведомств, предсказывать у нас ее умеют не очень хорошо.
Наконец, по информации старшего научного сотрудника программы исследования поставок оружия SIPRI Симона Веземана, видимое на графике урезание военного бюджета в 2017 году было лишь формальным и объяснялось переносом плановых выплат на более ранние периоды. То есть военных не лишили денег из-за наблюдавшегося в 2017 году спада инфляции – им, наоборот, выплатили эти деньги раньше, как раз когда и наблюдался скачок цен.
Для сравнения: в США, где доля военных расходов в ВВП, казалось бы, примерно равна российской, корреляция их динамики с инфляцией оказалась меньше 0,3 – то есть их влияние на рост цен либо пренебрежимо мало, либо теряется на фоне иных, более сильных факторов. В географически более близком Казахстане ситуация аналогичная, только еще и коэффициент отрицательный. И даже в воюющей сейчас Украине связь колебаний военного бюджета и инфляции за 24 года практически отсутствует.
"В экономике, за редким исключением, вычленить воздействие одного фактора сложно. Версию о зависимости инфляции от военных расходов можно критиковать – явно она диктуется не только ими. Однако также нужно признать, что в экономике корреляция выше 0,8 – это уже скорее не вероятность, а факт. Конечно, в природе бывают всякие совпадения. Но здесь мы говорим о важнейших финансовых индикаторах, сама по себе связь которых друг с другом сомнений не вызывает, – говорит экс-руководитель одного из крупнейших российских финансовых холдингов. – И если два графика более двадцати лет подряд следуют почти параллельно – значит, так же несомненно, что один определяет другой".
Какой бюджет главнее
В то же время для популярного сегодня в российских СМИ "бюджетного импульса", то есть для расходов федерального бюджета, коэффициент составил менее 0,5 – то есть совпадения бывают, но рассчитывать на них не стоит. Даже у суммарных государственных трат – консолидированного бюджета, включающего расходы местных властей, – связь с инфляцией обнаруживается лишь на уровне 0,7, разительно ниже, чем отдельно для оборонного бюджета.
Возможное объяснение – в том, что государственные расходы, как уже говорилось, частично возвращаются в экономику сразу: по новым дорогам дешевле и быстрее возить грузы, в грамотно организованной инфраструктуре выгоднее и проще вести бизнес и т.д. Насколько эффективно это получается в РФ – другой вопрос, но как минимум не все траты идут в чистый расход. В то же время военные затраты – не просто уничтожение материальных ценностей, но еще и отвлечение из экономики кадров и производственных мощностей. А дефицит того и другого в стране только нарастает год от года.
Связь инфляции и государственного бюджета нелинейна. По сути, государство размещает заказы в разных отраслях – промышленности, образовании, управлении и так далее. И реакция зависит от загрузки мощностей. "Есть мощности, увеличили расходы – растет выпуск, цены стабильны. Нет запаса мощностей, или доступ к нему дорог – значит, цены начинают расти. А при полной загрузке рост расходов ведет только к росту цены – корм уже не в коня, – продолжает финансист. – В разных отраслях ситуация разная – где-то ресурсов и кадров достаточно, где-то – многолетний голод. Это называется "перегрев" – деньги тратятся, а тратить их на самом деле не на что. В обрабатывающей промышленности, особенно в оборонке, так обстоят дела уже давно. И чем больше вы тратите на вооружение, тем больше способствуете перегреву экономики, о чем сейчас криком кричит тот же Центробанк – правда, по понятным причинам, обвиняя что угодно, только не оборонку".
Экономика, которая не смогла
Да, корреляция, с научной точки зрения, сама по себе еще не означает зависимости. Однако в данном случае у связи инфляции и военных расходов есть вполне логичное объяснение. Оно давно известно, и прежде всего это структурная слабость российской экономики. "Если Россия не могла позволить себе оборонный бюджет размером в 4% ВВП в хорошие времена, то сейчас, столкнувшись с низкими ценами на нефть, западными санкциями и экономической рецессией, она тем более не сможет справиться с таким высоким уровнем расходов на армию. Конечно, правительство может надеяться на восстановление цен на нефть – ведь раньше они всегда росли, когда Россия в этом нуждалась. Но, как показал заглохший на Красной площади танк Т-14, удача вдруг может отвернуться от российских властей", – писал девять лет назад в упомянутой статье Сергей Гуриев. В отношении цен на нефть прогноз пока не оправдался – но сути в данном случае это не меняет.
"Внутренняя экономика России – лишь малая добавка к экспортному сектору. Поэтому впрыск денег в оборонно-промышленный комплекс в ней меняет многое", – отмечает профессор-экономист, с которым поговорило Радио Свобода. Если забирать из несырьевого остатка на военные нужды 2,5-3% ВВП, она справляется, по крайней мере, без ярко выраженных перекосов. Если больше – давление на гражданский сектор становится чрезмерным. "Военные расходы идут через нерыночную экономику. Государственное регулирование цен военной техники не мешает свободному перетоку средств гособоронзаказа в гражданскую экономику через смежников, зарплату работников ОПК и откаты чиновникам Минобороны. В остальной экономике инфляцию гасят конкуренция и бедность потребителей, а тут – неконтролируемый и не подавляемый конкуренцией по продукту канал, – продолжает эксперт. – Начиная с 2014 года экономика почти не росла, население даже сокращалось, а вот реальные доходы граждан, с поправкой на инфляцию, падали десять лет подряд. Это значит, что фактически россияне уже много лет оплачивали войну".
Что ждет жителей России завтра, предсказать невозможно. Но мы знаем, что в 2024 году военный бюджет должен достигнуть 10,38 трлн руб., это уже официально, а не предположительно, не 3% и не 4%, а 6% ВВП – таких нагрузок у российской экономики не было, наверное, с 1944 года. По сравнению с расходами 2023 года это означает рост на 59,7% – в последний раз примерно такой же рост военных расходов был в 2000 году. Разумеется, тогдашняя ситуация очень сильно отличалась от нынешней. Но до сих пор, как мы видим, связь была довольно четкой. А инфляция в 2000 году составила более 20%.