Из-за войны большинство россиян перестали думать о будущем. Страна без будущего, с лживым настоящим и прошлым

В самом начале войны оправдывающие и поддерживающие ее россияне еще могли рассуждать о будущем — своем и страны — и возможных сценариях ее окончания. Со временем они потеряли способность представлять что-то конкретное. Они опасаются, что их ждет что-то похуже текущей войны, но в то же время надеются, что война — неважно как, но закончится, и все вернется на круги своя. Тогда они, наконец, смогут снова размышлять о будущем.

Эта статья — адаптированная глава исследования «Лаборатории публичной социологии» (PS Lab) о том, как война повлияла на повседневную жизнь россиян. В предыдущем исследовании («Важные истории» рассказывали о нем) PS Lab показала, что большинство россиян оправдывают войну, не будучи ее убежденными сторонниками (PS Lab называет их «не-противниками» войны). В этом им помогло сформировавшееся за годы путинского правления отношение к государству, существующему отдельно от людей и на которое они не могут повлиять, — «Важные истории» публиковали этот фрагмент нового исследования PS Lab, а также о том, что россияне оправдывают не войну, а самих себя. На этот раз речь пойдет о том, как война изменила отношение россиян к будущему.

Жизнь без плана

Поначалу многие в России ожидали, что война завершится быстро, однако вскоре стало понятно, что она затягивается неизвестно насколько. Эта неопределенность подрывает у многих уверенность в завтрашнем дне, ставит под угрозу будущее — и их собственное, и страны.

Противники и не-противники войны смотрят в будущее по-разному (мы рассказывали об этом в наших первом и втором отчетах). В начале войны ее не-противники были более или менее оптимистично настроены в отношении того, как война отразится на России, в то время как ее противники готовились к худшему. Через полгода неопределенность стала самым гнетущим фактором и для тех и для других. В то же время оправдывающие войну россияне — даже те, кто говорил, что им не нравится война — стали желать победы России, опасаясь, что поражение может привести к тяжелейшим социальным и экономическим последствиям.

Не-противников войны можно условно разделить на три группы в зависимости от того, как они относятся к своему будущему. В первой будут те, кто в условиях неопределенности отказываются от планирования частной жизни и живут с ощущением, что каждый день все может измениться. Во второй группе — те, кто вопреки этому все же планируют свое будущее. К третьей группе относятся те, кто строят планы, как будто войны нет. В этой группе находятся все убежденные сторонники войны: они меньше всех беспокоятся о будущем и увереннее всего строят планы. Но даже они учитывают последствия войны в планировании карьеры.

Конечно, среди не-противников войны, как и среди ее противников, есть люди, которые, по их словам, никогда ничего не планировали. Однако большинство наших собеседников прямо или косвенно связывают свое нежелание смотреть в будущее и планировать с войной.

— А изменился ли как-то ваш горизонт планирования за последние пару лет?

— Да. Я стараюсь ни о чем не загадывать.

— Раньше такого не было?

— Раньше не было (ж., 57 лет, работница сферы продаж, Краснодар).

Ощущение, что война — это надолго, особенно сильно влияет на ее противников. Они, рассуждая о личных планах, отталкиваются от своей — чаще пессимистичной — оценки перспектив окончания войны и политической обстановки в России.

«Сейчас невозможно ничего планировать. Даже на ближайшие месяцы. Если раньше мы планировали какие-то поездки, какие-то покупки, какие-то у нас были планы, то сейчас <…> в нашей стране что-то планировать страшно, невозможно» (ж., 43 года, врач, Улан-Удэ).

Когда исследовательница во время интервью задала привычный вопрос о планах на ближайшие 5–10 лет, ее собеседник иронично ответил: «Через 5–10 дней!» И рассказал анекдот: «На собеседовании: “Скажите, кем вы видите себя в нашей компании через пять дней?” — “Дней?!” — “Ну, время такое”» (м., 46 лет, советник директора частной компании, Краснодар).

Государство рушит планы

И те аполитичные не-противники, кто строят планы, и те, кто отказываются от них, говорят о неопределенности как о внешнем факторе, не поддающемся их контролю. Его источником нашим собеседникам чаще всего кажется государство и его непредсказуемая политика. В пример они приводят не только эпизоды, непосредственно связанные с войной (такие как мятеж Пригожина), но и реформы, например повышение пенсионного возраста. Вот ответ на вопрос о видении собственного будущего:

«Я туда не смотрю просто. Я всем говорю — прожить бы эти пять лет для начала. Мне говорят некоторые: “Ты пенсию получаешь”. Я говорю: “Да мне пенсию отодвигают уже третий раз, мне бы дожить до той пенсии”. Сейчас надо до 65 доживать, а я пока до 65 буду жить, там уже с 70 надо будет до пенсии жить. Так что о каких пяти годах вы можете говорить? Я планы не строю на свою жизнь — я строю на неделю, на месяц, пускай. На пять лет — это не может быть даже речи, тем более в нашей стране» (м., 55 лет, строитель, Краснодар).

Поскольку война и политика для этих людей — это то, что «происходит», а не то, в чем можно участвовать, то государство оказывается источником неопределенности, а не стабильности. Иными словами, делегирование ответственности за войну политикам делает будущее менее предсказуемым. Путин, который раньше представлялся гарантом определенности («Путин знает, что делает»), теперь по этой же причине все чаще оказывается одним из главных двигателей неопределенности — ведь он может исчезнуть с политической сцены:

«Я не знаю [как закончится СВО]. Это должны большие политики [решать]. Вообще, по идее, жить в мире надо. <…> Возможно, если бы были политики другие, то, может быть, как-то по-другому эта ситуация развивалась. Вот сейчас с Зеленским что-то случится и на его место кто-то другой придет — как он будет делать? Или, не дай бог, с Путиным что-то случится — как этот новый глава развернет?» (ж., 38 лет, работница сферы образования, Удург).

Это отражает важное изменение в восприятии будущего оправдывающими войну россиянами. Со временем война стала мыслиться многими ее не-противниками как стихийное бедствие, но именно государство в их представлении должно было «навести порядок» и выиграть ее. Сейчас же государство стало для них источником нестабильности в первую очередь потому, что Путин уже не кажется вечным. Наши информанты все еще надеются, что «они» — политики во главе с Путиным — «знают, что делают», но эта надежда сосуществует с ощущением «мы не знаем, что происходит». И если власть сменится, будущее станет еще более туманным.

Неопределенность — это норма

Для многих неопределенность стала новой, пусть пугающей, но нормой. Когда наши информанты говорят, что «так было всегда», и пытаются найти новые стратегии выживания (например, более краткосрочное планирование и планирование «вопреки») — они, по сути, стараются нормализовать неопределенность.

Об одной из таких стратегий мы уже писали в предыдущем отчете. Многие оправдывающие войну россияне говорили, что наложенные на Россию санкции им не страшны, потому что у них уже есть опыт выживания в 1990-е. Нечто подобное мы увидели и в последних интервью.

«Я всегда надеялась только на себя, во-первых. Что касается политики, я понимаю, что я на нее никак влиять не могу, но я знаю, что я выживу в любой ситуации. Надо будет — я пойду на войну, надо будет — я буду полы мыть, надо будет — я буду картошку сажать у себя в огороде, мне вообще по барабану. Потому что мы выжили уже в нескольких ситуациях. Когда вот 90-е годы, я просто вспоминаю — у нас реально нечего было есть. Реально были вообще пустые прилавки!» (ж., 59 лет, пенсионерка, Краснодар).

Нормализуют войну и ее противники, хотя и по-другому. Немногие научились строить личные планы в обстоятельствах неопределенности, зато многие привыкли жить, ничего не планируя надолго.

Определить частную жизнь

Однако есть одна сфера, никак не связанная с государством, над которой оправдывающие войну россияне все еще ощущают контроль: это самые разные аспекты частной жизни. Определенное будущее связано прежде всего с учебой и работой, детьми, покупкой или строительством жилья, с пенсией, внуками, досугом.

Некоторые из тех, кто оправдывает войну, пытаются планировать вопреки неопределенности, сопротивляясь ей настолько, насколько это в их власти. Одна из информанток так описывает свою стратегию:

— «Вообще без понятия [что будет в будущем]. Хотелось бы через пять лет, так как моя дочка собирается поступать в балетное училище, быть в Москве снова, помогать ей. Это такие планы. В общем, в планах работать и воспитывать детей. А когда ты понимаешь, что ты на краю пропасти, то кажется — а будет ли всё это?

— Изменился ли горизонт планирования после [начала войны]?

— Поначалу изменился, а потом всё равно психика всё вернула на место. И детей ты никуда не денешь, и они помогают держаться вот именно психике на плаву. Все равно ты должна водить их в школу, давать образование. В любые времена сложные те, кто продолжал, даже в те же девяностые, те, кто не ушел на рынок, а продолжал в науке работать или учиться, стараться, все равно потом оказалось, что: “Ой, ребята, а где вы?” — “А мы вот”. Они всё равно потом понадобятся, все эти люди. В общем, тупо просто продолжаем учиться, работать и честно всё делать, что можем. Такие планы» (ж., 38 лет, дизайнер, Краснодар).

Подобным образом рассуждают и некоторые противники войны. Они отмечают неопределенность будущего (вплоть до перспективы ядерного удара) и одновременно строят семейные и профессиональные планы: родить ребенка, открыть бизнес и так далее.

Планы ряда противников войны связаны с эмиграцией. Например, 27-летняя студентка магистратуры из Улан-Удэ с опытом оппозиционного активизма считает антивоенные протесты бесперспективными и сопряженными с высокими рисками, а за рубежом легче оставаться политически активной. Наши собеседники также признаются, что рассматривают эмиграцию из-за опасений полной изоляции страны, подобно Северной Корее, и рисков репрессий против них лично, риска новой мобилизации. Но высок риск, что такая вынужденная эмиграция может оказаться неудачной. Многие противники войны тоже выбирают, как выразился один из них, «приспосабливаться».

Армия как точка опоры

Неожиданно для молодых мужчин одной из самых устойчивых точек определенности стала срочная служба в армии. Она воспринимается как неизбежная часть их жизни, и поэтому ее можно или пережить, или обратить себе на пользу (например, пойдя на фронт добровольцем или продолжив военную карьеру после). Вот как, например, рассуждает о своем будущем студент колледжа из Новонекрасовска:

 «В первую очередь закончить обучение. [Через полгода] сходить в армию. Скорее всего, сразу добровольцем. А после, в общую перспективу если сказать, — найти работу и уже жить гражданской жизнью. Ну, я делю для себя период до того, как я пойду в армию, и после» (м., 18 лет, студент колледжа, Новонекрасовск).

Другой студент колледжа, подрабатывающий в кафе в Черемушкине Свердовской области, объясняет: «У меня перспектива на службу. Я хочу получить звание, чтобы потом на пенсию уйти пораньше».

Нет никакой неопределенности

Часть наших собеседников, отвечая на вопросы о своем будущем, вообще не упоминают войну, как будто ее нет. Это та самая третья группа, в ней все убежденные сторонники войны (но не только). У некоторых из них вообще нет ощущения, что их возможности как-то ограничены. Например, одна наша информантка планирует выставку своих картин во Франции (!!!), другая — жизнь где-нибудь в Норвегии. Они вовсе не лишились способности видеть реальность вокруг — напротив, они видят эту реальность, опасаются ее, но хотят надеяться, что война никак не затронет их жизнь. Именно поэтому они активно убеждают других — и самих себя — в том, что это возможно:

 — А как вы видите свое будущее лет через 5–10?

— Я искренне надеюсь, что я реально буду не здесь, а где-то за границей. И все у меня будет прекрасно, все эти войны давно закончатся, совершенно никак меня не коснутся.

— А где за границей?

— Желательно где-нибудь в Норвегии.

— Вы туда хотите [поехать] по учебе, по работе, замуж?

— Сначала путешествовать, потом уже просто смотреть, куда лучше (ж., 23 года, безработная, Краснодар).

Размышляя так о личном будущем, не-противники войны стремятся отделить свою частную жизнь от больших политических событий. Те из них, кто говорят о неспособности планировать в связи с войной, не представляют, как и когда этот период закончится. Другие строят личные планы вопреки неопределенности или даже игнорируя войну, пытаясь вернуть контроль над своей жизнью.

У страны неопределенное будущее

Многие аполитичные оправдывающие войну россияне воспринимают государство, его действия и войну как нечто вне их контроля. Именно поэтому им сложно вообразить хоть какое-то будущее для России. Часть из них в принципе не может его вообразить, другие представляют негативные сценарии (связанные с ухудшением ситуации из-за перехода конфликта в более острую фазу или из-за последствий войны), ну а третьи просто надеются на лучшее, связывая его в первую очередь с прекращением войны и возвращением стабильности.

Показателен диалог нашей исследовательницы с молодым предпринимателем из Новонекрасовска Краснодарского края, который, по собственному признанию, не интересуется политикой и не берется судить, кто прав, а кто виноват в войне:

— Есть ли у вас представление о будущем города и края лет через пять?

— Вообще нет!

— И страны?

— Нет. Это может вот так поменяться. Свое я вижу, и я иду к этому. Страны — нет.

— Ну, города тоже нет?

— Нет. Если бы я мог влиять на это глобально, то да, я бы видел. Сейчас — нет (м., 29 лет, предприниматель, Новонекрасовск).

Многие не-противники войны все-таки представляют разнообразные сценарии будущего для страны. Негативные связаны со страхом эскалации войны или возвращения с фронта недовольных военнослужащих. Поэтому часть этих сценариев — это, например, криминализация населения и экономический кризис. В каком-то смысле главный страх тех, кто оправдывает войну, — это ее продолжение в новом качестве, внутри страны, или с привлечением новых внешних участников.

А лучший позитивный сценарий — это окончание войны. Этот парадокс — людям не нравится война, но они ее оправдывают — за год только усилился. Вот типичное рассуждение человека, в целом оправдывающего войну:

«И если произойдет какое-то глобальное столкновение, пределы какие-то, что-то… политические какие-то... У нас будет очередная разруха. И мы 100% начнем жить хуже, чем сейчас. Поэтому хотелось бы, чтобы всё побыстрее закончилось и мы начали опять жить» (ж., 33 года, работница культурной сферы, Черемушкин).

Не-противники войны, ожидаемо, более оптимистичны, чем противники, пусть им и приходится совершать сознательное усилие, заставляя себя надеяться на лучшее. Это лучшее — и в отношении собственного будущего, и в отношении страны в целом — связано в первую очередь с окончанием войны.

При этом никто из наших собеседников не может объяснить, как именно может закончиться война и какой должна быть «победа». «Окончание войны» — это словосочетание, не наполненное конкретным содержанием, но одновременно сигнализирующее завершение периода неопределенности, после которого наступит, как выразилась одна из информанток, «стабильная стабильность», и можно будет «начать опять жить». И строить планы.

А пока и противники, и не-противники войны живут с ощущением «отложенной» жизни.