18 июня 2011 года скончалась Елена Боннэр

В субботу 18 июня в 1:55 дня по местному времени в Бостоне на 89-м году жизни скончалась известная правозащитница - вдова академика Андрея Дмитриевича Сахарова Елена Георгиевна Боннэр.

Как сообщил Русской службе «Голоса Америки» сын Елены Георгиевны и президент американского фонда А.Д.Сахарова Алексей Семенов, прощание с телом покойной пройдет в 12 часов дня во вторник 21 июня в Станецки Мемориал Чепел, Бруклайн, Массачусетс.

Согласно желанию Елены Георгиевны Боннэр, отметил Алексей Семенов, ее тело будет кремировано, а урна с прахом захоронена на Востряковском кладбище в Москве, где покоятся ее муж, мать и брат. Эта дата будет сообщена позже.

Пожертвования в память Е.Г.Боннэр принимаются в Фонде Андрея Сахарова (ASF, 7112 Wesley Road, Springfield VA 22150).

В 1980 году по дороге на работу Сахаров был арестован. Андрея Дмитриевича и его жену Елену Боннэр без суда и следствия сослали в город Горький. Этот город был выбран, в частности, потому, что он был закрыт для иностранцев.

Краткая биографическая справка

Елена Боннэр родилась 15 февраля 1923 года в городе Мары Туркменской ССР.

В 1937 году окончила седьмой класс средней школы в Москве.

26 мая 1937 года был арестован отец Елены Геворк Алиханов, работник Коминтерна. 13 февраля 1938 года приговорен к высшей мере наказания, расстрелян в тот же день (в 1954 году реабилитирован).

10 декабря 1937 года была арестована мать Елены Руфь Боннэр. 22 марта 1938 года приговорена к восьми годам лагерей (в 1946 году освобождена, в 1954 году реабилитирована).

После ареста родителей Елена Боннэр уехала в Ленинград.

В 1940 году окончила среднюю школу и поступила на вечернее отделение факультета русского языка и литературы Ленинградского педагогического института имени Герцена.

В 1941 году, окончив курсы медсестер, пошла в армию добровольцем.

В октябре 1941 года получила тяжелое ранение и контузию.

После излечения была направлена в качестве медсестры в военно-санитарный поезд №122, где служила до мая 1945 года.

В 1943 году стала старшей медсестрой, получила звание младший лейтенант медслужбы. В 1945 году получила звание лейтенант медслужбы.

В мае 1945 года была направлена в расположение Беломорского военного округа на должность заместителя начальника медчасти отдельного саперного батальона.

В августе 1945 года была демобилизована с инвалидностью второй группы.

В 1971 году (спустя почти 30 лет !!!) признана инвалидом Великой Отечественной войны второй группы пожизненно.

В 1947-1953 годах Елена Боннэр училась в Первом Ленинградском медицинском институте.

Работала участковым врачом, врачом-педиатром родильного дома, преподавала курс детских болезней, была заведующей практикой и учебной частью медицинского училища в Москве, работала по командировке Минздрава СССР в Ираке. Отличник здравоохранения СССР.

Занималась литературной работой: печаталась в журналах "Нева", "Юность", в "Литературной газете", в газете "Медработник". Участвовала в сборнике "Актеры, погибшие на фронтах Отечественной войны". Была одним из составителей книги "Всеволод Багрицкий, дневники, письма, стихи". Писала для программы "Юность" всесоюзного радио, сотрудничала в литературной консультации Союза писателей в качестве внештатного литконсультанта, была редактором в ленинградском отделении издательства "Медгиз".

В 1938 году Елена Боннэр стала членом ВЛКСМ. В 1964 году стала кандидатом в члены КПСС. В 1965 году стала членом КПСС. В 1972 году вышла из КПСС.

В 1970 году Елена Боннэр познакомилась с Андреем Сахаровым, в 1972 году вышла за него замуж.

В 1974 году основала фонд помощи детям политзаключенных в СССР.

В 1975 году представляла Андрея Сахарова на церемонии вручения ему Нобелевской премии мира в Осло.

В 1976 году была одним из основателей Группы содействия выполнению Хельсинских соглашений в СССР (МХГ).

В 1980 года супруг Елены Боннэр Андрей Сахаров был сослан в Горький (ныне - Нижний Новгород).

В мае 1984 года Елена Боннэр была арестована. В августе 1984 года Горьковским областным судом признана виновной по статье 190-1 УК РСФСР ("систематически распространяла в устной форме заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй"), назначенная мера наказания - пять лет ссылки в Горьком.

В декабре 1986 года вместе с Андреем Сахаровым вернулась в Москву.

В 1988 году Елена Боннэр стала одним из основателей клуба "Московская трибуна".

14 декабря 1989 года скончался Андрей Сахаров.

В январе 1990 года по инициативе Елены Боннэр была создана Общественная комиссия по увековечению памяти академика Андрея Сахарова - Фонд Сахарова.

В мае 1991 года руководством Елены Боннэр в Москве прошел I Международный Конгресс памяти Андрея Сахарова "Мир, прогресс, права человека". В 1994 году был открыт Архив Сахарова. В 1996 году был открыт Музей и общественный центр "Мир, прогресс, права человека" имени Андрея Сахарова.

В 1997 году Елена Боннэр стала членом Инициативной группы "Общее действие", созданной представителями правозащитных организаций.

Елена Боннэр была председателем Фонда Сахарова. До 1994 года была членом комиссии по правам человека при президенте России.

Была членом Совета директоров международной лиги прав человека при ООН, принимала участие в конференциях ООН по правам человека (Вена), сессиях Комиссии ООН по правам человека (Женева).

Имела звание почетного доктора права ряда американских и европейских университетов, премии и награды ряда общественных правозащитных организаций, а также награду Международного Пресс-центра и Клуба Москва "За свободу Прессы" (1993).

Автор многих публицистических материалов в российской и зарубежной прессе. Автор книги "Постскриптум. Книга о горьковской ссылке" (1988), "Звонит колокол... Год без Андрея Сахарова" (1991), "Дочки-матери" (1991), "Вольная заметка к родословной Андрея Сахарова" (1996).

У Елены Боннэр было двое детей от первого брака - дочь Татьяна (1950 года рождения) и сын Алексей (1956 года рождения).

Андрей Сахаров и Елена Боннэр с сыном Алексеем Семеновым. 13 января 1972 года

Владимир Буковский:

– Мы с ней познакомились в 1970 году, в одно время с Андреем Дмитриевичем. Я только освободился из лагеря и впервые их увидел. Они тогда еще не были супругами, в основном общались, встречались у судов над нашими друзьями. На суды, как правило, нас не пускали, туда пускали только избранную публику, а мы у судов стояли и ждали решений, известий. Сахарова какое-то время туда пускали, еще по инерции, как академика, трижды Героя соцтруда, – а нас нет. Вот во время этого общения у судов – там я с ней, собственно говоря, и познакомился.

 Потом был "самолетный процесс" 1970 года, это известное "самолетное" дело. Группа отказников-евреев была арестована якобы за попытку угона самолета, В этом деле наиболее заметной фигурой был мой старинный приятель Эдик Кузнецов. А Люся с ним дружила, и в какой-то момент записалась к нему теткой в дело, потому что у него не было родственников, отец погиб на фронте, мать была тяжело больная, не двигалась, а надо было, чтобы кто-то из родственников мог сходить на свидание и так далее. И когда она записалась, ее пускали. Я эту ситуацию никогда не забуду: дело идет в Ленинграде при закрытых дверях, и единственный человек, которого пускают в зал, – это Люся. Ее предупредили гэбэшники: если она будет какую-то информацию передавать, то ее пускать не будут. И наша задача была – придумать систему, как незаметно эту информацию получать в Питере, доставлять в Москву, уже ко мне, а я ее должен был давать иностранным корреспондентам, чтобы все это было гласно, чтобы люди знали, что происходит. Вот это была очень сложная операция, но удачная, мы не попались. Потом по этому делу двоих приговорили к смертной казни, и кассационные слушания были в Москве. Вот тут мы все как раз и встретились, вся эта цепочка. Плюс много других общих знакомых. И Сахаров приходил на этот кассационный процесс. И вот они вдвоем ходили в зал: она как тетка Кузнецова, а он – как пока что академик и трижды Герой. И на этом процессе, как я понимаю, они и подружились.

С тех пор я их и знал довольно плотно – до своего ареста в 1971 году. А потом был большой перерыв, с 1971-го по начало 80-х, когда я никого из них не мог видеть. И только уже когда ее стали пускать на операции на Запад (у нее были сложные операции на глазах, на сердце и так далее), вот тут я ее смог иногда видеть. Конечно, по окончании СССР мы с ней уже довольно плотно общались и часто виделись. Особенно после начала первой чеченской войны, поскольку и она, и я очень резко, негативно отнеслись к этой войне и оказались чуть ли не единственными в правозащитном движении, кто открыто и достаточно громко против этой войны протестовал.

Последний раз я ее видел в ноябре прошлого года, когда был в Бостоне по своим делам. Она, несмотря на тяжелейшие болезни и массу проблем с сердцем и с глазами, все равно оставалась невероятно активной, невероятно живой, у нее оставался очень ясный, острый ум. Она меня поразила тем, насколько она в курсе все новостей, событий, слухов и так далее, насколько она за всем этим следит, живо реагирует, болезненно – на все события внутри России. Мы с ней писали много общих протестов и даже в какой-то момент подписывали обращение к президенту Бушу по поводу Чечни. Так что общения под конец было довольного много.

В общем, она была человек незаурядный. Не забывайте, что она прошла всю войну, что она была ранена, контужена. И при этом до конца, до 88 лет оставаться столь активной в общественных делах – это большая редкость.