Это - медведевская гуманизация

В субботу мне позвонила жена Станислава Канкия. «Мой муж умирает в больнице СИЗО «Матросская тишина», помогите!»

«Эта тюрьма не похожа на тюрьму. Здесь камеры напоминают музей. Эта тюрьма не нашего времени. Вчера ко мне пришел адвокат, я подумал, что это розыгрыш», -говорит бизнесмен Станислав Канкия и смеется.

Канкия ошибается. Никакого розыгрыша нет. Разговариваем мы с ним в в камере тюремной больницы СИЗО «Матросская тишина» , куда его во вторник поздно вечером перевели из 20-ой горбольницы, где он пролежал больше месяца после перенесенного инфаркта мозга.

 Канкия обвиняется по статье 159(«мошеничество»). Он под стражей больше года и, как говорит его жена, из спортивного жизнерадостного души-компании превратился в тяжело больного человека, который не узнает своего адвоката и не помнит, как зовут его жену.

 «Я ничего не помню, потерял сознание и все», - рассказывает он, как-то неестественно складывая руки одна на другую. Подбородок у него в красных пятнах, похожих на псориаз. Он говорит, что только что побрился, потому что его раздражала щетина.

«Как вы себя чувствуете?»-спрашиваю.

Канкия подмигивает правым глазом – левый глаз у него не видит. Отвечает: «Состояние офигительное, головокружение уменьшилось».

Тюремный врач измеряет Канкия давление. 140 на 110. Пульс 68.

Через 15 минут повторный замер. Давление у Канкия еще выше: 180 на 115. Спрашиваю у врача: «Это нормально?»

«Это реакция на приход к нему в камеру незнакомых людей, но вообще состояние у него нестабильное. Необходимую терапию он получает», - тюремный врач невозмутим.

В выписке Станислава Канкия из 20-ой горбольницы страшные диагнозы – церебро-васкулярная болезнь: инфаркт мозга, синдром вертебробазилярной артериальной системы, артериальная гипертония, диффузный кардиосклероз, псориаз». Там же в 20-ой больнице бизнесмену провели медицинское обследование, чтобы выяснить, не может ли он быть освобожден по постановлению № 3 , принятому Правительством РФ в январе 2011 года.

Врачи 20-ой больницы решили, что Канкия освобождению не подлежит, хотя даже мне не медику, через полчаса общения с ним, становится очевидно, что у этого еще совсем не старого 47- летнего мужчины, бывшего руководителя Фонда «Отчизна», имевшего бизнес в Краснодарском крае – очевидные проблемы с головой. А на медицинском языке – серьезные мозговые нарушения. То, как он говорит и что говорит, свидетельствует: Станислав Канкия ни в следственных действиях, ни в суде участвовать не сможет.

Он не понимает, где находится и что у него спрашивают. Говорит, что медсестра похожа на его сестру, а на самом деле сестры у него нет.

То, что медики 20-ой больницы, посчитали, что Канкия не должен быть освобожден – настоящее преступление. Кстати, за 9 месяцев этого года в Москве не был освобожден из под стражи по состоянию здоровья ни один подследственный.

К постановлению правительства прилагается список заболеваний, наличие которых позволяет освобождать обвиняемых из под стражи.

Заболевания практически смертельные: рак в четвертой степени, туберкулез, очаговое поражение головного мозга, приводящее к значительному ограничению жизнедеятельности полная слепота и т.д...

 Это постановление правительства РФ, разработанное в недрах администрации президента под покровительством Медведева в ответ на резонансные смерти в СИЗО юриста Сергея Магнитского и предпринимательницы Веры Трифоновой – по сути дела профанация. Оно не принесло никаких результатов. И вызвало еще более ожесточенное сопротивление следственных органов: заключенные, проходившие медэкспертизу в 20-ой больнице, рассказывают, что к врачам приходят следователи и оперативники. Они запугивают медиков, по сути запрещая им выдавать медицинские заключения, дающие основания судам вынести решение об освобождении обвиняемых из под стражи.
Так было и в случае с предпринимательницей Натальей Гулевич, у которой в СИЗО отказали почки. Более полугода назад ей вставили катетер и даже врачи Боткинской больницы, куда ее из тюрьмы вывозили на срочную операцию не смогли «запустить» ей мочевой пузырь. После того как в дело Гулевич вмешался Европейский суд по правам человека(случай беспрецедентный- второй после дела Василия Алексаняна), врачи «Матросской тишины» стали ежедневно промывать ей катетер. Но судьи из под стражи Гулевич не отпускают.

Судья, которая неоднократно решала судьбу освобождения больного Станислава Канкия и Натальи Гулевич, - та самая судья Тверскорго суда Елена Сташина, котрой сейчас запрещен въезд в США и скоро будет закрыта дорога в страны Шенгена. Именно она 13 ноября отазалась отпустить из под стрпажи Сергея Магнитского. Через три дня он умер в СИЗО «Матросская тишина», которое с тех пор приобрело у зэков еще более дурную славу.

В эту среду, 19 октября – очередное заседание Мосгорсуда по обжалованию меры пресечения по делу Натальи Гулевич.

«В день суда нас будят в шесть утра, спускают на сборное отделение, потом везут в суд, - рассказывает Гулевич.- И только в 23 часа я снова оказываюсь в камере. Это ужасные испытания. А резутатат всегда один : судья видит, что у меня катетер, адвокаты говорят, что я похудела в СИЗО на 17 килограмм, что мне показано лишение в специализированной клинике. Что я предприниматель и согласно президентским поправкам меня можно отпустить или под залог или под подписку о невыезде. Но судья как будто ничего этого не слышит».

Гулевич надеется на Европейский суд и на то, что его вмешательство может повлить на Мосгорсуд: ведь в свое время под влиянием решения Страсбурга Василия Алексаняна из той же самой «Матросской тишины» перевели в гражданскую больницу...

Но ни Наталья Гулевич, ни Станислав Канкия ждать не могут: тюремные врачи «Матросской тишины» не в состоянии оказать им ту помощь, в которой они нуждаются. Эта больница мало чем отличается от обычной тюрьмы. Пожалуй лишь тем, что есть горячая вода.

«Когда мне стало плохо , катетер наполнился кровью, а я не могла его промыть, мы долго стучали в дверь камеры -говорит Гулевич, - врач пришел только спустя десять часов».

Другой обитатель той больницы – обвиняемый в покушениях на убийства бывший нотариус Владимир Орлов уже давно не встает. Он ходит под себя. Ничего не видит. И даже написать заявление на повторное медицинское освидетельствование не может. Ему отказали в той же 20-ой больнице. Хотя история получилась очень странная: сначала в СИЗО по факсу пришла бумага из больницы с положжительным решением, а потом через несколько дней другой документ - от того же числа, но с противоположным выводом: Орлов освобождению не подлежит. В суде бывший нотариус участвовать не сможет. Как говорят сами сотрудники СИЗО , «он практически, как овощь». Заявление от его имени написал молодой парень-заключенный, который ухаживает за ним: моет его и носит на руках в туалет. Должность санитара в больнице СИЗО не предусмотрена.

Ремонт в больничном корпусе идет уже несколько лет. Финансирование закончилось и ремонт остановился...

Напротив зубного кабинета – клетка с лавкой. Около лавки большая пластмассовая миска, похожая на собачью. Кажется, что последний раз ее мыли в прошлом веке. В миске странная жидкость. «Что это? – спрашиваю я у помощника начальника московского УФСИН по правам человека Анастасии Чжу.

«Когда приводят заключенных к зубному врачу, они здесь сидят, ожидая своей очереди и в эту миску сплевывают...» - отвечает Чжу.

Что это?

Это - медведевская гуманизация. Тот самый демонтаж ГУЛАГа, о котором на днях заявил главный редактор «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов.

Зоя Светова