Вы здесь
Дети в тюрьме. Так живет значительная часть России
«Младенца будят, раздевают и обыскивают»
Когда я попала в СИЗО, то поняла: мы заблуждаемся, думая, что издевательства над людьми, подобные тем, которые мы видели в фильмах про Великую Отечественную войну, ушли в прошлое. Они остались. Просто сейчас одни граждане России измываются над другими — в местах лишения свободы. Особенно ярко это проявляется в том, как в СИЗО, тюрьмах и на зоне относятся к беременным и кормящим женщинам.
Что такое роды в СИЗО? У заключенной начинаются схватки. Сокамерницы, видя это, начинают долбить в дверь камеры. Как быстро придет дежурный, неизвестно. А ведь нужен еще сопровождающий. Наконец дежурный открывает, сопровождающего находят, вызывают скорую помощь и отвозят женщину в роддом. Во время родов присутствует конвоир. Роженицу приковывают к койке наручниками, а то вдруг она сбежит, она же преступница. Так, прикованная, она рожает ребенка.
Проходит несколько часов после родов, и женщину отвозят обратно в СИЗО. Ребенка оставляют в роддоме. Через пять дней женщину переводят в камеру для беременных и мам с детьми.
Я никогда не забуду, как меня проводили по коридорам СИЗО, и я увидела женщину, у которой начались схватки. Она стояла с большой сумкой, с вещами в руках и ждала, когда придет сопровождающий. Она ждала его больше тридцати минут…
Отдельный разговор — о том, в каких условиях перевозят беременных женщин и женщин с младенцами. Из СИЗО на судебное заседание их этапируют. В автозаке, где может находиться человек десять и более — и беременные, и кормящие матери, и матери с маленькими детьми на руках едут по московским пробкам в автозаке, где летом ужасно жарко, а зимой очень холодно. А ведь это люди, которые пока не признаны виновными. Женщин, у которых приговор вступил в законную силу, переправляют из тюрьмы в колонию. Ближайшая к Москве колония, где есть дом матери и ребенка, в Можайске. Из близлежащих регионов женщин с детьми переправляют в Можайск через Москву. Они могут ехать и неделю. Этапируют в «столыпинских» вагонах. Многие заключенные сидят на полках вдвоем и втроем. Окна задраены наглухо. С ними едет сопровождающий доктор, которому на самом деле глубоко безразлично, что происходит с матерью и с ребенком. Он уходит в купе для персонала, почти не интересуясь состоянием тех, кого «сопровождает».
Со мной вместе в Можайскую колонию транзитом через московское СИЗО ехала девушка с десятимесячным ребенком. При поступлении в СИЗО сначала досмотрели ее, а потом начали досматривать и ребенка. Он спал. Но младенца разбудили, раздели и обыскали — проверили, что у него под рубашечкой, что в памперсах. То есть с младенцами происходит тот же самый телесный досмотр, что и со взрослыми. А вдруг мама спрятала телефон, деньги, наркотики?
Есть сердобольные проверяющие, которые не «шмонают» спящего ребенка. Но подавляющее большинство сотрудников исправительной системы следуют инструкции. Как, например, в моргах люди ко всему привыкают, так же и работники зоны привыкают к слезам, к крикам, к мольбам и смотрят на это как на работу. А на заключенных смотрят как на отбросы общества.
«Даже если твой ребенок болеет, ты должна работать: шить форму для правоохранительных органов»
Когда женщина с ребенком приезжает на зону, у нее отбирают ребенка на карантин. На две недели. Это шок и для ребенка, и для матери.
Если женщина рожает в колонии, то во время декретного отпуска (56 дней) она может видеться с ребенком несколько раз в день. Но по истечении этого срока она обязана выйти на работу (так, по крайней мере, заведено в Можайской колонии).
И после этого мать может только два часа в день видеть своего ребенка. В воскресенье — четыре часа, потому что по субботам на зоне тоже работают. Если ты живешь с ребенком, что, конечно, огромная привилегия, которой далеко не все удостаиваются, ты тоже каждый день выходишь на работу. Болеет твой ребенок, режутся у него зубки — никого это не волнует: будь любезен, каждый день иди на работу шить форму для правоохранительных органов.
«Детей заключенных будят в пять утра»
Получается, что дети тоже отбывают наказание. Их прогулки проходят за решеткой. Дети просто не видят жизнь за пределами зоны. Они почти не видят мужчин. Не понимают, что бывает мужская одежда, а не только форма.
Детей до трех лет, которые живут без мам, будят в пять утра И насильно сажают на горшок. Чтобы они не вставали, нянечки привязывают их колготками к горшкам. И вот с пяти утра сидит группа малышей, привязанных колготками к горшкам. А нянечки ждут, пока дети сделают то, чего в данный момент, скорее всего, не хотят. Потом им дают выпить молока и укладывают снова спать.
Если нянечку-зэчку придут проверять и увидят разбросанные по полу игрушки, ей вкатают рапорт за нарушение. И потому она вынуждена запрещать детям играть с игрушками.
Меня поражало, почему нянечки, которые работают в доме матери и ребенка, в основной своей массе не русскоязычные. Русские девчонки, родившие в тюрьме, пошли бы работать нянечками! Но они могут заступаться за своих детей и качать права, потому удобнее взять няней зэчку-иностранку, которая не знает русского, но будет безропотно исполнять свои обязанности, никуда не вмешиваясь, так как всего боится.
Дети, которым два-три года, начинают перенимать повадки заключенных. Они начинают произносить такие слова, как «шмон», «внимание, милиция!», опасаются людей в форме. Многие заключенные женщины, когда посмотрят на этот кошмар, отдают детей домой, если могут.
И ничего, ничего не меняется! Вот в ноябре СМИ писали о Можайской колонии, где в доме матери и ребенка умерло несколько детей. И что? Заместитель начальника колонии по лечебно-профилактической работе господин Федченко как ходил на работу, так и ходит.
«Родившей женщине дают дополнительное яйцо в неделю»
Участники дискуссии после фильма «Анатомия любви» предположили, что женщины специально рожают детей в тюрьме, поскольку знают, что это улучшит условия их содержания. А что значит это улучшение? Женщина будет получать в два раза больше баланды, триста грамм творога и дополнительное яйцо в неделю. Вот и все привилегии для беременной и кормящей матери в тюрьме. Так что я сомневаюсь, что в погоне за этими «благами» женщины специально рожают детей.
В тюремных ларьках купить почти ничего нельзя, настолько там некачественная еда, а для кормящих и беременных она просто неприемлема. А на что покупать даже эти продукты? Зарплаты очень низкие, минус выплата исков и удержаний, оплата формы, коммунальные платежи. И если остается около тысячи рублей в месяц, то это очень хорошо.
«Я решила не видеться с ребенком»
Для правоохранительных структур моя беременность была рычагом воздействия. На момент возбуждения уголовного дела мне оставалось два месяца до родов. И, конечно, мне угрожали: «Поедешь рожать в СИЗО!» После родов меня продолжали пугать арестом, зная, что у меня на руках младенец (кроме еще трех сыновей). Шантажом и угрозами меня принудили за один день «ознакомиться» с 23 томами уголовного дела. Я не могла себе позволить отправиться в СИЗО с младенцем и не могла с ним расстаться, поскольку кормила его. И я подписала, что ознакомилась с делом. Но потом меня все равно арестовали. Тогда я решила с младшим своим ребенком просто не видеться.
За четыре года, что меня не было, мои четыре сына жили в разных концах Москвы — с двумя бабушками и с папой. И когда я вернулась, мы создали семью заново.
У меня, конечно, была и депрессия, и истерики. Я не могла найти себе места, хотя была у себя дома, в своей семье, в своей квартире… А что испытывает женщина, у которой никого нет, которая выходит с ребенком в никуда? Устроить его в ясли или в детский сад невозможно. Значит, и на работу ты не можешь устроиться. Куда деваться? Какой выход, кроме того, чтобы отдать своего ребенка в детдом?
У нас так много всяких структур, комитетов. Столько подчиненных у Астахова, уполномоченного по правам ребенка… А жизнь детей заключенных все равно невыносима.
Кстати, православная церковь совершенно не интересуется этим вопросом. Адвентисты очень большое участие принимали в жизни детей заключенных: приезжали, дарили подарки, устраивали праздники. А РПЦ абсолютно равнодушна.
Я считаю, что в места лишения свободы, где живут дети, должен быть как можно более широкий доступ общественных наблюдателей, волонтеров, неравнодушных людей. Должно быть больше спонсорских денег, чтобы у детей появилось больше игрушек, другое питание, лучшее медицинское обслуживание, поездки за пределы зоны. Но самое главное, я не понимаю, почему так редко применяется 82-я статья (отсрочка наказания матери, имеющей ребенка в возрасте до 14 лет)? Если женщина не совершила убийство или другое тяжкое преступление, почему не отсрочить ей наказание, пока она не вырастит ребенка?
Я хочу напомнить нашим правоохранительным структурам, что по закону они лишают заключенных только свободы. Но не человеческого достоинства. А в нашей тюрьме тебя лишают всего.