«Продление существующего строя зависит от возможности поддерживать страну в замороженном состоянии»

Пытаясь воспитать лояльную и послушную прессу, российская власть рискует повторить ошибки своих предшественников. Условия, в которых работают журналисты, становятся все более жесткими.

Но всегда есть с чем сравнивать. Сто лет назад в России тоже был режим, который очень боялся революции. Накануне пышно отмечавшегося 300-летия династии Романовых были закрыты десятки газет, немало редакторов оказались в судах, а кое-кого даже выслали из страны. Публичные призывы к изменению монархического строя, карались не по статье о клевете, а гораздо более суровыми законами Российской Империи.  

Писатель Александр Амфитеатров в 1902 году за памфлет «Господа Обмановы» (подразумевались Романовы) был без суда выслан в Минусинск. Редактора журнала «Былое» Павла Щёголева в 1908 году сначала отправили под надзор полиции в Юрьев. Затем журнал решением Судебной палаты был «закрыт навсегда», а Щёголев в 1909 году приговорен к 3 годам заключения и просидел в одиночке Петропавловской крепости до амнистии в январе 1911 года. По далеко неполным данным в 1913 году на русскую прессу было наложено 372 штрафа на сумму 140 000 рублей, конфисковано 216 номеров изданий, закрыто 20 газет и арестовано 63 редактора.

Полицейские власти руководствовались тезисом Николая II: «Раз газеты толкают на революцию, следовало бы их прямо закрывать. Нельзя законными мерами бороться с анархиею. Правительство обязано спасти народ от вливаемого в него яда, а не сидеть только на законе».

Ничего нового: автократии не нужна независимая пресса.

Во времена Николая II «Правительственный вестник» и «Сенатские ведомости» кажутся венцом творения, а журналистика воспринимается как лояльная обслуга. И так же, как и сейчас, монархии нужны были яростные, пусть и не слишком бескорыстные защитники.

Тут тоже можно проводить параллели с нашим временем. По средам в эфире «Эха Москвы» к вашим услугам Александр Проханов с теориями заговора в духе «Войны темных сил» Николая Маркова Второго. Публицист Максим Соколов внешне непохож на «нововременца» Михаила Меньшикова, но в своей негативной пропаганде в пользу самодержавного режима как меньшего зла вполне следует его традиции. Леонид Радзиховский, конечно, не покаявшийся народоволец, как редактор полуказенных «Московских ведомостей» Лев Тихомиров, а всего лишь вовремя прозревший демократ. Но он не хуже бывшего бомбиста и автора труда «Монархическая государственность», чья нужная власти газета получала государственных объявлений на 100 000 рублей в год, мрачно объяснит вам закономерность ныне происходящего и несбыточность надежд на лучшее будущее. Если нужна версия попроще, без интеллектуального изящества, к услугам власти когда-то работавший в американском Фонде Карнеги политолог Сергей Марков, чем-то похожий на верноподданного редактора газеты «Московские ведомости» Владимира Грингмута.

В чем же реальный вклад блистательных консервативных умов в развитие России? Вот, к примеру, обер-прокурор Синода Константин Победоносцев, воспитал недалекого наследника престола в твердой вере в божественное предназначение, в незыблемость институтов монархии и совершенство самодержавия. Предрекал, что  «продление существующего строя зависит от возможности поддерживать страну в замороженном состоянии. Малейшее теплое дуновение весны, и все рухнет».

Охранители во всем винили развращенных Западом террористов и гимназистов, студентов и инородцев.

В общем, «Болотную площадь». Чаще им виделась тогда, правда, не рука Северо-Американских Соединенных Штатов,  а неизменная «англичанка», и обычная «мировая закулиса». Расходясь в деталях, адепты системы выступали за сохранение самодержавной государственности, против политической модернизации, за православие, народность и самобытность.

Воспитанные лояльными престолу публицистами тогдашние «нашисты» в погромном раже били крамольников. Убили двух депутатов Думы и даже попытались взорвать Сергея Витте, засунув бомбу в каминную трубу. Мстили бывшему премьеру за спасший режим Манифест 17 октября 1905 года и за одобренный им, но, к несчастью, не реализованный план земельной реформы с отчуждением части земли у помещиков в пользу малоземельных крестьян. Даже эффективный монархист Петр Столыпин, отправивший на каторгу и в ссылку десятки тысяч несогласных, радикальным ретроградам казался врагом престола за союз с октябристами и покушение на общину в деревне.

Консерваторы получали целевые дотации. Журнал «Гражданин» князя Мещерского, например, имел с начала 1902 года казенную субсидию — 24 000 рублей в год. «Не отдавайте многомиллионный русский народ шайке безрассудных конституционалистов!» — взывал к государю князь.

Петр Столыпин кормил более умеренную и формально независимую газету «Россия», которая, правда, издавалась «при ближайшем руководстве и содействии образованного при Главном управлении по делам печати отдела повременной печати». При цене подписки 4 рубля госдотация обеспечивала «России» возможность широкого распространения путем даровой рассылки. Ну чем не раскладываемая по подъездам и раздаваемая у метро бескорыстно любящая мэра столицы «Вечерняя Москва»?

Оплачивали власти в каждом регионе скучные «Губернские ведомости». Субсидии охранителям на «Земщину», «Колокол», «Русское знамя» давали из секретного фонда МВД в сумме 250 000-300 000 рублей ежегодно. В своих мемуарах Василий Шульгин рассказывает, как прямо из рук министра получил крупную сумму наличными на газету «Киевлянин». Правда, честный монархист потом эти деньги вернул.

Считается, что царский режим был способен к медленной эволюции, и если бы не Первая мировая война, то «красное колесо» не покатилось бы в 1917 году по России. Шанс был, но напомню, что для первой революции хватило даже не разгрома, а лишь стабильного неуспеха в локальной Русско-японской войне, шедшей на фоне вялотекущего мирового экономического кризиса 1900-1906 годов. А новый конфликт на Балканах при склонности режима ввязываться в патриотические авантюры был почти неизбежен.

Как рухнула стабилизация 1910-х годов в России, хорошо известно. Уже летом 1914 года империю под нажимом либералов и их союзников из московской купеческой группы трясло. Патриотической консолидации хватило на три года, а в марте 1917 года, как писал Василий Розанов, старая Россия «слиняла»… Адепты самодержавия попрятались, на фронтах борьбы с большевизмом их не было видно.

Вспомним, что и казавшийся незыблемым СССР подкосили к 1985 году не диссиденты, а непомерные расходы на Афганскую войну и гонку вооружений, которые воспевал Александр Проханов. Крах начался, когда пик государственных расходов сошелся с падением мировых сырьевых цен. Платить по выданным народу векселям оказалось нечем. Отсюда метания Михаила Горбачева в попытках вырваться из не им выстроенной ловушки. На полноценные реформы не хватило времени, а последний шанс избежать краха у системы отняли науськанные Сергеем Кургиняном заговорщики — гэкачеписты…

Сегодня путинская Россия снова имеет завышенные геополитические амбиции, взрывной рост военных и полицейских расходов и бюджет, где «дебет сходится с кредитом» только благодаря достигшему пика экспорту подорожавшего сырья. Вялотекущий мировой экономический кризис является фактом. При этом модернизационные потуги более дальновидных политиков, видящих себя в роли Сергея Витте, блокируются силами, чьими защитниками выступают в прессе современные Марковы, Пуришкевичи и Тихомировы.

Власти непублично оказывают давление на владельцев СМИ, чтобы они сами вычищали неудобных «писателей» или закрывали издания. При этом нельзя отказать Владимиру Путину в определенной последовательности.

В Кремле по-марксистски верят, что пресса должна служить «хозяину», а бюджет считают не деньгами всех налогоплательщиков, а своим кошельком.

Проблемы в первую очередь возникают у тех критиков режима, которые опосредованно пользуются государственными деньгами.

Впрочем, сейчас есть важная, но непубличная линия власти. В отличие от открыто применявших репрессии обитателей Царского Села Кремль делает немало для системного сокращения числа коммерческих игроков, способных финансировать независимую прессу.

В начале XX века государство пыталось противостоять обществу на газетно-журнальном рынке с помощью казенной прессы и субсидий  союзникам из правых партий. Поле зачищали, закрывая крамольные газеты через суд и репрессируя редакторов. Сегодня репрессии точечные. Мы видим расчетливые попытки создать мощную пиар-завесу, сочетающую государственную монополию на телевизионном рынке и управляемую со Старой площади массовую прессу. Лояльные власти самоцензурируемые медиапроекты должны оплачиваться уже не из фондов МВД и Департамента полиции, а со счетов близких Кремлю бизнесменов.

Правда, раздражение, расползающееся по пока неподконтрольной государству сети, ровно так, как 100 лет назад оно шло от двери к двери, не лечится неустанными, но все менее эффективными трудами коллег Грингмута и Маркова. Внутреннее напряжение имеет в современной России вполне объективные причины и в ближайшее время отнюдь не рассосется.