Общественно-политический журнал

 

Почему следователь по ОСОБО ВАЖНЫМ делам СК РФ ведет дело об оральном сексе

Когда вы читаете эту колонку, с меня уже взяли подписку о неразглашении великой тайны большого следствия. То, что тайна великая, а следствие серьезное, я не сомневаюсь, ведь ведет его следователь по особо важным делам СК РФ. Я как-то привыкла думать, что СК — это ого-го! Абы кем абы по какому поводу заниматься не будет.

Вот, например, я известный журналист и блогер, поэтому мне часто пишут в интернете разное. Хорошее и плохое. Правду и домыслы. Иногда угрозы, и порой они выглядят достаточно серьезно.

Виртуальное общение имеет свои плюсы и минусы. Плюсы в основном в том, что это, по сути, последняя территория свободы слова в России. Минусы — некоторые воспринимают эту свободу как свободу делать то, за что в обычной жизни можно получить по лицу.

Однажды я провела интересный эксперимент с предсказуемым финалом. Получив письмо с угрозой убийства от анонимного пользователя, я написала письмо в Генеральную прокуратуру и Управление «К» (говорят, оно может вычислить любого анонима в Сети). Через три недели заявление спустилось… к моему родному участковому. А тот развел руками: «Где же я его найду?» Хорошо его понимаю и даже сочувствую ему. Он бы, может, и хотел мне помочь, но ресурсов маловато.

Но я ведь просто журналист, как говорит одна моя соседка, «журналюга проклятая», — персона в современной российской реальности крайне надоедливая, ненужная и навязчивая. Вопросы, вопросы, требования соблюдать закон. Надоело.

Иное дело — депутатские обиды.

Когда я услышала голос следователя в трубке, я подумала, что это шутит кто-то знакомый — в духе программы «Розыгрыш». Потому что формулировка была такая: «За критические высказывания в адрес депутата Мизулиной».

 — Ээээ… А что, за это уже уголовное наказание положено?
 — А вас пока вызывают в статусе свидетеля.

Свидетелем чего меня вызывают пока? Ксения Собчак пошла «свидетельствовать» первой и умудрилась половину допроса осветить в твиттере, не выходя из кабинета следователя. От нее остальные фигуранты узнали, что спрашивать будут об оральном сексе. С чего мы взяли, что Елена Мизулина против оного и не состояли ли мы в сговоре с целью ее опорочить? Как-то представила себе этот гипотетический «сговор» и захотелось спрятать голову в песок, только пол под ногами бетонный.

А теперь серьезно.

Я почти уверена, что это дело направлено против интернета. В последнее время именно блоги и сетевые издания оказались тем пространством, в котором говорили о несправедливости. Иногда просили о помощи — и это работало. Собирали деньги, созывали волонтеров на пожар и потоп, заставляли государственные органы реагировать на беду маленького человека, предавали огласке преступления «вертикали», то есть банального лома, против которого социальные сети нашли прием. Иногда могли бороться с несправедливостью и помогать в беде.

Это всегда не нравилось.

Забавный «список Мизулиной», над которым все потешаются, может стать поворотным пунктом не только в судьбе десяти человек. Сколько их уже, в конце концов, перемолото ломом в крошку. Подумаешь, еще несколько.

Это дело может стать последней жирной точкой в существовании свободной журналистики в стране, в том числе «блогерской журналистики». И любое, несовпадающее с официальным, мнение легко можно конвертировать в оскорбление. Я очень бы хотела этого не допустить, но не знаю, как.

«Почему вы считаете, что госпожа Мизулина против орального секса?» — спросил следователь по особо важным делам у Ксении Собчак. Нет, не так. Следователь ПО ОСОБО ВАЖНЫМ ДЕЛАМ спросил. Про особо важное.

Ольга Бакушинская