Сноуден нашел трибуну не там и не о том. Это как бороться с чертовщиной, заключив союз c чертями

Серия разоблачительных материалов бывшего подрядчика АНБ США Эдварда Сноудена, приоткрывшего тайную завесу над деятельностью спецслужб, занимающихся массовой слежкой как за гражданами, так и за политиками, весьма болезненно воспринята во многих странах. Причем, поводов для размышления в каждой стране хватает сугубо своих.

О положении в этой сфере в России интевью с бывшим заместителем председателя комитета по безопасности Госдумы, в прошлом полковником КГБ Геннадием Гудковым. Он «знаменит», в частности, тем, что его частная беседа в московском кафе с оппозиционным политиком Владимиром Рыжковым накануне согласования с властями условий проведения протестного митинга была с помощью специальных средств заснята на пленку и выложена в Интернете.

Как показывают разоблачения того же Сноудена, слежка за гражданами в США, возведена в систему. А как с этим обстоит дело в России?

Тот беспредел, который творится в нашей стране, превосходит все допустимые рамки в западных странах. У нас вообще нет никакого контроля над оперативно-технической работой спецслужб и правоохранительных органов. Нет никаких механизмов сдерживания их произвола. Мы даже не знаем масштабов прослушивания, а можем только догадываться о них. Но то, что у нас сегодня это используется как инструмент борьбы с оппозицией, а также как способ ведения экономической войны и урегулирования межклановых разборок, вне всякого сомнения. У нас даже «черный рынок» услуг по прослушке есть, как и по использованию других средств, которые обычно применяются спецслужбами. Мы здесь находимся в самом хвосте цивилизованного мира, и об этом надо говорить прямо.

Чем завершилась та история, когда вы с Рыжковым вопреки собственной воли стали героями своеобразного «реалити-шоу»? Она получила логическое завершение?

Нет, что вы, все давно уже списано в архив. Признано, что там установить ничего не возможно, и никто не может никаких концов найти. Я и не ожидал, что по моему делу проведут какое-то серьезное расследование. Совершенно очевидно, что у нас абсолютная бесконтрольность правоохранительных органов и спецслужб. Когда я, еще будучи депутатом, отправил в Верховный суд запрос по контролю за прослушкой, мне ответили, что у нас (в России) ведется только количественный учет. То есть учитывают, сколько десятков тысяч прослушек органами проведено в тот или иной период времени. Но никакого контроля за тем, кого слушают и на каких основаниях, нет.

Но какой-то механизм действий все-таки должен быть?

По имеющимся у меня данным, в случаях, когда требуется санкция на то или иное мероприятие, бумаги просто штампуют. Просто автоматически ставят штамп на все оперативно-технические задания, какие сочтут угодными, и узаконивают беззаконие.
 
 Когда я попытался поднять вопрос об обсуждении механизма контроля за использованием оперативно-технических средств на комитете Госдумы по безопасности – законодательном органе, напомню, мне сказали: этого нельзя делать ни в коем случае, мы вторгаемся в чужую компетенцию, мы никогда не допустим того, чтобы кто-то вмешался в эту сферу. Таким образом, в комитете, где большинство составляют, естественно, «единороссы», отклонили все мои инициативы на эту тему. Депутаты не хотят и не могут перечить своим хозяевам, которые командуют правоохранительными органами и спецслужбами.

Поэтому российский гражданин вообще ничем не защищен в этом плане. Даже теоретически, поскольку несколько лет назад были сняты все ограничения на применении оперативно-технических мероприятий по преступлениям с составом средней тяжести. Грубо говоря, если я с напарником замыслил умыкнуть из леса несколько елок и продать их на рынке, то в принципе, в данном случае уже можно проводить оперативно-технические мероприятия в полном объеме.