Никакой борьбы с коррупцией нет

Что ни день, информационное пространство накрывает волной новых сообщений о коррупционных разоблачениях в разных уголках страны и в разных ведомствах. Общество в недоумении, элиты в растерянности. Верноподданная пресса бьется в восторженной истерике. Что все это значит?

Немного новейшей истории. Андропов – предпредпоследний генеральный секретарь ЦК КПСС, перед этим многолетний начальник КГБ – царил недолго, но успел сделать немало. Именно он вывел на дорогу к советскому трону Михаила Горбачева, которого обвиняют в том, что соратник Андропова Путин назвал «величайшей геополитической катастрофой XX века».

Но решающий вклад в путинскую трагедию внес и лично Андропов. Именно при нем началась борьба с коррупционерами в СССР (подчеркиваю – не с коррупцией, а с коррупционерами), причем высокопоставленными, вплоть до руководителей союзных республик в составе СССР. Не сомневаюсь, что Юрий Владимирович был движим благородными намерениями. Но дело не в них, а в последствиях.

Известно, что одно из цементирующих оснований стабильности империй – неформальный договор элит. Суть его в следующем: элиты метрополий обеспечивают элитам колоний стабильное положение и защиту, а последние обеспечивают метрополии лояльность подведомственных территорий. Нарушение договора элит – один из решающих факторов распада империи, точнее – отсутствия препятствий к распаду, когда метрополия слабеет.

Российские социологи начала XX века писали: коррупция используется царским режимом как средство обеспечения лояльности к власти со стороны бюрократии. Коррупция была, и лояльность была, но это не спасло монархию от краха, а империю от первой фазы распада. То же самое произошло и с советским режимом, как с любым дряхлеющим и загнивающим – опять коррупция использовалась во времена застоя как средство поддержки лояльности. И это важно, ибо являлось частью того неформального договора элит, о котором я сказал выше как об общем явлении.

Так вот, когда Андропов начал решительную и публичную борьбу с коррупционерами, это было воспринято в союзных республиках как одностороннее расторжение договора элит. Действительно: «Как это так!? Раньше было можно, а теперь нельзя!? С чего это вдруг!?». Они затаились и ждали момента, и он не замедлил образоваться. Как только союзная власть ослабела и зашаталась, они прыснули в стороны.

«Причем же здесь Путин?» – может спросить въедливый читатель. «Автор действительно уверен, что Путин искренне возмущен зарвавшимися коррупционерами!?» – продолжит читатель, уже слегка издеваясь. Да нет, конечно! Более того, я убежден в противном. В той странной виртуальной вертикали управления, жадно нависающей над нашей страной, действует универсальный принцип кадрового отбора: «Скомпрометирован, значит управляем». Они там, на верхушке этой гнилой вертикали, искренне убеждены в том, что коррумпированный подчиненный обладает тремя важными достоинствами. Первое: он лоялен, ибо свыше ему разрешено воровать (вот оно – дежавю №1). Второе: он управляем, ибо преступник, но хочет оставаться на свободе. Третье: он в любой момент на вполне законных и почтенных основаниях может быть выброшен из кормушки вертикали.

Я вспомнил про Андропова по нескольким причинам. Первая состоит в том, что, как мне представляется, Путин хотел бы отождествлять себя с таким титаном, по его оценке, как Андропов. Придворное телевидение уже исступленно кричит о новой эпохе Путина – борца с коррупцией. Полагаю, что мы скоро услышим о сравнении с Андроповым от придворных лизоблюдов. Нас постараются таким сравнением убедить в решительности намерений нашего нынешнего титана. Вторая причина состоит в том, что Путин – всего лишь еще один из незадачливых российских правителей, что бежали и бегут гуськом по граблям ваяния лояльности с помощью коррупции; бежит он ровнехонько, дыша в затылок Андропову. О третьей причине скажу ниже.

Между тем, никакой борьбы с коррупцией нет. Даже малограмотное российское руководство осведомлено, что борьба с коррупцией заключается, прежде всего, в совершенствовании работы государственных институтов. Они же их двенадцать лет разрушали.

В чем смысл нынешнего выборочного наезда на коррупционеров станет ясно, если снова чуть оглянуться назад. Имитацией борьбы с коррупцией Путин пользовался систематически, решая различные проблемы. В 2000г. легендой борьбы с коррупцией прикрывалась операция по вытеснению руководителей регионов из Совета Федерации, а затем – введение новой кормушки для чиновников в виде федеральных округов. В преддверии президентских выборов 2004г. началась пальба по региональным штабам, обвинялись в коррупции заместители губернаторов. Волна потом схлынула, но губернаторы все поняли и аккуратно выстроились у президентского стремени в готовности обеспечивать нужный результат на выборах. Важно подчеркнуть, что федеральные власти не трогали первых лиц. Более того, когда началась волна назначений губернаторов, они получали свой ярлык на княжение, невзирая на свои неформальные доходы.

Наконец, напомню, что в августе сего года я опубликовал на «ЕЖе» статью, в которой писал, что Путин собирается предпринять наступление на свою элиту с целью выстроить ее у своего стремени. Ровно это сейчас и происходит. И снова коррупция используется как инструмент. И снова стрельба идет по штабам, а не по командующим. Ничего нового – снова дежавю.

И вот теперь я подхожу к третьей причине, по которой я вспомнил Андропова. Я не знаю, осознанно или нет Путин не стремится следовать практике знаменитого предшественника, не посягая на представителей ближайшего к нему уровня элиты. Могу только предполагать. И мое предположение состоит в том, что он сознательно старается не плодить врагов на этом уровне. Даже некомпенсированное снятие Лужкова не обернулось преследованием, хотя тема коррупции, напоминаю, в этом случае также была отработана.

Но это не значит, что тем самым он может обезопасить себя от краха его режима, а страну – от непредсказуемых последствий революционных потрясений. Обращаю внимание читателей на следующий факт. Реальная управляемость страной больше зависит от тех самых «штабов», по которым предпочитает бить Путин, чем от его непосредственных назначенцев. Выражаясь метафорически, полки на Дворцовую площадь выводят не командующие округами, а командиры полков. Самая большая угроза стабильности режима исходит именно с этого уровня. Если они перестанут ощущать себя в безопасности и утратят лояльность, они сделают все, чтобы себя защитить.

Трагедия – в превратном представлении о стабильности. Настоящая стабильность – адаптивная стабильность – достигается эффективной работой институтов, в чем нынешний режим не заинтересован. Их стабильность – это личная стабильность. А их методы безнадежны, о чем и свидетельствует исторический опыт. Ровно так и нужно относиться к этому дежавю.

ГЕОРГИЙ САТАРОВ