Ксенофобия - это звериный рудимент искажающий нашу жизнь

В Россию запрещен въезд ответственного секретаря Украинского конгресса России, сопредседателя организации «Украинцы Москвы» Виктора Гиржова. Человек более 20 лет живет и работает в России, здесь его дом и семья, в которой и жена и дети являются гражданами России. Теперь по решению ФСБ он имеет шанс вернуться домой только через  5 лет. ФСБ не та контора, которая вступает в дискуссии и аргументирует свои решения. Поэтому можно только выдвинуть гипотезу, что причиной стала та активная проукраинская позиция, которую Гиржов неоднократно высказывал в ток-шоу на Первом канале у Толстого, когда речь шла о конфликте в Украине. Видимо, такой человек во главе украинской диаспоры показался чекистам опасным.

 По инициативе Минюста решением Верховного суда ликвидирован «Союз грузин в России». Нашли нарушения. В России несколько сотен национальных, этно-культурных и  этно-исторических организаций, которые объединяют около двухсот народов и этнических групп Российской Федерации. Карающий палец Минюста воткнулся именно в союз грузин. Чистые руки чекистов схватили именно главу именно украинской диаспоры. Прикажете верить в случайность попадания именно в диаспоры, с государствами которых у России, деликатно выражаясь, разные мнения по географическому вопросу?

 После того, как Россия украла у Украины Крым, лидеру крымских татар Мустафе Джемилеву был запрещен въезд в РФ, а значит и в Крым, а словосочетание «Меджлис крымско-татарского народа» было «не рекомендовано», то есть попросту запрещено к употреблению в Крыму.

 Ксенофобия - это ядовитое озеро в глубинах общественного сознания. В спокойном состоянии ядовитые испарения отравляют незначительную часть общества. В состоянии кризиса, военного конфликта, во время выборов общественное сознание возбуждается, экран телевизора раскаляется и ядовитое озеро, взбурлив, испускает мощный поток отравленных газов в мозги граждан.

 Главный ксенофоб в истории человечества Адольф Гитлер использовал яд ксенофобии одновременно как массовый наркотик и как горючее для машины войны. Сталин, который всю жизнь был зоологическим антисемитом и ксенофобом, лишь в конце жизни, в послевоенный период, решил использовать этот ресурс ксенофобии в полном объеме.

 Начавшаяся с разгрома Еврейского антифашистского комитета массовая компания антисемитизма, которая неизбежно должна была перерасти в Холокост-2 , была прервана только благодаря смерти Сталина. Но политика государственного антисемитизма продолжалась до самых последних дней существования СССР, что неплохо бы периодически напоминать гражданам, типа поэта Быкова, ностальгирующим по советской цивилизации и замечательной советской культуре и сокрушающимся вместе с Путиным по случаю крупнейшей геополитической катастрофы XX века.

 Неплохо бы в учебниках истории вспоминать публичные заявления самого популярного советского министра культуры – Екатерины Фурцевой – о том, что число студентов-евреев должно быть равно числу евреев-шахтеров. И это были не слова, а реальная государственная политика, при которой, например, на механико-математический факультет МГУ абитуриент с неправильной записью в пятой графе не имел шансов поступить вне зависимости от результата экзаменов.

 С государственной ксенофобией в СССР можно было столкнуться в самых неожиданных местах. Когда я в середине 70-х начал свою преподавательскую деятельность в МИИТе, то невольно обратил внимание на удивительную аномалию: в списках студентов факультетов кибернетики, автоматики и вычислительной математики практически не было фамилий, оканчивающихся на «ов», «ова», «ин», «ина». То есть тот поток талантливых, математически одаренных ребят, которым в силу государственного идиотизма был запрещен вход на мехмат МГУ, превращался в ручьи, заполнявшие профильные факультеты нескольких технических вузов. Если не получалось всю еврейскую интеллигенцию отправить в шахты, то хотя бы вытеснить ее представителей из тех областей науки, где они традиционно сильны и отправить в сферы, более близкие к производству, к тем же шахтам.

 В головах людей, отвечающих за кадровую политику в стране, была своеобразная «шкала Богардуса», в которой все народы были расположены по степени пригодности для карьерного роста. Вторым секретарем в союзной республике обязательно должен был быть русский, для присмотра за народами, которые считались по определению второсортными. Народы, у которых за пределами СССР была большая диаспора, находились под большим подозрением, чем народы, зарубежная диаспора которой была сравнительно небольшой. Мне приходилось наблюдать эпизоды, когда именно по этой причине тормозился карьерный рост армянина, а грузину в аналогичной ситуации давался зеленый свет.

 Идиотизм ксенофобии касался и тех народов, которые были репрессированы во время войны. Чеченцы, ингуши, калмыки, крымские татары, турки-месхетинцы, немцы Поволжья, балкарцы и карачаевцы до последних минут существования СССР считались «обиженными» народами и находились под государственным подозрением.

 В первые годы после распада СССР ксенофобское болото в сумраке общественного сознания значительно обмелело, и было ощущение, что оно окончательно высохло. Но  это была иллюзия. «Лица кавказской национальности», «мигранты из Средней Азии», «грызуны», «укропы», - государственная ксенофобия меняла обличья и адреса, но продолжала отравлять общественное сознание.

 У российского общества напрочь отсутствует иммунитет к ксенофобии. Причем во всех слоях. Сам факт публичной демонстрации кем-либо ксенофобских взглядов не является основанием для того, чтобы воспринимать такого человека как неприемлемого для общения. Вместо того, чтобы вычеркнуть такого человека из публичного оборота, начинаются рассуждения по принципу: наш это сукин сын или чужой, есть ли у данного ксенофоба смягчающие обстоятельства и какой именно народ он считает неправильным и недостойным жизни. В нашей прессе, включая и либеральных авторов, принято смеяться над «гримасами политкорректности» в Америке и Европе. Люди, видимо, не понимают, что эти «гримасы» и есть та прививка от ксенофобии, которая выталкивает ксенофобов из общества, заставляет потенциальных ксенофобов скрывать свои взгляды. И да, это можно расценить как культивацию лицемерия, которое, как известно, является «данью, которую порок платит добродетели». Я за лицемерие, которое заставляет ксенофобов скрывать свои взгляды.

 Навальный, который в 2008 году требовал высылать «грызунов» из России и с шутливым пониманием относился к тому, что скинхеды проламывают головы «чучмекам», остается сегодня главным кумиром демократической оппозиции. Под сильным публичным давлением кумир извинился за «грызунов», но продолжает считать, что граждан Грузии надо было выслать, а представителей народов Центральной Азии следует называть «чучмеками».

 Зоологический антисемит Прилепин по-прежнему числится в больших русских писателях. По поводу именно литературного качества его творений я как-то уже писал, там много чисто литературного брака и халтуры. Здесь остановлюсь только на взглядах. До Холокоста антисемитизм мог как-то уживаться с писательским  талантом. После Холокоста это стало невозможно. Это примерно как повар, который  никогда не моет руки и приносит вам еду в ночном горшке, да еще и постоянно сплевывает  и сморкается в ваше любимое блюдо. Остается пожелать любителям такой экстремальной кулинарии приятного аппетита…

 Недавно я написал коротенькую реплику в ФБ по поводу Антона Носика, который считает, что мертвый сириец всегда лучше живого сирийца и приветствует убийство сирийских женщин, потому что они рожают сирийских солдат, и детей, поскольку из них вырастают сирийские солдаты.  По поводу этой коротенькой моей реплики возбудилось и возмутилось масса моих френдов и хороших знакомых из реальной, не сетевой жизни. Люди писали, что если бы бомбили мой дом, то я бы тоже призывал убивать детей того народа, который бомбит. Положа руку на сердце, отвечу: не знаю. Я не знаю, до какого уровня озверения лично я могу дойти, если судьба подвергнет меня и моих близких самым страшным испытаниям.Но это не значит, что надо приветствовать озверение.

 Я могу понять почти все – у меня работа такая. Журналист и социолог должен по долгу службы понимать других людей. Я понимаю Гитлера, который в своей душе соединил унижение всего немецкого народа, который после I-й мировой поставили враскоряку, со своим личным унижением, когда его отвергла Венская академия художеств, в которой, так уж случилось, евреи задавали тон, как и во всей австрийской культуре того времени. Понимаю Чикатило, больного человека, сжигаемого болезнью и не способного ей противостоять. Страшно сказать, но я и Путина понимаю. Как не понять, когда я в своем детстве и в юности таких путиных, которые всегда стараются ходить стаей и бить первыми, встречал в каждом дворе и в каждой подворотне у нас в «волшебном треугольнике»: Марьина Роща – Косой переулок – Минаевский рынок. Уверен, что эти московские дворы и подворотни мало чем отличаются от лиговских, поэтому этот типаж знаком и понятен. Но это понимание не влечет за собой снисхождение.

 Просто понять не значит оправдать. И понять нацизм не значит согласиться с ним. Поэтому я никогда не соглашусь с тем, что нацизм и геноцид в отношении, например, евреев или армян, – это преступление, а геноцид сирийцев, к которому призывает Носик, – это нормальная реакция гражданина воюющей страны. Убивать сирийца за то, что он сириец, – это точно такое же преступление, как убийство еврея за то, что он еврей.

 Народы, населяющие планету, очень разные. Они различаются не только по внешнему облику и языку, но и по образованности и по вкладу в мировую науку, культуру, технологии, экономику. И это может быть поводом по-разному относиться к ним: одним народом восхищаться, другому сочувствовать, а к третьему быть безразличным. Но это не повод называть какой-то народ преступным и призывать к его дискриминации или даже к уничтожению. Я не знаю, насколько культура народа тутси превосходит культуру народа хуту, или уступает ей. Но мне очень нравится, что Международный трибунал по Руанде осудил не только тех, кто убивал тутси, но и тех, кто в своих радиопередачах и газетных публикациях призывал это делать.

 Бывает, что народы болеют. Долго, целых 11 лет болел немецкий народ. Лечить пришлось почти всему человечеству. Выздоровел, сейчас кормит всю Европу. Русский народ болеет намного дольше. И выздоравливать будет дольше других. Но это не повод желать гибели целому народу, даже если он сейчас так плохо выглядит и от него столько неприятностей соседям.

 Озеро ксенофобии на дне общественного сознания, к сожалению, будет всегда. Важно, чтобы оно было как можно меньше, чтобы лед политкорректности препятствовал его испарению, и чтобы те, кто сильно поражен его ядовитыми испарениями, находился в публичной изоляции.

Игорь Яковенко