На Западе все чаще говорят о России как о мафиозном государстве

Западных экспертов давно занимает вопрос, как рассуждают и чем руководствуются правители России. К уже имеющимся трактовкам, основанным на истории, культуре, экономике или стратегических военных интересах, добавим еще одну: Путин и его люди в Москве рассуждают и действуют подобно боссам мафии.

Уважаемые аналитики на Западе все чаще говорят о России как о мафиозном государстве. Путин сконцентрировал всю власть в своих руках, уничтожил всю значительную оппозицию, а экономику и государственное управление передал в руки своих коррумпированных друзей. Критиков и соперников убивали, а тех, кто остался в живых, запугиванием заставили держать язык за зубами. Говорят, что сам Путин сколотил баснословное богатство.

Во внешней политике Россия тоже демонстрирует мафиозные замашки. Бряцание оружием, интриги, угрозы применяются, чтобы вернуть утерянный в 1991 году статус сверхдержавы и вычленить «привилегированную сферу интересов», в которой Москва доминирует над всеми соседними странами. Путин хвалится военной мощью своей страны, в особенности — ядерными ракетами. Угрожающие сближения в воздухе и отработка предполагаемых ударов призваны отпугнуть других игроков с территории, которую Россия считает своей вотчиной. Аннексией Крыма и жесткими боевыми действиями в Донбассе и Сирии Кремль показал, что ему плевать на правила и на международное право. Явная публичная ложь, такая как заявление Путина о «зеленых человечках» в Крыму, из признака слабости превращается в знак силы. В то же время Кремль пытается ослабить западный мир, сея раздор и вмешиваясь в выборы в других странах.

Но можно ли на самом деле сравнить российского президента и российскую власть с Тони Сопрано и Вито Корлеоне? Путин открыто использует в своих речах грубый тюремный жаргон, а также рассказывает, что детство на улицах Ленинграда научило его всегда бить первым. Работая позднее в КГБ, он усвоил методы конспирации, а девяностые обеспечили ему практику коррупционной политики. В сформировавшем Путина мире царит беспощадная конкуренция, и власть получает тот, кто хитер, силен и безжалостен.

Власть над людьми подразумевает не только средства власти, но и веру подданных в то, что эти средства могут и будут применяться. В двух словах, речь — о том, что криминалисты называют капиталом насилия, а российский ученый-эмигрант Игорь Сутягин характеризует как «ауру власти».

Мафиозный менталитет — не личная черта характера Путина. Идея о том, что России нужна твердая рука, глубоко укоренилась в российских традициях, как и мысль, что власть сильного проистекает из страха слабого. Это понятие содержит немалую долю презрения к слабости. На практике это означает, что страна становится сверхдержавой только тогда, когда окружающие небольшие государства склоняются перед ее волей и «проявляют уважение». Как недавно констатировал исследователь из Института тотальной обороны (FOI) Фредрик Вестерлунд (Fredrik Westerlund): «С точки зрения России маленькие или слабые государства не вполне суверенны. Ожидается, что небольшие страны будут учитывать интересы крупных держав».

Такой взгляд на силу надо учитывать, когда мы, жители Запада, пытаемся понять, что делает Россия, и расшифровать ее сигналы. Когда Кремль заявляет, что его безопасность — под угрозой, он в действительности обеспокоен собственным статусом и престижем.

Здесь кроется один из ключей к пониманию зацикленности Кремля на небольших контингентах НАТО в Прибалтике и Польше, как и на вопросе о присоединении к НАТО новых стран.

Объективно называть несколько батальонов в Прибалтике или присоединение к НАТО Черногории угрозой огромной стране и ядерной державе России — почти нелепо. Слон заявил, что ему угрожает муравей. Но если взглянуть на эту игру с мафиозной точки зрения, становится заметна определенная логика. Военную угрозу представляют собой не пара батальонов в Прибалтике, а сам факт того, что прибалты, поляки и остальные члены НАТО хотят быть в состоянии противостоять нападению России.

Членство в НАТО Черногории само по себе тоже не назовешь угрозой, в отличие от того факта, что Черногория хочет и может вступить в альянс, несмотря на недовольство России. В обоих случаях Россия рискует выглядеть слабой, а это в ее мире, где власть строится на страхе других, — смертный грех.

Таким образом становится понятно, что Путину приходится поддерживать и защищать своих клиентов и подчиненных, ведь их слабость бросит тень и на босса. Вот почему операция в Сирии была необходима: клиенту России Асаду пришлось несладко, особенно учитывая, что престиж Путина упал, когда рухнул и бежал его украинский приспешник Янукович.

Так что молниеносный захват и быстрая аннексия Крыма в первую очередь понадобились, чтобы вернуть России и Путину «ауру власти».

Естественно, подобная жесткая силовая политика стала причиной конфликта с Западом, но в ближней перспективе она укрепила внутреннюю власть Путина. Играя на национализме и призывая к единству перед лицом враждебного мира, Путин заставил народ смириться и со снижением уровня жизни, и с ростом коррупции. А оппозиционеров и диссидентов теперь можно клеймить как предателей родины.

Вопрос — в том, как долго будут действовать эти мафиозные приемы. Запугивание соседей с целью подчинить их при помощи угроз и насилия не работает так, как Россия рассчитывала: в случае Украины и НАТО эффект был прямо противоположным.

Национальная эйфория, возникшая после аннексии Крыма, похоже, уже сходит на нет: говорят, Путин весьма обеспокоен настроениями в народе в преддверии грядущих президентских выборов. Интернет-активисту Алексею Навальному не дали выдвинуть свою кандидатуру, хотя у него и не было шансов на победу, и это доказывает, что Путин нервничает.

И в 1917, и в 1991 году режим в России рушился под давлением глубинного народного недовольства и определенных политических течений. Вероятно, Путин опасается, что все повторится в третий раз, и он сам окажется в тяжелом положении. В Восточной Азии верховную власть сравнивают с ездой на тигре: пока ты в седле, все идет хорошо, но как только ты спешиваешься или тигр тебя сбрасывает — ты сожран.

И это тоже надо учитывать.

Robert Dalsjö
член Королевской академии военных наук Швеции